Чтобы закончить большое архитектурно-правдинское отступление, скажу лишь, что с этим районом меня и мою семью связывало очень многое. Папа работал в Минтяжстрое, я начал заниматься плаванием в правдинском же бассейне, ходил в ДК на киносеансы, бегал в тамошний гастроном. Мама работала в издательстве Малыш, рядом с домом, школа 204 - на углу Сущёвского и Тихвинской, институт в Вадковском переулке. Апофеозом местечковости стала первая женитьба на дочери персонального водителя главреда журнала Огонёк, входившего в начальный правдинский пул.

Вроде бы, что за должность, но тесть чуть ли не замещал разгульного и блядовитого Софронова, имея с этого под жопой Волгу домашнего базирования (вторая стояла в гараже издательства), новенький Москвич 408 экспортной комплектации, и большую трёшку напротив Савёловского вокзала, в только что построенном очередном правдинском доме. Их семья тоже предпочитала далеко из района не уходить, и дочка , как и я, лаборантила в Станкине.

Вот их дом:



Квартира на 16-м этаже, с перспективой (не всё сразу) перемещения ниже. Зато с одной стороны открывался вид на Савёловскую эстакаду:



А с другой - аж стадион Динамо видать (фото наоборот, от Динамо, там вдали видать верхние этажи) :



А вот и автомобиль:



Как сказал в наши дни один  главный чиновник - СССР ничего кроме галош не выпускал. Да неужто? В те времена Москвичи 408 и 412 рвали всех на ралли по всему миру, как Тузик грелки. Автомобили с успехом продавались в Европе и Канаде, всего ушло за рубеж более 1 000 000 экземпляров, и это не в соцстраны:





* * *
Вернёмся же к музыке - надо же как-то название оправдывать.

Так как отец имел на работе доступ и к плёнке и к записывающей аппаратуре, то бобины с записями всего, что гуляло по Москве, появлялось дома нарастающим снежным комом - две катушки с ЭВМовской чистой плёнки легко менялись на одну с записями. Мама, тогда ещё работавшая в издательстве Малыш, тоже вносила посильную лепту, - детские книжки хоть и издавались миллионными тиражами, но всё равно сметались с прилавков, - страна читала много и жадно, а стоила малышатная литература сущие копейки, - проклятые коммунисты из правительства щедро датировали отрасль и даже в самых простых семьях у детёнышей были свои книжные полки или обычные ящики с книжками, -полки ещё достать надо было.

Как сейчас помню, -увесистый томик русских народных сказок в  три пальца толщиной стоил 61 копейку, -цена двух пачек сигарет или трёх кружек дристячего разливного пива, а здоровенные, с разделочную доску, хоть и меньшей толщины, но на шикарной бумаге и с великолепными иллюстрациями лучших художников - около рубля с копейками. Огромные атласы мира стоили около четырёх рублей, на них немного копили, но зато дети залипали на них месяцами и вырастали нормальными людьми, не то что сейчас - Осло, - столица Австралии, блять...

Такие вот по 15-30 копеек стоили:



А это уже настоящее сокровище:



Интересно, а нынешнее поколение школьников одупляет, чего они себя лишают?

Сразу возник конфликт интересов, - маме нравилась незатейливая эстрада соцстран и авторские песни злоебучих диссидентов, а папа тяготел к зарождающемуся року. Бабуля любила симфоническую классику и была вне игры, - этого добра было навалом,  деда к музыке был более чем прохладен в любой форме, она мешала ему отдыхать в перерывах между тремя работами, но одного исполнителя он ненавидел яростно, не из-за музыкальной составляющей, так как после службы в артполку и тяжелейшей контузии хромал на одно ухо, а второе предназначалось для просьб семьи и приёма звуковых сигналов от гаишников. (к моменту поступления в институт я понял, что слух к деде давно вернулся, но он продолжал откровенно косить и троллить - Деда дай три рубля, у девушки именины. - Ась? Говори громче, внучок, а число нонче седьмое, вторник стало быть...  При своих четырёх классах ЦПШ Сампурского уезда деда много читал и говорил не хуже диктора, но крестьянина сероштанного включал на раз.)

Да-да, речь идёт о Владимире Высоцком. Дело в том, что  в конце 60-х деда решил, что молодым, вместе со мной, надо жить отдельно. Жили мы хорошо, но я уже подрос, а комнат у нас в коммуналке на Новослободской было две, хоть и больших, ещё и зубоврачебные Кесслеры из третьей комнаты доставляли периодически. Пока я был совсем мелким, деда давал им просраться, но при мне повзрослевшем стесняться начал, а вербально Кесслеры понимали не очень, и опять устраивали в общем коридоре зал ожидания для своих пациентов.

Последней каплей стал кусок хозяйственного мыла, который прошмандовка Маня кинула в наш суп, семилитровая кастрюля с которым готовилась на общей кухонной плите, а я этот момент засёк.

Суп этот Кесслеры ели четыре дня со слезами и жесточайшим поносом, а бегать в общий сортир им запретил деда, поднеся к длинным носам свои пудовые кулаки. Арестанты сидели в своей комнате на вёдрах, как две унылые картавые вороны с тарелками в руках, пока не выбросили белый флаг и не согласились на размен и переезд, - бабуля поставила вариться ещё одну кастрюлю, демонстративно пожив рядом два куска земляничного мыла, - на десерт.

Как на Сёму-то Кесслера похож, ггг



Размен в то время был очень трудной и длительной процедурой - обменный фонд был крайне мал, хотя на нашей стороне был и метраж, и очень удобное расположение. Два маклера ноги по колени стёрли, пока не связали семишаговую цепочку, которая всех устраивала. Ключевым звеном, увы, была хата Высоцкого в Черёмушках, он в очередной раз разводился или что-то в этом духе.
На решающую встречу туда деда поехал с папой, который в семье отвечал за все бумажные формальности сделки.

Высоцкий встретил всю свадьбу, будучи пьяным в говно и начал понторезить, подпрыгивая (он был ростом всего 162 см., рябой и страшный, как чёрт) и посылая всех на и в детородные органы. Когда деда попросил это пархатое чмо (вы не знали? Ну так погуглите - там пробу некуда ставить), так трепетно поющее про Войну,  вести себя прилично, то получил плевок в лицо и пожелание заняться однополой любовь с папой. Если бы последний не успел немного подбить карающую руку фронтовика - хрен бы мы увидели хорошие фильмы с участием этого талантливого (не отнять) ублюдка, - деда на даче кулаком довольно крупного бычка зашиб с одного удара так, что тот лёжа срался два дня на поле, где мы кузнечиков и бабочек ловили, а так артист проехал на жопе весь коридор, влетел в стенной шкаф и стал просить вызвать милицию. Деда оторвал со стены телефон вместе с проводами и закинул в нору, - вызывай, но минут десять у меня будет, успеем разговор закончить. Из шкафа потянуло говнецом и тишиной.

* Деда! Где-то через год после твой смерти я сходил на Ваганьковское, вернул должок, пусть и через ограду, но зато пива перед этим попил изрядно, так что счёт закрыт.

«Когда наши устои уродские
Разнесла революция в прах, –
Жили-были евреи Высоцкие,
Неизвестные в высших кругах».
В. Высоцкий (1961 г.)

Особое спасибо скульптору Г. Распопову, по Сеньке и шапка - на это гитарожопное изваяние даже наглые вороны Страстного бульвара срать брезгуют.



Скульптор Рукавишников не хотел отставать и на Ваганьковском слепил это:



Оставим в стороне концепцию смирительной рубашки, а вот что напоминает складка, причём виден МПХ из весьма широкого сектора обзора, -доставляет.

Ну и в 2020 году тот же Рукавишников отрезал скульптуре голову и прикрутил новую:



Воистину: Так случается - хуй стоит, а голова качается.