15-ое число месяца сбора урожая
Сегодня старый монах Еефан шатался по деревне вжопу пьяный. Наши занятия подошли к концу, он как смог обучил меня грамоте и письму, в довесок подарил эту книгу с пустыми страницами: «Практикуйся, говорит, пиши все что видишь и о чем думаешь». Меня это даже забавляет, может потом интересно будет прочитать, вот и пишу. Сейчас надо идти помогать отцу в кузнице, вечером продолжу…

До заката правили подковы лошадям - недавно в деревню заехал обоз купца. У всех лошадей были сбиты копыта, говорит, что прорывался через засаду болотных налетчиков. Слухи о них мы слышим часто, но купец наверняка пиздит. Просто зажопил в городе по пятьдесят медных за лошадь отдавать, и приперся сюда, отец-то с него по десятке запросил, а тот в итоге рассчитался драгоценным камнем. Очень странный камень, молочного цвета, купец сказал, что это окаменелая сперма дракона, символ власти, величия и мужского начала. Послал бы его отец нахуй, да камень нужен ему этот был.
Месяц назад, когда узнал, что Еефан заканчивает мое обучение, он принялся учить меня ковать меч. Мой меч. По традиции нашей семьи, как только я выкую свой первый меч – отправлюсь на военную службу великому лорду наших земель. Не то чтобы я был сильно рад этому, с другой стороны смотреть на все это деревенское блядство уже порядком зебло.
Камень порешили вставить в рукоядь меча. Это был последний штрих, завтра начну собираться в путь, а сегодня пойду в таверну, нажрусь и послушаю байки купца-жлоба.

16-ое число месяца сбора урожая.
Проснулся сегодня к обеду, вчера заливался брагой по самые уши и тискал сисястую официантку, она же единственная блядь на всю деревню. Года три назад Аола приехала в деревню в бордовой карете из дорогого дерева с каким-то городским, остановились в нашей таверне и гуляли неделю, поили и кормили всех. А на седьмой день карета с городским щёголем пропала, оставив долги и её саму. Чтобы хоть как-то погасить убытки Мрамер, он же хозяин заведения, привязал ее к кровати и запер в комнате, а ключ давал на час всем желающим за три медяка. Через месяц Аола вошла во вкус и отсасывал за пятачок прямо в харчевне. А через год Мрамер, от нехуй делать, взял ее в жены и сделал официанткой. Мне кажется он долбаеб.
Вспоминаю вчерашнего купца, который рассказывал про засаду: как только начало смеркаться, на горизонте появились огромные силуэты людей с топорами. Из одежды на них были только набедренная повязка и широкие крест-накрест ремни на груди, которые держали огромные наплечники с шипами. Удивила купца и темно-зеленая кожа.
Старый монах однажды рассказывал про орков, это племя людей живущих на болотах. Варвары и дикари. Ходят слухи что они людоеды и иногда ебут волков и медведей, но это все хуйня и сплетни сыкливых пиздарей. А цвет зеленый кожи у них, из-за того что они мажутся болотной грязью, которая защищает их от мошкары и мелких ранений, так что одежда им нахуй не нужна. Живут обособлено: свои города, религия, культура, если так можно сказать, верят в шаманов, духов, лесных чудищ и прочую хуйню, и часто грабят купцов, воруют товары и маленьких детей для продолжения рода. Руководят войнами шаманы, они знают толк в травах и наркотиках, с рождения пичкают детей гормонами и прочей хуетой, чтобы они на выросли на две головы выше нормального человека и по силе не уступали медведю, а перед боем дают наркоту, после которых не чувствуешь боль и усталость.
И когда купец говорил, как он лихо отмахивался декоративным копьем, расчищая себе путь – мне хотелось подойти и наибашить в его жирную холеную рожу. Да хули с него взять, а так хоть какое-то развлечение.
….
И вот снова вечер, а завтра на рассвете я выдвинусь в путь и надолго покину родной дом. Меня собирали всей деревней, первыми пришли карлики-кожевники, муж и жена, имена их я не могу выговорить, не то чтобы  написать. Но в целом они нормальные, всегда вежливые и гостеприимные, а хули поделать если ты легче курицы, а весь дом чуть больше собачьей конуры, хочешь-нехочешь станешь вежливым. Так вот эти принесли в дар нагрудник из дубленой кожи, добротный, с тиснением и редкой росписью на непонятном языке. Наверняка какая-нибудь похабщина, типа «все люди пидерасты, ебите их дубинами», но те клялись что это текст их карлицкой молитвы на удачу. Пиздят эти коротыши. Такой нагрудник может защитить от дальней стрелы или рикошета меча, но если ебануть орковским топором никакая роспись уже не поможет.
После коротышек пришла Аола, принесла браги, соленого мяса и сухарей в дорогу. Потом приходили еще всякие мудаки, попили нахаляву и съебали. Последним пришел Еефан, принес целебную мазь, тоже выпил и когда увидел меч  - настоял, чтоб его зарядили в святилище.
Монахи живут в братстве, отказавшись от мирских радостей и горя, но часто бухают. Баб в свой монастырь не принимают, наверняка пердолят друг друга по чём зря. Одеваются в мешковатые робы, подвязанные обычной пенькой. Верят в некую силу, которая всем управляет. Хуйня-хуйней короче. Но отказать Еефану в его просьбе я не мог, похуй «заряжу» меч «великой силой».
Сила это конечно заебись, а остры    й меч намного пизьже. Пойду наточу перед сном, а завтра в дорогу.

(написано тонким углем)
17-ое число месяца сбора урожая.
Мой первый привал после целого дня пути. Ноги с непривычки гудят, а волосня натерла яйца и жопу, пригодилась мазь Еефана. С дороги я свернул на небольшую поляну и развел костер.
Утром меня снова собрались провожать местные, заодно похмелиться. Отец пустил скупую слезу, жалко старика, один меня растил, без матушки. Когда она умерла, переехал из города сюда, а в Триграде тогда работал военным кузнецом. Рассказывал, что ценили его там и помнят еще наверняка.
Все остальные радовались и обнимали, типа наконец-то он съебет от сюда. Аола норовила целовать в губы, но отсосать за сараем отказалась.
По дороге завернул в сторону монастыря, все монахи сбежались посмотреть на меч. Такого меча не было даже у заезжих латников, отец ковал его по особому рецепту, очень долго закалял, в воде, молоке, свином сале и даже в медвежьей крови. Острие меча получилось твердым и легко протыкало железный лист толщиной с палец, монахи дивилсь и охали.
Теперь надо ложиться спать еще три дня пути я буду в Триграде, а там новая жизнь, новые приключения.


20-ое число месяца сбора урожая.
В то, что случилось мне трудно поверить, мысли не укладываются в голове. Попробую начать по порядку.
Ближе к обеду второго дня пути, я услышал женские крики и странное рычание. Сбросив мешок и обнажив меч, я бросился в ту сторону. Первая мысль, которая пришла в голову – это дикие звери, которые набросились на девушку, может волки или ворги. Но когда подобрался ближе: здоровенный зеленый мужик ебал девку, загнув ее по-собачьи, а второй стоял над ней и надрачивал свою балду, размером с человеческую руку. Оба блаженно рычали, а жертва, не унимаясь, вопила. Оба были бородатые и лысые, все как описывал монах, это были орки. Пересрал я не по-децки, и скорее всего съебал бы от греха подальше, но тот что стоял и дрочил, заметил меня. Он схватил топор и побежал прямо на меня, тряся своей стоячей елдой. Хуй знает что было у него на уме, убить или отъебать, одна хуйня подох бы. От страха мои глаза закрылись, я поднял меч… Раздался рассекающий воздух свист, я открыл глаза, орк стоял в пяти шага от меня, а из его шеи торчала стрела с белым оперением. Еще свит - и из горла торчит вторая. Орка это не остановило, он лишь сбавил ход, и продолжал бежать на меня и оглядываться. Третья стрела попала в глаз, орк выронил топор, и пытался вытащить стрелу одной рукой, а другой размахивал перед моим лицом. Последнее что я заметил это огромный кулак размером с голову и поникший зеленый хуй.
Очнулся я только на следующее утро, лежал в гамаке, сплетенном из веток и плюща, руки и ноги были связаны. Со всех сторон доносились голоса людей, на непонятном языке, будто они не разговаривали, а зевали. Щеки горели, болел нос, а губы распухли, вспомнилось как в детстве ебнулся с крыши. Я тогда набрал два ведра свежего на навоза, и каждый из проходящих, кто откликался и понимал голову, получал от меня шматком говна в лоб, нехуй рот разевать, веселился я тогда.

Ко мне подошла девушка, и начала зевать по своему, через некоторое время я начал различать знакомые слова. Она говорила по-нашему только с жутким говором, спросила как себя чувствую. Потом призналась что это ее сладко ебли на опушке орки, как она смогла выжить после всего это – хуй его знает, может привычная. Могу поспорить что таких хуев не видела даже Аола. Она подумала что я тогда хотел вступиться за нее, и теперь благодарила. Я отпираться не стал, да так мол и так, хотел их расшугать, тебя освободить. Они с братом шли по каким-то делам, вроде лечить барсуков, брат отстал поссать. А та как раз наткнулась на патруль орков, они не стали церемониться и принялись ебать. Брат отлил и догнал сестренку, потом начал стрелять. И неибет я для нее герой, хоть и обосравшийся, но герой.
Рассказав всю историю, она развязала меня и куда-то повела. Они называют себя эльфами, лесными защитниками, живут в городе на деревьях. Мы шли по плетеном сетке, при одном взгляде вниз мне становилось плохо и хотелось срать, снова и снова, пришлось поверить эльфийке на слово.

Вот такая хуйня случается, двадцать зим прожил в деревне, обо всем этом слышал только слухи, да сказки, а теперь за день получил по роже от орка и побыл в гостях у эльфов, можно ебануться. А ебануться тогда было действительно можно.
Она привела меня к отцу, какому-то друиду, магу лесов, как их называли. Он долго меня благодарил на своем зевающем языке, потом достал тряпку с каракулями и сказал, что этот знак он дарует мне в благодарность. Тогда хотелось подтереть им жопу. Друид предложил присесть и выпить из деревянной миски. В горле было сухо давно, а напиток отдавал алкоголем, я выпил. Непривычно закружилась голова, а тело отказывалось двигаться, хотелось смеяться. Беспомощного меня уложили на пол, главное чтобы не начал ебать, а то хуй знает как у них с героями поступают, думал я тогда. Друид достал колючку от какого-то кустарника, макал его в блюдце и подносил ко мне. Ебать вроде не собирался, только что-то нашептывал. Теперь тот рисунок с тряпочки у меня на правом плече, зудит и чешется.
После того как старик закончил, под навес зашли еще четыре эльфа, взяли мое обмякшее тело и понесли. В глазах все плыло, слышались странные звуки и зевание, хотелось смеяться.
Сейчас уже отпустило, и руки привычно пишут в книге. Меня вынесли к дороге, все мои мешок и меч лежали рядом. Что хотели от меня эти эльфы – хуй разберешь, рассказать кому-то – говном обкидают.

Tweet