Юля от минета кончала всегда. Вернее – с ним Юля от минета кончала всегда. Это было удивительно – женщина испытывает оргазм, делая мужчине минет. Вы вообще когда-нибудь про такое слышали?
В общем, первый оргазм в их еженедельном сексуальном марафоне Юля получала от сексуального перевозбуждения во время прелюдии. А перевозбудиться было от чего. Ведь, минет минету – рознь. Некоторые женщины вообще не делают минет - брезгуют. Некоторые брезгуют, но делают - отбывают номер в стиле «на, отъебись». Есть женщины, которые делают его просто технично. А есть – не просто технично, а «с душой», с любовью к делу.
Юля не могла отнести себя к какому-то конкретному сегменту минетчиц. Потому, что её минет всегда зависел от отношения к мужчине – кому-то она отдавала душу, а кем-то брезговала. Но всё это было давно, очень давно, до того, как она повстречала его. После встречи с ним, других мужчин она к себе не подпускала. С ним всё было по-другому. С ним она полностью растворялась в процессе. Это был не просто минет, и даже не «техника на грани фантастики», с ним была песня. Песня, последние аккорды которой Юля завывала, свернувшись калачиком между его толстых волосатых ляжек, судорожно сжав руки своими коленками.
А он в это время лежал, подложив под голову свои огромные ладони, и, думая о чем–то, равнодушно смотрел на её вздрагивающие где-то за его вздыбленным членом плечи. От фееричного Юлинова минета он не кончал никогда. И за это Юля его ненавидела. И не только за это. Она ненавидела его за всё – и за его чудовищно волосатое тело, и за его потные небритые подмышки, и за его ладони с толстыми заскорузлыми пальцами автослесаря в мелких чёрных ранках-царапинах, которые не могла выпарить и отбелить никакая баня. Он был явно мужчиной не ее круга. Мысль, что мужик может посещать маникюрный салон, для него была дикостью. Но больше всего она ненавидела его за этот свой минетный оргазм.

Дальше по плану шёл кунилингус и Юлин оргазм клиторальный. Кто не в курсе, кунилингус – процесс обратный минету. Не в том смысле «обратный», что женщине тычут член в затылок, а в том, что уже мужчина языком лижет женщине генитальные уста.

То, что данная процедура называется кунилингусом, этот дремучий йети узнал только после знакомства с Юлей, но отрабатывал её очень старательно.
Сначала, удобно облокотившись спиной на подушку, Юля пальцем с длинным дорогим маникюром игриво подманивала его к своему влагалищу. А потом властно притягивала его, и так не сопротивляющуюся голову за затылок. Вдоволь настонавшись, в завершении второй части прелюдии она борцовским приемом переворачивала его на лопатки, садилась верхом ему на лицо и елозила мокрым клитором по всей его морде, от носа до подбородка, пытаясь отомстить ему за свой минетный оргазм, - ты кончишь у меня от куни, гадина, кончишь! - было написано на её разъярённом лице. Но почему-то от такого куни он не кончал… никогда… в отличие от неё. В итоге, измождённая наездница сваливалась с мокрого седла, опять принимала позу эмбриона и начинала выть и биться в оргазмических судорогах.

Два прелюдийных оргазма для Юли были, как для настоящего марафонца разминка перед стартом. После недолгого перерыва Юля приходила в себя, и начиналось основное действо. За долгие годы сексуального общения вся марафонская дистанция, не смотря на её затейливые повороты и подвыверты, была изучена стайерами наизусть. Казалось бы, её однообразие должно ослабить интерес к процессу. Но всё было с точностью до «наоборот». Ожидание очередного, отточенного за многие годы виража, только прибавляло возбуждения. Следующий оргазм, в этот раз вагинальный, Юля встречала также в одиночестве. Он вагинальных оргазмов не встречал. Ну, это было бы просто невозможно по физиологическим причинам. При отсутствии вагины, это было не удивительно. Удивительно было то, что не встречал он и ни какого другого оргазма. Основную часть дистанции он опять проходил не отстрелявшись - эдакий забывчивый биатлонист, биатлонист-нестреляка. А Юля в очередной раз сворачивалась калачиком.

По окончании основной дистанции обычно у них был антракт, в течение которого можно было сходить с душ, попИсать и перекурить. Можно было бы конечно поговорить, но говорить им обычно было не о чем. Так, пара слов, которые и разговором назвать было нельзя.

После антракта был анал. В смысле - анальный секс. В смысле - он трахал её в задницу. В смысле - она трахала себя в задницу им. (Да что ж ты будешь делать?!) В смысле - она трахала себя в задницу его членом. А он, как и при минете, лежал на спине, широко раскинув ноги, подложив под голову ладони и, демонстративно выставив волосню своих подмышек, смотрел на неё задумчивым взглядом.

Вначале Юля принималась колдовать над его инструментом, изрядно и повсеместно обмазывая его слизью лубриканта. Истратив остатки слизи на собственное анальное отверстие, она осторожно, как сапёр щупом в мину, совала его член в свою противотанковую округло-выпуклость, прямо в середину её коричневого взрывателя. В это время она была серьезна и сосредоточена, как студент-медик на первом вскрытии. Вся без остатка она была поглощена исключительно своими внутрижопошными ощущениями. Но, нащупав с пяти-шести приседаний его волосатым смычком внутри себя какие-то струны, ощутив прелесть забытой за неделю анальной мелодии, Юля постепенно входила в раж.
В раже её фрикции напоминали метания бесноватых при виде распятия.
– Трахни меня в жопу! Трахни меня в жопу! – сатанинским голосом пастора Ледяева, непонятно зачем, настаивала она, перемежая свои безапелляционные требования отборным похабным матом. Смысла в её громкой настырности не было никакого, - трахнуть её в жопу в это время было невозможно – жопа была занята. Она со своими воплями выглядела нелепо и комично, как утопающий пассажир «Титаника», требующий стакан воды.
Анальный оргазм у Юли раз на раз не приходился. Но все попытки, помочь ей щекотанием пальцем клитора, она безжалостно пресекала, истерично хлеща ладонями по его огромным рукам. В этом деле от чистоты эксперимента зависела величина волны оргазма, и поэтому Юля была более чем щепетильна. Когда же эта цунами захлёстывала Юлю, её просто смывало с члена, а иногда даже и с кровати. Она орала в голос матерщину, корчилась, рыдала и рвала простыни. Подходить к ней в это время было смертельно опасно. Он и не подходил. За время её анального оргазма он успевал еще раз сходить в душ, перессать и покурить.

Когда он возвращался к её измождённому телу, бездыханно лежащему на груди к верху попой, он нежно раздвигал ей булочки, вставлял член во влагалище и ложился на её спину, осторожно придавливая своей волосатой грудью. И вот тут, всего с каких-то нескольких качков он кончал. Тихонько прикусывал ей шею за ушком, целовал и отваливался рядом – руки под голову, волосатые подмышки навыпуск. В чем был фокус, было не понятно. Почему он кончал именно так, оставалось загадкой природы. Может быть, в этой позе каким-то особым образом её влагалище сдавливало головку его члена, может просто чисто психологически, эта поза способствовала оргазму, это оставалось тайной.

А в конце, как всегда, уже многие годы, она жалобно, без всякой надежды спрашивала, - может, останешься?
- Нет, - как всегда твердо и лаконично отвечал он, и у Юли начиналась истерика.
- Пошёл вон отсюда! – орала она, - жлоб, грязное животное, я ненавижу тебя! Не-на-вии-жу!!!
Но он знал, что в следующую субботу она обязательно позвонит и извиняющимся голосом скажет – Привет… прости меня, пожалуйста… ты приедешь? – и, не дождавшись ответа, униженно, - я буду ждать…
И поэтому он не обращал на её истерики никакого внимания. Спокойно одевался и уходил домой. Домой, к жене и двум семилетним дочкам - близняшкам-одуванчикам. Ему еще надо было успеть покормить девчонок и поменять обосранный подгузник… жене – её парализовало где-то за год до его знакомства с Юлей, когда одуванчикам исполнился месяц.

Про подгузник и одуванчиков Юля знала со дня знакомства…
Она была красива, умна, более чем состоятельна, она была богиней секса, но в глазах этого дегенерата, все её достоинства, вся она, вместе со своим имуществом, движимым и недвижимым, наличным и безналичным, стоила меньше подгузника с говном…
Вот такая вот система ценностей… Как вам?

Tweet