В августе, когда все ставили вино, в деревню нагрянул человек из района. Примар Антип Кучару, греющий ноги в тазу с мятым виноградом, сонно обернулся на скрип калитки.

- Здравствуй, Антип – строго поздоровался прибывший. – Как дела в деревне?
- Добрый день. – уважительно ответил примар и пошевелил пальцами в тазу. Целительные сведения, сообщенные год назад бабой Родикой, обещали полное избавление от натоптышей. Мезгу, рачительный Антип сваливал обратно, в чан с бродящим красным. Из – за этого, знающие люди вино его не пили и, при встрече, с ужасом разглядывали огромные ступни примара с желтыми загнутыми вверх ногтями. Избавление от болезней задерживалось.
– Ничего себе дела.- продолжил Антип.- Хорошие. Винограду в этот год много. Горана Бротяну посадили за этот…как его.. вандализм. А баба Родика нашла восемьдесят лей на дороге. Чьи, непонятно. Завтра будем делить. А помидоры не очень. Жара стоит.

- А с настроением, что у народа? Поддерживают? – поинтересовался гость и, брезгливо поелозив ладонью по лавочке, присел рядом.

- Поддерживают, как не поддерживать? Вчера только собирал, толковал, поддерживаете? Все как один согласны. Дорел Мутяну даже пятьдесят лей пожертвовал на поддержку.- При мысли о пятидесяти леях содержащихся в пятом томе полного собрания сочинений Ленина, за каким-то бесом украденном Антипом из красного уголка при развале колхоза, он прищурился. «Вот ведь, глупость сморозил. Сейчас уцепятся. Сдавай, скажут в фонд Олимпийских игр. Тьху, дурень старый». Но посетитель на оплошность примара внимания не обратил.

- Тээкс, – протянул он, листая кожзамовую папочку с тиснением «Делегату» - Что тут у вас еще не выполненного? Про ногу деда Александра, что нибудь ведется? Когда будут результаты?

- Ведется, э-кхе. – помялся примар. Заводная нога деда Александра, намертво повисшая на шее Антипа Кучару, была предметом непостижимым. Похороненный пять лет назад старый хрыч оказавшийся «пособником» оставил в наследство большую проблему. Заводную ногу у него было постановлено отобрать, а заместо нее вручить покойному обычную, деревянную.  Примар даже рассматривал вариант тайного хищения тысячи шестисот лей из школьной кассы для покупки фальшивой дедовой конечности. Но так и не решился. На каждом сходе подозрительные селяне заставляли доставать заветную коробочку  и прилюдно пересчитывать деньги. При этом Гугуцэ, как самый маленький, должен был громко объявлять номиналы купюр. Пустая коробочка вызвала бы неудовольствие. Было от чего почесать затылок.

- Когда будут результаты? Уже год валандаете. Разводите бюрократию. Отписки. Надо работать. Результаты нужны, понимаете? Инновации нужны. Модернизации. – Веско сказал прибывший. – На носу что?

Антип внимательно вгляделся в  волосы, торчащие из бугристого носа собеседника. Волосы шевелились.

- На носу выборы! – закончил тот.

- Выборы мы понимаем, э-кхе. Целиком и полностью понимаем и поддерживаем. -

- Я тебе как на духу скажу Антип, завтра инспекция проедет. Министр, улавливаешь?

- Как не улавливать? Улавливаю и поддерживаю. – заявил примар и вновь пошевелил пальцами, мезга чвакнула. Министр – это хорошо. Министр – это значило праздник и прочее. Два года назад проезжало районное начальство, были торжества,  даже митинг и чествования. Жаль, брат не успеет приехать. Геу уже вторую неделю возвращался с заработков в Португалии. В самолет его не пустили из- за полутора листов гипсокартона, выкруженных обманом. «Что такое полтора листа? Мелочь!» - раздумывал Антип –      «Весу в них три килограмма, от силы. Вон кукурузник с Александру–чел-Бун, тот полтонны абрикос берет и хоть бы хны. Все от жадности португальцев этих. Скряги они, э-кхе». Впрочем, пешком выходило дешевле и это успокаивало.

- Тут нужно обмозговать, как принять. Понимаешь, Антип? -  продолжило начальство внимательно глядя на того. – Песни должны быть, какие нибудь народные. Поддержка, должна быть. Что бы что?

- Что, что бы что? – уточнил примар и еще раз с сожалением  подумал об отсутствии брата. Тот так пел «Алунелул», что все плакали, а глава района подарил управе «уазик» с наклеенными немецкими девками на панели и нацарапанным на капоте словом «хуй». В довесок шли плакаты «Молдованин! Единяйся и поддерживай!» и «Искореним сатанизм!». Первый он подарил бабе Родике, как активисту. А второй забрал себе из-за изображенной на нем вооруженной мечом бабы в кожаных шортах. 

- Что бы было единение. Выборы – это тебе не это.
- Все сделаем, господин начальник. Единение сделаем. Поддержку и праздники. Вина сколько выкатывать?

- На тридцать человек. – Ответил тот – И хорошего какого нибудь. Не сандыбуры.

- Хорошее это у  тетки Йоланы. Диво, а не вино.

Вино тетка Йолана делала на желтом порошке, найденном в развалинах материального склада бывшего колхоза «Красный виноградарь». При добавлении того виноградный сок вскипал серой пеной и издавал долго непреходящее зловоние. Зато конечный предмет выходил настолько прекрасным, что к ней приезжали японцы и долго выпытывали секрет, обещая новую кинокамеру и румынский спальный гарнитур. Про волшебный порошок Йолана молчала, а попробовавшие продукт узкоглазые весь день на дурняка бродили по селу и, говорят, видели Гагарина. Что подтверждалось криками «Йоге Аматерасу, банзай!» и показаниями пастуха Добу, который видел, что из оврага к ним вылезла фигура в оранжевом скафандре. Впрочем, потребление вина тетки Йоланы имело и положительный эффект, в селе полностью искоренилась вишневая плодожорка и бабочки капустницы, а тыква вырастала неимоверных размеров и неимоверной же крепости. 

- Ну у нее и возьмешь.- Согласился собеседник – И песни не забудь. Поросенка зажарите. В машине у меня наглядная агитация. Что бы все было у тебя на уровне. Главное единение, что бы было. Министра с народом. Без него- никак, согласен?


День проезда инспекции был изначально хмурым. С неба падал липкий дождик. Но ко времени визита облака раздвинулись и теплое солнце осветило селян в праздничных нарядах и начинающего было отчаиваться из-за погоды примара. Все было готово. Гости опаздывали на два часа. Время тянулось томительно и чтобы как -то развлечь собравшихся баба Родика начала читать новый номер «Ридерс дайджест».

Написано было про новую моду французов на слуг филиппинцев. В статье говорилось, что один непритязательный филиппинец заменял в быту пять французов. 

- Так и есть: «Пять французов..»! – торжественно подтвердила баба Родика, подслеповато шарясь в блескучих страницах. Общество зашумело. Ежели один молдаванин был как два француза, то на круг выходило, что один филиппинец был вроде двух с половиной молдаван.

- А чем кормить? Кормить то их чем? Может, они только бананы едят? Где на них бананов напасешься? – сомневался Дорел Мутяну,  вытирая проступавший под набирающим силу солнцем пот. Но идея понравилась всем, и последующие месяцы почтальон Антоний таскал груды писем адресованных на Филиппины. Откликов не было. Лишь дядьке Димитру пришел ответ с просьбой выслать деньги на переезд подписанный « Прысылай быстрей, я уже в пути, Гия Кварацхелия». Отправленные пятнадцать лей сгинули, где-то между Молдавией и Филиппинами. А непритязательный слуга, заменяющий два с половиной молдаванина, так и не прибыл.

- Едут! Едут! – закричал мчавшийся по улице быстроногий Гугуце, отправленный впередсмотрящим на разведку.- Министр едут!

- Смотри мальчик, не ошибись! – инструктировал его утром Антип – сначала посмотри кто там в машине, что б не обманутся. А потом  сразу беги на площадь. Мы на тебя надеемся.

Кто сидел в машинах Гугуце не рассмотрел, стекла были заклеены черным. И неслись они быстро. Но по виду этих представительных экипажей все было понятно.

- Единение! Поддержка!  – грянул примар стоя в «уазике» со снятой крышей и все затянули «Алулелу».  «Попрошу школу построить»- неожиданно подумал он, - «и стадион».

По площади пронеслись пять черных машин и, вздымая клубы желтой пыли, скрылись за поворотом.

-Модернизация! Инновации! - безнадежно крикнул вслед уносимому стадиону Антип Кучару.  Пыль, смешавшись с теплым воздухом, оседать на поверхность не спешила, предпочитая перекрашивать машину примара и его самого, грустного как Муссолини, в желтый.

- Решили не останавливаться,- констатировал Дорел Мутяну и подул в густые усы.- По важным делам спешат видимо.

- Спешат, э-кхе.- пробормотал примар. – Что с вином будем делать? С поросенком?
- Потребим? – предложил Дорел.

- Ай-ле,- согласилось общество. И начался праздник и чествования.

Старт дал сам Антип, спустившись на землю, он тряхнул пыльной головой и выдул целый наградной эмалированный ковшик с надписью «Ими гордиться район». Он был полон вина тетки Йоланы. У стола мгновенно образовалась толпа. А Баба Родика взобралась на место примара и затянула веселую песню из журнала, выщуривая слова со страниц:

Ридум, ридум ог рекур уфир сандин
Ренур сол а бак виз Арнарфелл
Хер а реики ер маргур охреинн андинн
Ур сви фер аз скиггия а йокулсвелл

В природе над селом летало нечто единящее и поддерживающее. Засыпающее солнце грело головы и души. А Гугуце хватив втихую красного, представлял себя едущим через село в черной непрозрачной машине и подтягивал бабе Родике:

Хей! Хей! Хей! Хаут а голти тоа!

Все шумели. Дорел Мутяну доказывал, что против молдаванина филиппинец это пшик.

- Говно – эти филиппинцы! Бананы они жрут, я тебе говорю! А где у нас бананы!?

С владельцем единственного в селе ларька соглашались. Но потихоньку спрашивали у почтальона Антония, сколько будет стоить отправить письмо на Филиппины. Пьянеющий Антоний, одетый по случаю проезда начальства в официальный мундир, заляпанный свиным жиром, важно дул губы и делал вид, что считает. На самом деле он разглядывал крепкий зад и ноги сестры Гугуце Аурики. Та дразнила его, называя, господин почтальон. 

- Люди, гляньте Геу! Геу вернулся!
- Геу, привет!
- Ай-ле, Геу, как дела?!

Увлеченные праздником люди пропустили триумфальное возвращение брата примара.

  Полтора листа гипсокартона обернутого в цветастую пленку от утеплителя несли Геу как крылья – ангела. Он устало шагал по дороге.

-Здравствуйте, люди! – в изнеможении поздоровался он и заплакал. Слезы бороздили небритые пыльные щеки блудного сына. Он вытирал их бейсболкой стянутой в Пфальце.

- Ай-ле!
- Геу!
- Не плачь, Геу!
- Ты в Молдавии, Геу! – утешало его общество.

Но путник плакал. Плакал и пил вино тетки Йоланы из наградного ковшика примара. Нектар наполнял его, растворяя грусть. Виноградный туман плыл перед глазами. Вокруг кружились люди и просили бабу Родику рассказать за Шарлемань. Гугуце сидел в уазике примара и жал педали попердывая губами. Он ехал в Александру- чел- Бун за абрикосами. Геу пил холодное красное и грустил об оставленных в Португалии двух направляющих на двадцать семь. Его хлопали по плечу и кричали: «Ай-ле, Геу, спой Алулелун!». Он пел, и ему подтягивали. Сам Элвис Пресли выскочил из темнеющих вишен. Хлопнув вина у стола, он зажевал питье куском поросенка.

- Ты в Молдавии, Геу! –  весело произнес король  и растворился в желтом порошке тетки Йоланы.

- Алулелуун! – неслось над селом, над кладбищем в земле которого до сих пор тикала заводная нога деда Александра, над ангелами примеривающими полтора листа гипсокартона на спины, над грустным Муссолини- примаром, над всей Молдавией и миром.

Tweet