Восьминог Блюп являлся  профессором хлюпающего оружия и булькающих боеприпасов и занимал  секретнейшую должность – хранителя арсенала  и  эталона  непревозмогаемого  оружия.
    С самого зеленого утра у профессора мелко  подрагивали кончики щупалец, что абсолютно не характерно для округлых движений  восьминогов.  Абсолютно…
    Объяснить дрожание  могла  лишь встреча с дефектным электрическим скатом, но попасть в арсенал тот не мог в принципе –  в арсенале было безводно, словно  в этой  секретной пещере грянуло Последнее Обезвоживание. Понятие сухой на планетах залитых  водой  отчего-то отсутствует – загадка.
    А планета Блюпа  была укрыта водой полностью  – ни клочка  твердой поверхности.
    Образовывались правда островки там сям, но жили они считанные  влажные секунды – всплывет труп  слонокита или гиппопашалота.
    Едва народится из пучины такой  зловонный  остров –  как закипит вокруг вода – сжирается голодными рыбами со страшной скоростью – только  пленка жира отливает под солнцем, да и та тает на глазах, подъедаемая планктоном.
    А кости скользят в темноту, – на страшное дно, где их с жутким  треском сжирают  те, о ком  восьминогу  и подумать-то  красно - пупырчато  в треугольничек – жутко одним словом.
    Блюп  переквадратился  всеми ногами, клюнул освященную ракушку  и помолился  Прокаракатице. Надо было  взять себя в ноги и приготовиться – вот-вот прибудет очередная группа «выхлюпа».
    Выхлюпцы никогда прежде не бывали  в арсенале и уже не побывают. Более того, вхлюп  им тоже не грозил.
    Статистика неумолима, – на сотню выхлюпов, вхлюпов  в  родную  Водолеею  – один, да  и  тот  окутан  таинственным илом. 
    У выхлюпцев – лучших из лучших, отчаянных парней, была простенькая задачка – отыскать в свободном полете новую родину (подошла  бы и на треть залитая водой – выбирать не приходится), высадиться и задействовать против аборигенов непревозмогаемое оружие, а дальше, – сидеть, наблюдать и снабжать своих информацией до самой кончины.
    Комиссия Колонизации будет анализировать бесценные данные и возможно,  когда-то,  подходящий  объект будет найден.
    Несчастная, голубая Водолеея перенаселена – трещит по швам как заклинившая  рыба- шар.   

    Миссия Блюпа, состояла в том, чтобы подготовить выхлюпцев к выхлюпу. Поведать о могучем  оружии, о котором те лишь слышали под подписку о неразглашении.
    Уже через несколько часов, парни распластаются в питательной жидкости  заполнившей кабины звездолетов  и  выхлюпнутся  с  непревозмогаемым  оружием  на борту. Таким оторвиногам  и  сам кракакул  не брат…

  Вдруг обнаружить себя в безводном пространстве, это для восьминога, все одно что человеку с вечерней бутылочкой пива и газетой,  вместо  дивана  очутиться  вдруг  в  открытом  космосе.
  Выхлюпцы, несмотря на жесточайшие тренировки,  растеклись в шлюзе как восемь жалких медуз, тягуче и грустно подвывая как очень медленная пластинка. Сверху  брызнул  розовым сиропом дождик  – влагоудерживающий  тонус-буль (секретный гель).
  «Какая выдержка! Ни намека на панико-оранжевость!» – подумал бы прежде Блюп,  сипя и брызгая  сопливым сифоном  от возвышенной гордости за восьминогую нацию, и покрывшись алыми бородавками  национал-патриотизма. Но теперь, его волновало лишь дрожание собственных  ног.
      Наконец, буль заработал. Выхлюпцев словно накачивали воздухом, –  кожа уплотнилась и придала телам упругости. Раз-два, и они готовы – поднимаются, извивают щупальца – пробуют, как это? От изумления присоски малиновые. 
– Как ощущения? – поинтересовался Блюп.
  Ответил старший  – Йоп-плъ: – Все одно, что  угодить в стаю неизолированных  скатов  или на спор  присосаться к акульему брюху!
– Да-да. – едва улыбнулся Блюп и озябше потер все ноги разом. – Ну-с, начнем. – и покатил на извивающейся колеснице щупалец.
    На инструктаж отводился час, но последнее время Блюп укладывался в сорок мокрых  минут. Если бы не Йоп-плъ, который так и норовил задержаться поглазеть, уложились бы и в тридцать.
    Волнение в группе нарастало. Наконец, миновали стенд с образцом новейшего оружия – сверхмощного водострела, – гениальный принцип его действия  взят у морского огурца. 
    Такие им выдадут  перед выхлюпом.

    И вот, в небольшом гроте, за толстым стеклом зажглось освещение. Перед замершей благоговейно-ультрамариново  группой  предстал  эталон – сифоны смолкли – тишина.
  И тут, выхлюпцев прорвало.
– Там ничего нет! Пусто! –  восклицали они и недоуменно пожимали ногами.
  Профессора потихоньку разбирал самодовольный смех.
– Йоп-плъ! Командир, что же ты молчишь?! – призывали  все старшего.
  Было от чего пойти рубиновыми пятнами вперемешку с зелеными морщинами  – за стеклом покоилась обыкновенная  хрустальная раковина – пустая!
    Не было излучателя могучей восьминожьей воли, заставляющего всплывать вверх брюхом даже крокодиловых акул, или  многоствольного, всхлипывающего отравленными иглами  игломета,  на худой конец. С чем они заявятся  к чужакам?! С пустой  ракушкой?!
– Йоп -плъ! Йоп-плъ!
  Тот уже спешил на помощь  – задержался у Раковины Откровения и несся на клич восторженный  и  готовый  к выхлюпу хоть на раскаленную сковородку  солнца!
– Там ничего нет… – произнес он сине-растерянно, испещренный алыми прыщами озадаченности.
– Есть! – торжественно просипел Блюп. – Оно прозрачное, как вода запечатанная  в  донных  метановых  линзах на полюсах  Водолеи.
– То есть, нам предстоит выхлюпнуться с…с водой?! – спросил совершенно огектокотилевший посиневший Йоп-плъ. Такой синий, как идеально синий по «Водопедии».  Посинел  даже гектокотиль – признак совершенной  растерянности.
– Именно.
– Но кого можно извести водой, на планете покрытой водой, если ее обитатели  почитай сами  вода? Нет ли тут ошибки?
– Нет! Это действительно вода, но какая! – поднял Блюп щупальце, что указательный палец.
  Выхлюпцы  застыли онемевшие и вопрошающе-бирюзовые.
– Буду краток. Десять промокших лет назад, некий выхлюпец «икс», вынужденно сел на  безводную песчаную планету со следами  погибшей цивилизации. Они были вроде  наших крабов.
    Его спасли, а заодно обнаружили  на планете удивительные и страшные свидетельства  гибели несчастной цивилизации. Так стало известно о непревозмогаемом оружии.
  Выхлюпцы внимали, намертво присосавшись к полу.
–  Оно же погубило планету ухокрылых летунов, состоящих в торговом союзе с  песчаной планетой. Удивительно, но однажды, летуны сочли за лучшее… – Блюп обвел сумрачным взором  онемевших  выхлюпцев,  – не летать! Это был их конец.
    Пала и планета свирепых  крысозавров голохвостиковых – пала немыслимо быстро. Кажется,  там даже не отдали  себе отчета, что сгинули.

    Выхлюпцы  были  белы, как вылизанные водой  кости кракакула.
– Это все, что мы знаем. Однако, ученым удалось откопать образец и воспроизвести  оружие.  Вот  его эталон.
– Что же это? – утробно пробулькал  Йоп-плъ.
– Это военная тайна. Вам нужно знать лишь принцип. Вот где  секрет. Попытаетесь?  – предложил Блюп.
– Оно…оно… убивает! – выдавил ошарашенный Чупл-плубъ, и стал кумачовым  в клеточку.
  Профессор скорбно-буровато молчал. Все взглянули на Йоп - плъа.
– Я думаю… оно рассасывает присоски. Все, до единой.
  Блюпа едва не вытошнило утрешней рыбешкой, и он с раздражением подумал: «Как он глуп! И это надежда нации!». 
– Оно непревозмогаемо!  – страшно прокричал Блюп, воздев ноги. – Непревозмогаемо оно! Убивает целые  планеты! Его даже не решились  испытывать на Водолее, чтобы не повторить судьбу песчаной планеты!
      Рассержено трепеща  присосками, Блюп потушив свет в  гроте, и быстро  покатил на выход. Последнее время он стал очень раздражителен.

– Йоп-плъ! Йоп-плъ! – рубиново пятнея  взывала группа к застрявшему где-то в лабиринтах пещеры командиру. Умный шлюз не сработает, пока  не  соберет отпечатки  присосок  всех ранее вошедших в арсенал. 
– Йоп-плъ! Закуси  тобой  кальмурена! – до выхлюпа всего час.
– Ждите тут! – зло сказал Блюп и укатил.
  В черном гроте обозначилось едва-едва различимое  свечение – к постаменту с эталоном скользнула  фосфорицирующая клякса.  Протянула  кляксо-ногу и утянула что-то под себя. Замерла, едва вздымаясь и опадая. Вдруг, грот осветился сполохами света – сияющая клякса трясла воздетыми щупальцами, присоски горели разноцветными лампочками…
    Непроницаемый, Блюп вернулся к шлюзу, –  Йоп-плъ желто-виновато  торчал среди  филетово-сердитых товарищей:
– Я молился у Раковины Откровения, профессор…
  Попрощались.
  В своей норе, Блюп  растекся в любимом кресле из  панциря огромного краба, – дрожи как не бывало. Он переживал тихую эйфорию, как прежде в юности, когда игрался с жирными, податливыми вустрицами – они так сладко умели прищемить щупальца, что …восторг одним словом.
«Непревозмогаемое…Антинаучная чушь! – зло усмехнулся  он. – На ближайшей ученой ассамблее, я с треском опровергну  глупейшую доктрину колонизации с фактами на ногах. Обо мне заговорят  по  всей научной воде. Тупые трелобиты!»
    Честолюбивый Блюп, в который раз достал секретный отчет по песчаной планете и некому Сквангре, якобы погубившему свою и еще парочку-тройку цивилизаций по смешному (иначе не скажешь) стечению обстоятельств.
    Блюп читал с наслаждением, насмехаясь над сказочными фактами и идиотскими выводами экспертной комиссии. Она  установили все в деталях, но вывод был оглушительно  глуп… 

  Магнитно-волновой  нагнетатель задурил возле никчемной  планетки, изнуряющей своим отвратительным  голубым  цветом.
  Сквангра поработал регулятором светофильтра и прозрачный обтекатель космолета перевел голубой в привычный красный спектр, а белые паро-водяные образования там и сям плавающие над несколько сплюснутой планетой  стали угольно-черными.
  «Так - то лучше» – подумал  Сквангра и сухо зафиксировал неожиданную тишину  кокпита – корабль падал.
  Нагнетатель вдруг зачихал и загудел – зацепился за магнитные меридианы, как мартышка за лианы и корабль пошел набирать вдоль по ним – двигатель заработал, переводя падение в пологий набор, но тут же смолк –  нагнетатель  вырубился.
  Сквангра  выбрался из корабля в  подогреваемом экзо-панцире и защитных очках – тут было очень  холодно, а  буйство красок раздражало нервную систему – всюду отвратительно ярко цвели неведомые растения, поражало  изобилие  омерзительной, насыщенной  влагой зелени.
    В остальном более менее сносно, – кислорода в половину больше от требуемого, но он проглотил антитаблетку. Влажность… – ну тут ничего не попишешь.
    Он передал сигнал бедствия, но когда придет помощь не известно. Запасов провизии он не захватил. Нужно было искать провиант и посильно собирать  информацию  о планете, как  предписывает кодекс разведчика.
    «Глупо поступил. Инструкцию нельзя нарушать…» –  отстраненно подумал Сквангра,  и продолжил стричь мощными клешнями  брызгающую соком  растительность – иначе дороги не проложить.
  Ужасно хотелось есть. Челюсти двигались сами собой, захватывая лишь густой, чрезмерно насыщенный неведомыми ароматами воздух.
    На его планете запахи можно было по клешням перечесть, и главенствовал один – горячий запах красного песка. Тут же…ну просто феерия ароматов: от удивительно тонких, исходящих от останков неведомых животных,  до пугающих  –  источаемых безобразными, постыдными  в своей нескромности  цветами…
  Сквангра методично разжевал последнюю вяленую личинку из бортового НЗ и оцепенел – круглые глазки  равнодушно  утонули в глазных выемках.
  «Если я не добуду пропитания – спасатели повезут домой как и положено, пустой обеззараженный панцирь. – отрешенно думал он. – И вместо сожженного праха, внутрь  вложат  только  письмо от командования. Немного  формально.»
    Размышляя так, он отправился в новом направлении от корабля – может быть там, найдется  привычная еда.
    Он не плакал, не взывал в аппарат связи о помощи. Сквангра был типичным, хладнокровным, спокойно-рассудительным  даже на краю гибели, представителем  своей цивилизации.
    Он раздвинул кусты и увидел странную картину. На поляне росло большое дерево, а вокруг буквально  кишели животные.
    Сквангра застыл на долгие часы – камень и камень. Приходили  звери, похожие на больших домашних рогатых жуков с его планеты. Только у них было четыре ноги и один огромный рог и кожа в складках.
    Они бодали дерево и пожирали опавшие плоды. Отходили и валились на бок, как подкошенные – странно урчали.  Некоторые засыпали стоя,  отвесив огромную губу ковшом.
    Крылатые, поклевав плодов, отправлялись восвояси отчего-то пешком, хотя только - что, опускались на ветви с неба.
  Некоторые к чести их, пытались взлететь, но полет был краток – рухнув на землю, они замирали подвернув головы и раскрыв клювы, глядели немигающе: «Кажется упала?».
    Отряхивались и брели, волоча крылья и пошатываясь.
    Отвратительные пятипалые, поев плодов, приходили в… «Помешательство» – сухо отметил Сквангра: скалили белые зубы, оглушительно орали, пихали друг друга с веток, или же наоборот,  застывали  задумчиво.
    Многие, утратив ловкость, камнем падали с веток. Пытались забраться вновь, но это было непосильно. Целая группа бродила под деревом, пошатываясь  и  визжа – поджидала, когда достанет сил влезть назад.
  Приходили набрать плодов двуногие – и тогда все разбегались спотыкаясь, – даже страшные с одним рогом. «Главенствующий вид»  – отметил Сквангра, и по долгу  разведчика, пошел следом.
  Двуногие принесли плоды в деревню, ссыпали их в большие корыта и залили жидкостью. Таких корыт было не одно. Содержимое их пенилось и резало нюх. Отведав бурды, двуногие совершенно уподоблялись пятипалым и даже превосходили их в помешательстве.

  Сквангра хотел есть. Он пригляделся к знакомым единорогам, к прочим тварям – никто не умер и даже наоборот, они … «Удовлетворены», – призадумавшись,  решил он. Понятия «веселье» ему было незнакомо…
    Морозец бодрил, брызжущие цвета вызвали приступ неведомой легкости, Сквангра летел сквозь заросли, как ветер, удовлетворенно вторя голосам удовлетворенных пятипалых – так хорошо ему сроду не было. На спине болтался рюкзак полный сочных плодов.
  Когда за ним прилетели, не чая застать живым, он сплясал им вместо рапорта, спел йодль, лез обниматься и то и дело валился на спину – задирал все десять  ног и восторженно сучил ими как маленький! Бластер так и не нашли…
  Косморазведчики не сходят с ума, потому, неслыханное поведение списали  на воздействие планеты.
  Крейсер спасателей набирал высоту ведомый опытной клешней командира. Несколько раз он клюнул носом, едва не срезав верхушки деревьев и наконец, подпрыгнув, рванул вертикально вверх, закручивая штопор против всех инструкций. В морозильном отсеке  покрывались инеем загадочные плоды…

      Усмехаясь, Блюп отложил  глупый  отчет и проплыл в домашнюю лабораторию. 
    Из известковой трубы выбрасывал кипяток черный курильщик. В клокочущей струе кипела  реторта, с бурдой  из  водорослей, рыбешки, вустриц. Окружающая ледяная вода конденсировала непревозмогаемую влагу. Дело, что называется, спорилось – по всем полкам стояли не пустые раковины. 
  «Эталон…Чушь! – посмеивался Блюп. – Завтра долью. Сто первый раз доливаю, никто и не почесался. Непревозмогаемое…Тьфу!  Плывите дурить дельфинов! Никаких побочных эффектов, а дрожание ног лечится просто, как…»
    Его  отвлек  стук  в дверь.
    «Сегодня доктор Плямп. – спохватился Блюп. – Как же я забыл! Стал рассеян. Ничего, еще один сырой месяц, и можно будет публиковать результаты! А какие подопытные!» – сияя малиновым, Блюп  кинулся  встретить  ученого  друга  и подопытную  жабу.
    Уже месяц, как Блюп ставил эксперимент. Ставил размашисто, охватил  уже  всех  ученых друзей, которые ни о чем и не подозревали. Зрела СЕНСАЦИЯ, которая взмутит океан!
–  А я не один! – обрадовал с порога Плямп.
  Из -под его грубых щупалец  выглядывал  десяток  молоденьких  каракатицы.
  Малиновый профессора стал еще интенсивнее.
  Тут у них пошло такое веселье, то есть эксперимент, что держись: домашний оркестр из щелкающих креветок завел такую трескотню, что ноги сами неслись в пляс. Пещера сияла изнутри как в свете стробоскопов! Распечатанные раковины позвякивали под ногами…

    –  Ну, и что нам с ними делать? – грустно спросил Блюп, подперев уставшую от науки голову. – Они же, мертвецки…спят.
– Слабые какие. – флегматично ответил Плямп, теребя себя за сточенный клюв. – Я их заберу, а завтра приведу постарше, – с рифа, – будут покрепче.
  Он сгреб спящих каракатиц, и уже в дверном проеме обернулся :
– Блюп, ты не будешь против, если завтра я прихвачу свояка? Он овдовел – супруга  угодила  под  здоровущего  ската. Мается так, – сердца кровью обливаются. А?
– Да приплывай хоть со всей родней! Дружище, о чем ты!  – широким жестом он махнул в сторону лаборатории  и  икнул  пузырем.

    Через месяц, Блюп и вправду сотворил сенсацию – развенчал непревозмогаемое оружие. Военные были  чрезвычайно  недовольны!  Ученые пережали, и парламент приостановил  программу.
    Неделю гуляла  вся научная водобщественность и просвещенная интеллигенция…
  Потом отмечали сворачивание Программы  колонизации, как бесперспективной, – чиновный аппарат  и…военные, гуляли  взахлеб.
    Потом  обмывали  лауреатскую  премию Блюпа… Скромно, всем миром.
    Потом…

Tweet