Уже вечером это же дня, Илья Ильич парился в бане, скребся мочалом, смылил кусок антибактериального мыла, стриг размякшие ногти, опять парился-мылся, пока не превратился в очень белого, опухшего  человека – даже глаза  посветлели. Выйдя из крошечной баньки на подмосковной дачке,  – вокруг плодоносили яблони,  терпко пахли помидоры и  компостная  куча, – Илья Ильич охуенно поразился напрочь позабытой  свежести воздуха. 
  Незнакомый, крепкий парень брезгливо обкорнал ему  голову  и,  поглядывая в телефон, словно сверяясь с  чем-то, аккуратно оформил  бороду  на  манер шкиперской – лопатой. Выдал  белье, чистый спортивный костюм, обувку,  и усадил за шикарный стол – колбаса, вареная картошка, свежие овощи, апельсиновый сок, боржоми.  Водки, Ягуара, пивка  – хуй.
  Молчаливый хозяин дачи уловил ищущий взгляд Бабломова и показал кулак: «Забудь о водке, парашник! Лопатой расчленю, понял?»
      Илья Ильич покорно сел за стол и в отместку стал дерзко жрать. Засыпал тяжело –  давила сытость, докучала  чистота – простыни трут, подушка высока, одеяло колет, еще мысли – как дать тягу? Весь этот курорт  неспроста. Слухов о том, как куражатся над бомжами, Илья Ильич слыхал массу. И стреляют по ним, и собаками травят и такое, что в страшном сне не привидится.
    Утром все повторилось. Его загнали в баню. И вечером была баня –  с него словно хотели вытопить нездоровый жир, саму одутловатость – заставляли умываться ледяной водой, мазать морду  детским  жирным кремом под подгузник. Между банными процедурами  хорошо кормили,  давали соснуть, после усаживали за стол и заставляли тысячу раз выводить немудреную подпись – Сапрыкин А.В. И так три дня, к исходу которых Бабломов  преобразился – он стал похож на приличного, но больного  диабетом, одутловатого  человека.
      А получилось вот что. Утром того же дня, когда Илья Ильич принимал тихого Коржика, лейтенант Крошкин  нашел очень перепуганный, доверчивый как дитя паспорт, в компании говорливых  ж.д билета и командировочного удостоверения. Они выложили все – пассажир Сапрыкин,  прибыл полчаса назад  домой, в Москву, из-за богатого  Уральского хребта, где консультировал крупное предприятие – он дорогой специалист в нефтехимии, живет на Юго-Западе, двое деток, жена конечно.  Крошкин  вгляделся в фото бородатого, мордастого мужчины, и вспотел под фуражкой и в ботах –  только что, у него образовалось несколько дней для аферы, – нужно было срочно найти местного бомжа по кличке Свежий.
    Рано утром, Крошкин приехал за Бабломовым  и его хранителем Вовиком. Вовик с наклеенными усами и в очках, будет сопровождать небедного, с безупречной кредитной историей (если он вообще прибегал к гнусным кредитам) Сапрыкина - Бабломова  по намеченным микрокредитным  учреждениям и контролировать процесс, собирать куш. Крошкин будет водилой и будет сечь Вовика, который будет сечь заемщика. После, заемщика вернут в пенаты и дадут  метилового спирту, паспорт сожгут, Вовик уедет перегаситься к бабушке в Выдропужск, а  Крошкин с удовольствием  зафиксирует смерть беспаспортного бомжа. Во бля красота! А  Сапрыкиным пусть занимаются  холодные рептилии  коллекторы, ибо нехуй разбрасывать документы.
    Крошкин  осмотрел приодетого, надушенного Илью Ильича, сличил с фотографией в паспорте  – похож, прогнал по легенде:  адрес, место работы, семейное положение и сказал:
  – Смотри сука, не облажайся, убью падаль! А так, денег получишь, в родной деревне новую жизнь начнешь.
– Я городской. – смущенно, точно дитя  улыбнулся Илья Ильич опуская серые глаза.
    Крошкин тяжело взгляну на него, словно сомневаясь, – а не проломить ли башку сейчас же, не искушать судьбу? Но,  вручил  заемщику паспорт  и кивнул  Вовику – поехали. Твердому Крошкину было  слегка тревожно, как некогда в чеченской зеленке, но он списал это на  мандраж в предвкушении денег. Крошкин ошибался, ему теперь следовало  на месте удавить  безобидного бомжа и молиться во спасение души и тела, потому что Штольц  обязательно приедет.
      Не задалось,  – так можно было бы сказать, если бы коммивояжеры  проткнули колесо или попали в пробку. Но хуй, они быстро домчали до первой из десяти точек, где и случился полный, безоговорочный пиздец и ахтунг, ёбаный финансовый крах и черная пятница в среду! 
    Едва Илья Ильич успел указать в анкете свой пол, как  в  конторку ворвался  охуеть  дерзкий, принаряженный в маску и пистолет. Схватил под ствол бездельничавшую девчонку менеджера и потребовал с характерным прононсом, сложить  «Дэньги»  в сумку. Девочка, оформлявшая  стотысячный транш  поиздержавшемуся Илье Ильичу, тренированно стекла под стол и там затихла – испарилась бля! Охранник спокойно отложил наскучивший телефон, чтобы размяться –  пиздец старательно, как на гимнастике в саду,  тянул вверх ручки, словно ожидая одобрения воспитателя, кассир без запинки хуярила деньги в сумку и даже смахнула пучок резинок и калькулятор, заложница дышала носом по индийской методике успокаивая расходившиеся нервы, чтобы не мешать грабить. Все вели себя слаженно и умно – деньги не их, а жизнь бля одна и в ней таки много интересного – секс, жратва, кино, любовь и дети, и даже ебаная старость без зубов и в памперсах, без родни, но с  петомцами, солнце и травка.
    И только Вовик, смелый Вовик, которому пора заводить семью, перестать заниматься мелким бандитизмом, не хотел лишаться  только что открытой кредитной линии. Стоило бандиту на секунду ослабить хватку – потянуться за  сумкой, как Вовик кинулся на газовый пистолет и получил боевую  в  чавкнувший студнем глаз. Охранник, воспользовавшись заминкой, выдернул ствол, но преуспел частично – пальнул, уложил грабителя в рассыпавшийся кадык, но сам получил  в складочку бровей меткую мстительную, взбудоражившую его мозг до состояния  киселя.
    Обосравшийся Илья Ильич очутился лежащим посреди бездвижных мужчин не робкого десятка, и одной воющей под  столом девушки – другая с кассиром, уже бодро утекали через задний ход на сподручном босом ходу. Жаль не очутилось рядом  тренера юношеской сборной по легкой атлетике, он бы взял девчат на карандаш – новые Исинбаевы и Бубки, вот они.
    Крошкин видевший как врывался экспроприатор, короткую яркую дискуссию, после которой все прилегли перевести дух (кто-то насовсем), не раздумывая нажал педаль акселератора. Тут -то и приехала долгожданная Штольц,  Алла Штольц. Захар настырно терся плешивой башкой о руки Ильи Ильича, стиснувшие голову, словно призывая  того подняться.
– Что же ты лежишь, Илья? – весело  сказала Штольц. – Вставай, тебе предстоит знакомство с Ольгой. Ах, что за голос, если бы ты слышал.
  Какая нахуй Ольга,  кометой пронеслось в мозгу Ильи Ильича и погасло.
– Что делать-то?! – спросил он.
– Бери деньги и уходи.  – сказала Штольц. – Ты начинаешь новую жизнь, Илья, довольно спать! Белые стены…
  Штольц недоговорила, или Илья Ильич не дослушал. Он перепугался –  новая блядь жизнь! Это значило охуеть хлопоты.  Он замешкался. Вдруг, Захар:
– Делай что говорят, колода! – приказал он. – Штольца  просто так не приезжает.
– Штольц не склоняется, урод! – огрызнулся коту Илья Ильич,  обиженно поднялся  и вырвал  сумку  у нежно булькающего  красочно раскрывшимся горлом, как свистулька в «Малиновки заслыша голосок» грабителя. Кинулся забрать анкету и паспорт, но умно передумал. Перед дверью оправился, тяжело вздохнул и вышел в весенний полдень.  По проспекту текла оглушительная река, мимо ограбленной конторки спешили деловитые москвичи, похуистичные  как Будда.
    Илья Ильич  пошел было вдоль дороги, но подумал и углубился  во дворы. Он долго шел, огибая детские площадки с внимательными ко всяческой хуете, кроме рискующих отпрысков, ленивыми мамашами. Обходил дома сзаду, чтобы не попасть в  цепкие объективы  добровольных помощников милиции, притворно дремлющих в платочках на лавочках, пересекал улицы в неположенных безлюдных местах. В магазине «Одежда для всей семьи», он купил  черную футболку, жилет А.Вассермана и штаны с несколькими карманами, еще мыло и бритву. В простенке гаражей переоделся, побрился с помощью недопитого пива, которое дернул из урны промочить горло. Пачки денег рассовал по карманам, сумку забросил на гараж, а вещи по ходу маршрута сунул в помойку.

Tweet