Всем знакомо : фу, блядь, заебала эта школа, нахуй ее. А тут тебе кто-нибудь из старших втирает, мол, вспоминать будешь, да слезинку обронишь.

Ага, блядь, так до выпускного и доучились. Июнь значит на дворе, средняя азия, жара такая, что хуй пожалуешься - откроешь рот, а там все высохнет нахуй.

Вечером все отправились в заказанный по такому случаю ресторанчик, нарядные, блядь. Бабы в платьях ценой в папкин месячный оклад, пацанчики в рубашках нарядных,

некоторые в отцовском гардеробе что-то парадное нарыли, а кто-то просто классика : черный низ, белый верх. Галстуки,Блядь, прически.

Пиво в том ресторане оказалось дерьмовым, и папка один сел в свою иномарку, да подогрел нам через минут 15 полный багажник охуенного светлого пива.

Шло все охуенно, алкоголь срывал с моих одноклассников маски, столько лет скрывавших потенциально блядскую натуру за личиной умницы. Пианисты блевали тремя сортами вина,

отличницы светили исподнюю подпрыгивая в пьяном угаре, радуясь какой-то попсовой композиции, дико,видимо, им нравившейся.

Девахи у нас,к слову, красавицы были. Но блядями ни разу не оказались, и было в этом что-то грустное. Ибо есть разные пацаны, и среди них есть такие, которые в такие яркие моменты должны выебать ближнюю,

самую желанную. Вот и мои яйца забуксовали, от количества выпитого мосг постепенно начинал работать лишь в одном направлении, а глаза, остервенело намечали самую доступную из всех.

В этом направлении и начал двигаться.


В общем, класса с четвертого, была у нас пара. Ксюха и Максим. Ксюха,штучка занятная, на момент выпускного грудь второго размера, упругая такая. И макс, лох и чмо.

Ругаются стоят, чего-то разорались, эмоции в общем. И кавалер уходит, хлопая дверью, исполняя роль дамы, ибо мужик в случае непримиримых противоречий сам бы выгнал бабу нахуй. Но не в этом соль.

Ксюхе, подсознательно, я вдуть всегда был не прочь. И пользуясь столь замечательным стечением обстоятельств решил воспользоваться слабостью девахи, ибо знал что сейчас она вроде как ранима, а отомстить выебавшись с другим бабы любят. Может не любят, но бывает.

На бывает я и понадеялся. Увел ее как-то легко, даже молча, если не сказать что она меня увела. Обжались в углу, в уединении, в соседнем зале, целуемся значит. Под юбку ей лезу неспеша, и останавливаюсь. До сих пор не знаю как так вышло, что у меня совесть проснулась.

Взял и вышел, привел ей ее любимого, сказал чтобы мирились, тоном не предпологающим споров, и покинул их в молчании.



Далее Анька, жили мы с ней по соседству, знаю что любит меня, не долго думая к ней иду. Целовались целовались, а ебать не дает. Даже говорить начала, думаю динамить щас начнет, мол, чего вдруг накинулся, столько лет не целовал а тут ебать прибежал. А думал я, как оказалось, правильно.

Нууу,-говорю,-Анюта, занят я был, блядь. А ты если хочешь то не тяни,а будешь динамить - уйду дальше. А она мне : выебешь меня, и бросишь. Я тут плечами пожал, хуй его знает говорю. Может полюбишься ты мне, может и не перезвоню. Не думаю,говорю, о таких вещах наперед.

Она завыла, запиздела что-то нечленораздельное, и из этого зала я вышел ни с чем.



Отчаялся, нихуя думаю не выебу никого на этом выпускном. И тут звонок,как любовь, нежданно. Кореш звонит мой, подваливай говорит к нам, забухаем. Хуй знает кого имел в виду под нами, учитывая что я с другом покинул выпускной обещав вернуться к рассвету, завез мамку домой, и приехав к нему, застал его в гордом одиночестве.

Мы двое уже на рогах, я еле хожу, второй еле ползает. А тот что позвал, Панамой звали его кстати, говорит щас баба моя приедет, набухаемся в конец.

Подваливает она значит, и мы движемся в сад детский. Летом в ночное время, к слову, этот детский сад кишел развлекающейся молодежью, кто курит тут, кто пьет, а кто ебется.

Сидим ближе к корпусам спальным, трещим. Вспомнив своею цель отвожу Лизу (так звали бабу) и начинаю с ней за еблю перетирать. Пока мы с ней трещали к пацанам сторож подошел, я в силу расстояния между нами разговора не слышал, суть его мне чуть позже поведали, мол, подкинем парню деньжат а он нас ебаться в корпус пустит.

Лиза кое-как под троих лечь подписалась (чего никак никто не ожидал, и я сам уламывая ее в успех не верил), дали мы на руку парню деньжат, и повел он нас. Это один из тех детских садов, советских, где окна чуть ли не во всю стену, прихожая маленькая и общая спальная, она же игровая.

Зашли мы, угораем, бросаем хуйню всякую друг в друга. Панама,как ее парень,встал в очередь первым, раздевает ее, шмотки в разные стороны бросает, оттенки драматичности придает картине. Мы им на полу из покрывал ложе набросали, ибо осквернять детские кровати совесть нам не позволила (хоть от идеи ебаться в детском саду мы и не отказались),

он ее уложил и давай ебать по миссионерски. Ну она на спине, ноги запрокинула на бока ему, а мы с корешом по бокам от нее улеглись и угораем. Сторож, кстати парень молодой, как выяснилось подменял дружка, сидел в нескольких метрах от нас и подрачивал. А мы угорали.

Я угорал, черный угорал (который со мной с выпускного приехал), и в конце концов панама тоже угорать начал. Уже сейчас, спустя столько лет, представляю какой баба дискомфорт словила, четыре лба, ночь, детский сад. Ее ебет парень, и угорает. Рядом два его кореша (раньше мы с ней не встречались) тоже угорают. Благо не видела она как на всю картину сторож реагировал, с эрегированным членом.

И тут надумалось мне пальцы ей в пилотку сунуть. Пацаны меня поддержали, и крованули мы ее как-то. Баба вроде ебаная, кулаки вроде не сунули, только по паре пальцев, а кровь все таки откуда-то взялась.

Мы на это дело забили, панама ей опять змея присунул, спустил в гондон, и пошел в ванную хуй мыть. Моя очередь пришла, и тут она начинает загибать, мол, пизда болит. А хуй у меня побольше чем у панамы, может дело в том что он кореец, может просто мне повезло больше, но факт имеет место быть.

Сую ей, а она орет, изворачивается. Соси говорю, она головой мотает, не сосала никогда говорит. У меня принципы есть. Не долго она упиралась, но подзаебать это успело, одел ее башкой на хуй, и давай ей по самые гланды задвигать, и спустил ей спермы полный рот. Она бежит рот мыть, я одеваюсь, и панама меня утаскивает, валим говорит, сторож ее обувь спрятал, ща ебать будем а мы уйдем.

Выходим мы, а я через это окно,во всю стену которое, силуэты вижу, Лизы и этого парнишки. Свет насквозь проходит и черные фигуры как в театре кукольном, вижу бьет ее по роже, оплеуха как оказалось, но мне похуй.

вернулись мы за ней, и увели. Такой мразью не хотелось становиться, не простил бы себе, это был уже перебор. Ушли мы в общем, рассвело уже, на выпускной я не вернулся, сидели на скамейке, курили, разговаривали о чем-то. Лиза к панаме целоваться лезла(он ей не двусмысленно намекал что не хочет после моего хуя), черный горевал что так и не выебал ее, я за жизнь задумался, а вокруг такая охуенная прохлада, пустые улицы, и солнце.

Tweet