***



Просунув узкий квадратный носок ботинка в ручку пилы, людоед вытянул подсос, и, привстав на колено, дёрнул крюком пусковой шнур. Пила завелась с пол-оборота. Маньяк поставил её на асфальт, вытащил из подмышки ногу ребёнка, и как следует зацепил её крюком. Затем поднял свободной рукой прогревающуюся пилу, и, прекратив тянуть мальчика за ногу, крикнул матери, которая почувствовала, что её сына больше не держат, и пыталась теперь вытащить его наружу:

- Эй, ты! Лучше отпусти его! А то ему бо-бо!

Женщина закричала в ответ, давясь слезами:

- Нелюдь! Отцепись от моего сына! Зверь!

Маньяк слегка потянул ребёнка на себя - крюк проткнул, наконец, плотную кожу ботинка, и вонзился в стопу. Мальчик закричал тонким голосом, следом тут же завопила женщина, обняв его и прижавшись щекой к щеке. Людоед захохотал:

- Какой дуэт! Ха-ха-ха! Бис! - И он опять дёрнул крюк на себя.

Ребёнок снова закричал. Мать, так и не выпустив сына, застонала от горя и бессилия. Усатый подождал, когда сударыня успокоится и весело спросил:

- Ну что, давай пополам, что ли?

Мать подняла мокрое от слёз и дождя лицо. Одними губами прошептала:

- Что?

Людоед, естественно, не услышав её, сердито повторил:

- Я спрашиваю: пополам?

- Пополам?!! - в страхе переспросила женщина, не понимая толком, что он имеет в виду.

Мясник за воротами пожал плечами и недоумением согласился:

- Ну, пополам, так пополам.

Пила взвыла и с хрустом вгрызлась в живот мальчика, которого Усатый положил, как полено, поперек колена. Женщина за воротами, почувствовав, как забился у неё на руках сын, сначала не поняла, что происходит, но когда изо рта её мальчика полилась кровь, она тут же поняла ВСЁ и, обезумев, рванула его тело на себя с такой неистовой силой, что земля у неё под ногами качнулась. Этот рывок истощил её физические и душевные силы: оступившись, она упала на спину, - половинка её сына пролетела у неё над головой и шмякнулась где-то сзади. Потерявшая единственного ребёнка мать откинулась назад, затылком на ледяной мокрый асфальт - и в лицо ей ударили капли дождя. Горячие, солёные капли.

Мир светящихся окон, простирающихся стройными рядами в необозримую высь, вращался перед её остановившимися глазами, медленно угасая...



Часть двенадцатая

"За рулём"


Ситуация складывалась не совсем удачно для Усатого: теперь ему пришлось покидать удобное убежище и снова скрываться, что было проблематично - охота на него была уже объявлена повсеместно. Маньяк заглушил пилу, уронил свою половинку ребёнка в лужу под воротами, и побрёл к своей сторожке, подобрав по дороге сумку.

Через пять минут он вышел из каморки, нагрузив сумку остальными инструментами, и, повесив её на свой крюк, пошёл к воротам, доставая из кармана ключи от замка. Нужно было уезжать, но куда?

И на чём? Вариантов у Усатого было не много: либо на "Газели", которую он так и не успел отогнать от ворот, либо на машине, принадлежащей покойному папе мальчика Пети. "Газель" отпадала по причине разыскивания её милицией - наверняка тот продавец-консультант сдал его ментам, выложил им всё, скотина!

Глаза Усатого при этой мысли затлели, как два уголька. Зарычав, маньяк пожалел, что не убил стукача, ведь видно было по его трусливой роже, что сдаст!

И эту ошибку нужно было теперь исправить.

Людоед открыл замок, вынул его из петель, положил в карман, и, выхватив из нагрудного кармана пистолет, ударил в створки ногой. Ворота распахнулись, открывая взору убийцы распростёртую на асфальте женщину, с мертвенно белым лицом в красных веснушках подсыхающей детской крови. Возможно, она была жива; ну и пусть, подумал Усатый, переступая через обрубок тела её сынишки, - сударыню он не будет убивать, он же не маньяк. Людоед послушал слабо доносящиеся со двора садика детские вопли и, вздохнув, запер ворота снаружи.

"Газель" стояла на своём месте, а за ней стоял темно-зеленый минивен "Фольксваген". Усатый подошёл к машине, хлопнул ладонью по крыше, и громко, с удовольствием произнёс:

- Фолькс! Ваген! Фолькс... - внезапно из-за "Газели" выбежал какой-то мужчина, и, матерясь, бросился на убийцу, размахивая куском арматуры с бетонным осколком на конце. Усатый, придерживая сумку, отпрыгнул вбок, и прут просвистел в сантиметре от его лица. Промахнувшись, мужик с размаху засадил железякой в капот автомобиля, оставив на нём уродливую глубокую вмятину. Заверещала сигнализация. Убийца зажал ствол подмышкой, порылся в кармане, и вытащил брелок с ключами от машины. Быстро нащупал самую большую кнопку на нём, и нажал её: сирена, дважды коротко пискнув, смолкла. Поигрывая ключами, людоед спокойно повернулся к хулигану, испортившему хорошую машину.

Мужчина, стоя на полусогнутых ногах, развернулся лицом к маньяку, держась рукой за бампер, и, отплёвываясь от воды, стекавшей по его волосам на лицо, прокричал, замахиваясь прутом:

- Ты убил мою дочь!

Усатый молча кивнул, убрал ключи в карман, и вынул из подмышки пистолет. Отец Леночки снова кинулся на убийцу, но выстрел отбросил его на помятый капот машины. Маньяк сразу же подошёл и сбросил человека на дорогу. Тот стонал, держась руками за развороченный живот. Усатый снова подивился - что за пули в этом пистолете, разрывные что ли? Он нажал на брелок, и открыл багажник. Закинув туда сумку, людоед снова вернулся к капоту, перед которым лежал, скрючившись, отец-герой.

Маньяк немного над ним постоял, потом махнул рукой и полез в машину. В салоне было очень уютно и удобно; Усатый вставил ключ зажигания, и повернул. На панели вспыхнуло множество разных лампочек, но тут же большая часть их погасла одна за другой. Машина завелась. Людоед довольно хмыкнул и полез под руль, взглянуть на педали. Их оказалось всего две, причём одна из них была очень широкая. Это сперва немного смутило маньяка, но потом он понял, что у этой машины, должно быть, коробка-автомат. Ему про это когда-то поведал один знакомый, автослесарь. Из его рассказов Усатый припомнил, что для того, чтобы поехать, нужно рычаг перевести в положение "drive".

Убийца пошарил рукой в том месте, где обычно располагается переключатель скоростей, и не нашёл. Сердито заворчав, Усатый наклонился и осмотрел проём между передними сидениями. Там оказался маленький рычаг с кнопкой на торце, но это был ручной тормоз, - это Усатый знал и без советов автослесаря, как и то, что рычаги на руле отвечают за включение "дворников" и "поворотников". Он нажал кнопку и перевел его в горизонтальное положение. Но где чёртовы скорости?!!

В широком зеркале салона Усатый приметил на заднем сидении сумку с продуктами. Развернувшись в пол-оборота, он потянулся за ней, задев при этом локтем рычажок на руле. Двигатель, до этого работающий совершенно бесшумно, слегка загудел. Усатый не заметил этого. Поставив сумку на соседнее сидение, людоед стал рыться в ней, ища что-нибудь вкусненькое. Не найдя ничего для себя подходящего, он оттолкнул пакет с человеческой едой, и злобно проорав: "А, хлябь твою твердь!!!", вдавил правую узкую педаль в пол. Машина рванулась назад, больно стукнув людоеда рулём по носу.

Усатый, коротко хрюкнув, схватился за нос и, убрав ногу с педали, нажал на соседнюю. Машина замерла, качнувшись назад. Людоед осторожно отпустил педаль и наклонился, чтобы рассмотреть рычаг на рулевой колодке. Ну точно! Это и был переключатель скоростей. Усатый нажал на тормоз, и плавно перевел ручку из положения "R" в положение "Drive".

Он уселся поудобней, взялся обеими руками за руль и тихонько тронулся с места. Но на улице было темно, да и дождь заливал стёкла, так что пришлось остановиться и найти кнопки, включающие фары и "дворники". Справившись с этой задачей, Усатый снова медленно поехал вперёд. А впереди, свернувшись калачиком в луже воды пополам с собственной кровью, лежал мужчина, зажимая рваную дыру в животе. Маньяк, обеспокоено привстав на сиденье, немедленно закрутил руль влево, объёзжая упавшего пешехода. Удачно миновав препятствие, он облегченно вздохнул и вытер рукавом пот со лба. Но впереди его ждал ещё один экзамен по вождению: раскинув руки, на дороге лежала сударыня, недавно одобрившая решение царя Соломона. Объект дележа, вернее половина его, лежала чуть поодаль, ближе к противоположной стороне дороги.

Ученику предстояло проехать женщиной и ребёнком.

Медленно-медленно, машина поползла вперёд, тихо шурша шинами по асфальту. Людоед опустил стекло и высунул голову под дождь, глядя вперед, на дорогу, где подмяв под себя руку, лежала половинка ребёнка. Левое переднее колесо прошло в сантиметре от посиневшего тонкого пальчика. Усатый гордо крикнул:

- Ха! - прибавил газу.

И вдруг машина подпрыгнула правой стороной на какой-то кочке. Усатый моргнул.

- Ой. - Виновато произнёс людоед, передним колесом переехав шею лежащей на спине женщине.

- Ой, - повторил Усатый, когда машина качнулась ещё разок.

Маньяк остановил машину, почесал затылок и смущённо улыбнулся:

- Н-да...

С минуту людоед посидел, думая о чём-то своём, а потом протянул руку и включил автомагнитолу. На табло загорелась надпись "РЕТРО" и тут же грянул оркестр Поля Мориа, аккомпанируя Владимиру Семёновичу:

"Вдоль дороги всё не так, а в конце - подавно..."

Усатый свирепо и радостно заревел, делая радио на полную громкость, и подпевая:

"И НЕ ЦЕРКОВЬ, НИ КАБАК - НИЧЕГО НЕ СВЯТО!!!

Он вырулил на шоссе и, набирая скорость, помчался в сторону Москвы, перекрывая своим рёвом звучание радио:

"НЕТ РЕБЯТА, ВСЁ НЕ ТАК! ВСЁ НЕ ТАК, РЕБЯТА-А-А!!!

А в Москве его ждал в гости предатель-консультант, который, может, и не желал больше с ним встречаться, - но что может значить его желание по сравнению с желанием проголодавшегося людоеда?

Правда, оставалась одна проблема - посты милиции на въёздах в город, но Усатый предпочитал пока не думать о ней.



***



Возвращаться в город маньяк решил объездными путями. Хорошо, что в машине оказалась карта пригорода. Остановившись на обочине, Усатый внимательно изучил её, и не найдя никаких безопасных для себя маршрутов в город, счёл возможным бросить автомобиль, не доезжая до кольца, и добраться до метро пешком. Он так и сделал: забрал из машины сумку со своими инструментами, фонарик, обнаруженный в бардачке, документы убитого, и козинаки, которые он нашёл в пакете с едой: Усатый их любил иногда погрызть. Карту брать не стал - он знал Москву, как свои пять пальцев.

Людоед закрыл машину и перешёл по хлипкому мостику через небольшой овраг, разделяющий шоссе и лесополосу. Деревья были посажены всего в пять-шесть рядов, но этого было достаточно, чтобы скрыться от взглядов с дороги. Усатый, поскальзываясь, топал по глинистой тропинке к светящемуся вдалеке надземному переходу через Окружную дорогу, поглядывая временами на шоссе, на котором уже была пробка в сторону Москвы: "гаишники" действительно проверяли каждую машину.

Выйдя на полянку перед вестибюлем перехода, Усатый поправил на плече сумку, и осмотрелся. Странно, почему нет людей? Девять часов вечера - ещё не так поздно. Вдруг сверху на ступеньках перехода показались две пары ног, обутые в "берцы" - патрули были и здесь. Маньяк юркнул за толстое дерево, росшее в пяти шагах от входа и замер, вслушиваясь в их диалог.

- Слышь, Васёк, я уже заколебался тут торчать! Когда, говоришь, смена подойдёт? - говорил один из людей в форме.

- Да полчаса, как должны были, - отозвался другой. Дёрнул плечом, поправляя съехавший ремень автомата. Они прошли мимо дерева, заставляя Усатого переместиться, ориентируясь по звуку шагов, таким образом, чтобы дерево находилось между ним и милиционерами. Голоса отдалялись:

- Ты вообще веришь во весь этот бред: то, что у него крюк вместо руки, что пули не берут?.. - спросил милиционер, который жаловался на своё времяпрепровождение.

Людоед подхватил крюком с земли сумку, и, крадучись пошёл к переходу, слыша за спиной:

- Ну, знаешь, вообще-то майор не из тех, кто сказки сочиняет...

- Это точно. Но, блин... Как-то с трудом вериться. Грудных детей пожирает... Я такое представить себе не могу даже.

Усатый поставил ногу на первую ступеньку. Он был голоден, и мог себе и не такое представить.

- А ты фотки видел? Ну, те, на которых свадьба?

- Не-а...

Людоед тихо поднимался по ступенькам вверх, - шум проезжающих внизу машин заглушал похрустывание под ботинками шелухи от семечек и фисташек.

- А вот я... Эй! - тут милиционера дёрнула нелёгкая обернуться, и он заметил мелькнувший на фоне светлых ступенек запачканный глиной каблук, сразу же пропавший из виду. Сначала мент решил, что ему показалось, но донёсшийся сверху топот развеял его сомнения.

Маньяк, поднявшись наверх, услышал выкрик, понял, что его засекли, и неторопливо продолжил путь. По ступенькам застучали подбитые ботинки и через секунду его грубо окликнули со спины:

- Эй, гражданин, стоять!

Усатый остановился и, не выпуская сумку, повернулся к стражам порядка:

- Чем обязан?

Один из подошедших - тот, который был без автомата - коротко козырнул:

- Сержант Песцов, проверка документов.

Людоед кивнул и полез за пазуху. Мент с автоматом слегка напрягся и положил палец на курок. Маньяк заметил его движение и нахмурился. Медленно вытащил из внутреннего кармана куртки водительское удостоверение и протянул сержанту. Пока блюститель закона сравнивал фотографию с физиономией людоеда, последний с достоинством спросил:

- Могу я узнать, что здесь происходит?

Но человек с автоматом не был настроен болтать: он быстро глянул на фото, потом снова на Усатого. Снова на фото. Сходство было, но...

- Всё в порядке? - с недоумением спросил гражданин. - Могу я получить обратно... права?

- Минутку, а... - начал сержант.

- Я там БЕЗ УСОВ, - с широкой улыбкой пояснил людоед.

Менты переглянулись. Сержант спросил, указывая пальцем на сумку, которую мужчина так и не поставил на пол:

- А там чего?

- Соленья, - не задумываясь соврал людоед, и добавил: - Я с дачи еду.

- Паспорт с собой? - спросил милиционер с автоматом, убирая палец с курка и поправляя вечно сползающий ремень.

- А як же! - Усатый снова полез за пазуху.

Милиционер снова напрягся, как бы невзначай опять положил палец на спуск. Маньяк снова нахмурился и, не вынимая руку из внутреннего кармана, с негодованием спросил:

- Да что такое? Вы думаете, что я достану из кармана пистолет? Прекратите целиться в меня, товарищ лейтенант!

Мент что-то буркнул, палец с курка убрал. Людоед вытащил из-за пазухи руку со словами:

- А это ты зря.

В ладони у гражданина был большой пистолет. И прежде чем хранители порядка с криками успели схватиться за собственное оружие, Усатый двумя выстрелами раскидал их по сторонам коридора. Эхо немного погуляло, отражаясь от стеклянных сводов перехода, затем всё стихло. Один из представителей закона, хрипя, корчился на кафельном полу с развороченным горлом, из которого веером хлестала кровища, а другой полулежал, прислонившись лопатками к оранжевому оргстеклу. На полу под ним растекалось багровая лужа.

- Ну и ну... - произнёс Усатый, отряхивая руку с пистолетом от крови: стрелять в упор - небольшое удовольствие. Мент с автоматом перестал крутиться по полу и затих, изредка похрюкивая.

Маньяк поставил сумку, подошёл к милиционеру, и снял залитый кровью автомат. Вообще-то он не питал страсти к огнестрельному оружию, равно как и остерегался больших механизмов, беспокоясь за целостность своих конечностей, но сейчас надо было использовать любые средства, чтобы выжить. Усатый понимал, что за него взялись всерьёз, и глупо было бы остаться против вооружённого противника с голыми руками. Вернее, с одной рукой.

Он вернулся к человеку у окна, кое-как вытер о его куртку оружие, положил автомат в сумку, а пистолет - в карман, закинул сумку за плечо и, насвистывая, продолжил свой путь, немного жалея о потерянном времени: людоед не любил, когда его отвлекают по пустякам, и к тому же, он спешил в гости, а В ГОСТИ Усатый не опаздывал никогда.

...

Tweet