1 серия

Как вы, наверно, помните, в конце первого фильма наших пацанов после злоебучих мытарств по вражеским тылам таки приняли свои. Далее их, естественно, записали во вражеские шпионы и чуть было уже не шлёпнули. Но ребятки вовремя улизнули, обезвредив конвоира. Калтыгин переоделся в его форму и стал типа сам конвоировать двух немецких языков (Фил и Бобр) в тыл нашей наступающей армии, пытаясь добраться до штаба, где бы им поверили. Однако их снова поймали. Но, к счастью, таки доставили в штаб. Там их увидел Летнаб, но не подал виду, что их знает. Тем не менее, всё закончилось хорошо. За ними приехал Ефремов-младший и увёз от начальства подальше на прифронтовой кордон (группа-то, оказуецца, числилась в погибших! т.е. они как бы есть, но их как бы и нету).

В это самое время нам показывают т-рища Калязина (он же Гесер, он же актёр Меньшов), который прибывает в немецкую разведшколу в качестве инструктора (!). Здесь у зрителя в душе, конечно же, начинает расти ненависть по отношению к предателю Родины, но тут выясняется, что т-рищ Калязин не так прост, как кажется. Он хитровыделанным способом передаёт на ресторанной салфетке инфу для Летнаба, согласно которой в один из крымских партизанских отрядов немцы собираются заслать группу диверов для какой-то мегамиссии. И Летнаб вспоминает, что на некоем кордоне бездельничают три здоровых мужука (лопают в день по ящику лендлизовской тушёнки, давят два пузыря первача и безобразничают со связистками  ). Таким образом, наши парни получают новое задание - "подменить" собой немецкую группу в Крыму, а дальше, как я понял, действовать по обстоятельствам.

Высадка в Крыму - это отдельная песТня. Планировалось, что ероплан сядет на побережье, и ребята спокойненько себе сойдут на землю со всем шмотьём-оружием и прочей радостью. Тут я особо долго смеялся. Во-первых, кто бывал в тех местах и видел эти пляжи - поймёт. Во-вторых, пилотесса этой "летающей швейной машинки" ((с) Кузнечик), вероятно, была самым крутым ассом во всех ВВС, если согласилась сажать ночью свой самолёт на неизвестную ей, неподготовленную и не подсвеченную площадку. Хотя, в итоге, она таки одумалась и, типа отмазавшись низкой облачностью, предложила прыгать на воду. Без парашютов ессно (они ж не рассчитывали на такой фортель!). В сухом остатке мы получили хромого Калтыгина, подвернувшего ногу от приводнения (а меньше надо было на тушкан налегать, ага!), и потерю грузового контейнера с оружием.
Вот такое вот приключилось.

2 серия

Наши хлопцы в заданной точке наблюдают высадку вражеской группы. Немцы действительно подготовились значительно лучше наших. Во-первых, у них были парашюты. Во-вторых, как белые люди, прыгали они днём. Ну, тут опять ржач. Или что-то новое в практике спецопераций. Ведь если учесть, что эта группа по легенде была советской и закидывалась в немецкий тыл, как подмога нашим партизанам, то остаётся только развести руками. Или же снять шляпу перед каким-то непонятным коварством немецкой школы разведки. Калтыгин сотоварищи не без труда (и, во многом, при помощи внедренца-Разбегаева, в самый ответственный момент присоединившегося к нашим) мочат всех супостатов и направляются к партизанам.
Партизанский отряд представляет собой довольно занятное зрелище, вызывающее неподдельное удивление у более-менее искушённого зрителя. Если вы привыкли к тому, что нормальные партизаны по жизни вынуждены ныкаться в зелёнке и не вылазить из землянок и схронов – попуститесь. Тут воинство великолепно обустроилось прямо на голых скалах, развесило повсюду красные стяги, припёрло откуда-то хорошо сколоченные явно не здесь же на яйле табуреты (а также гламурные круглые столики «из дворца») и, вероятно начитавшись в детстве «Таинственного острова», понавешивало добротных верёвочных лестниц. Короче, не лагерь, а картинка. Появление же командира отряда вообще вгоняет в ступор. Во-первых, сразу бросаются в глаза его понтовые рыжие сапоги, более уместные на ногах мадьярского гонведа или злодея из румынской Сигуранцы. Во-вторых, актёр, воплотивший образ главного партизана – небезызвестный Владимир Зайцев, играющий в последнее время самых гадских гадов. Но тут выясняется, что он тоже фашистский засланец (!), а весь отряд состоит из урок и врагов народа (!!!).

Короче, имеем конкретную толпу вервольфов, тоже внедрённую немцами в собственный тыл под видом наших доблестных партизан для каких-то своих очень тёмных делишек. В связи с этим начинаешь понимать их наплевательское отношение к маскировке и вражеской авиаразведке, а зажигательная речь фашистского «комиссара», взывающего к чувствам отрядной гопоты (~ «кто будет хорошьо слюжить ффеликой Гэрмании – будет имьеть вотка, баляляйка и руський деффка Наташька») не смотрится таким уж диссонансом.

Вот тут я упустил несколько моментов (знаете ли, в холодильник ходил, то да сё), поэтому могу где-то ступить. Так что поправьте, если что не так. Разбегаев (?) наконец-то рассказывает новым коллегам захватывающую правду об их миссии. Оказывается какой-то наш ботан (ну, не в прямом смысле ботаник, а в смысле – большой учёный, широко известный в очень узких кругах) перед самой войной изобрёл супер-пупер светоотражающую плёнку. И если этой плёнкой оклеить, к примеру, ту же летающую швейную машинку, на которой наши герои прибыли на древнюю землю Тавриды, то вполне можно будет долететь хоть до самого Берлина (поплёвывая по ходу на все радары) и в самом сердце нацистской столицы, с учётом уже полученного ими прыжкового опыта, точно так же сверзиться с небес в студёные воды Хафеля.  Короче, мужик придумал (ни много, ни мало) технологию Стеллс! Но, как это обычно и бывает (особенно в нашем кино последнего времени), во время отступления наших из Крыма сам изобретатель почему-то остался на оккупированной территории, а его лаборатория так и не была вывезена из пещер под Коктеблём. И теперь за всем этим добром идёт охота, как наших доблестных разведработников, так и их коллег, науськиваемых самим папой-Герингом (понятное дело! толстяк там наверно аппетита лишился, когда прознал про такой заманчивый апгрейд для своих «бубновых» и «трефовых»).

Тут я опять упустил момент, как наши хлопцы оказываются в другом, более крупном партизанском отряде. Ну, здесь вообще раздолье! Пацаны живут/не тужат прямо в знаменитом пещерном городе Чуфут-Кале (вероятно, во время эвакуации музейные работники попросили их приглянуть за экспозицией, пока сами будут в отлучке). Ни соседство татаро-монгольского Бахчисарая, ни открытое всем ветрам и нескромным взорам лысое, как скальп Бондарчука-Джуниор, плато древнего караимского городища не смущают геройских партизан.

У них тут уютные пещеры (называемые почему-то землянками), бабы, котлы на треногах, кострища с дымом в небо, газетные портреты ВождяНародов на стенах и чайники вкупе с эмалированными кружками по количеству ртов на колченогих столах. У зрителя начинает закрадываться подозрение, что это как бы опять не совсем наши партизаны, но такое честное, открытое, рабоче-крестьянское лицо командира отряда (т-рища Мухомора, из «Ментов») развевает все сомнения – вроде бы наши. Правда теперь остаётся осадочек в отношении всех вышеперечисленных косяков, но ведь мы ж не документальное кино смотрим, правда?  Показательное же кумитэ Разбегаева и клона Вирастюка вообще настраивает на какой-то домашний, я бы даже сказал – миролюбивый лад.

Далее наши герои узнают, что искомый ботаник жил в этом отряде, но почему-то был отправлен в тот самый отряд оборотней в погонах, возглавляемый румынским боярином в рыжих сапогах. У пацанов шок, и они, тихонько слиняв из выделенной им роскошной пещеры, отправляются вдогонку. Нагнав беглецов, ребята очень профессионально мочат всех сопровождающих и теперь сами берут под конвой столь нужного всем учёного.
Тем временем, рыжесапожник Зайцев получает радио о том, что вновьприбывшие диверы самовольно выдвинулись на охоту за профэссором (тут уже шок у зрителя… КАК!!! неужели свойвдоскупарень т-рищ Мухомор и вся его гоп-компания – тоже фашистские прихвостни? УЖОС! неужели в Крыму нет нормальных советских партизан?). Геноссе Зайцев приказывает трубить сбор и срочно выдвигает своих архаровцев на тропу Чокрак.
Кстати, не слыхал ни разу про такую тропу. Из родника Чокрак близ стоянки Верхний Кок-Асан водичку пил. Было дело. Но чтобы тропа такая была – слышу впервые.

Короче, на этой самой тропе завязывается чукалово. Наши пацаны, используя складки местности, грамотно отстреливают зайцевских горе-вояк. Но тут заслуженный изобретатель и рационализатор, будущий лауреат Сталинской премии вдруг даёт слабину. Вместо того чтобы прикинуться за камушком ветошью и не отсвечивать, он вдруг подрывается и с криками: «Не стреляйте, я свой!» – чешет к мнимым партизанам. Видать, совсем крыша у мужика поехала, когда увидел, что вроде бы свои пацаны начали мочить наших же партизан. Разбегаев, бросившись наперерез успевает подхватить причпандокнутого профессора на закорки и пытается вынести обратно к нашим, но его сперва ранят в ногу, а потом решетят из всех стволов, и он геройски погибает. Профэссор же оказывается в стане врага (о чём, вероятно, ещё и не догадывается).
Вот такая вот хуета, малята.


3 серия

Прохвессор Сергеев приводит квазипартизан в тайник, расположенный в недрах «единственной в Крыму ледниковой пещеры». Кстати, есть тут у нас геологи-спелеологи? Насколько знаю, в Крыму все пещеры карстовые. И вообще, разве бывают такие пещеры – «ледниковые»?
Словом, начинается планомерный вывоз всего этого лабораторного добра, и вдруг, наш друг-профэссор слышит краем уха, как счастливый рыжесапогий командир лесных братьев (кстати, носитель характерной фамилии Мюллер  ) самолично отстукивает ключом победную реляцию своим истинным хозяевам. Мол: «Клиент принят, оборудование майнают, готовьте тёплую встречу, горячую ванну и большой рыцарский крест с дубовыми листьями и закруткой на спине». А ведь в прошлой серии не зря же обмолвились о профессорской феноменальной памяти, когда он слёту запомнил немецкую азбуку Морзе.

Тут, конечно же, очередной ржач. Впервые слышу, чтобы столь важные радиограммы передавались прямым текстом. Мало-мальски уважающие себя разведки предпочитают работать только цифровыми шифрами. А цифровые группы в радиограмме что по-немецки, что по-русски, что по-румынски будут звучать в морзянке абсолютно одинаково.

И вот уж здесь-то Сергеич не подкачал. Поняв, что его надули, и своими были те, а не эти, он умудряется мгновенно смастрячить на коленке из карманного фонарика и медного змеевика от карманного же самогонного аппарата некое подобие пульта управления, с помощью которого приводит в действие адские машинки в пещере, взрывая лабораторию к едрени фене. Опешившему от такой прыти и полностью дезавуированному геноссе Мюллеру в качестве бонуса теперь остаётся только сам прохвессор, ставший теперь ещё дороже и подлежащий срочной эвакуации на фатерлянд.
Наши герои наблюдают уничтожение пещеры в бинокль, но не знают наверняка, что же сталось с ботаником. Пораскинув мозгами, решают, что если он выжил, то его почему-то могут вывести только с Севастопольского аэродрома, который почему-то единственный может принять соответствующий транспорт. Калтыгин произносит коронную фразу: «Дотуда километров пятьдесят».
Тут я снова начинаю сползать с дивана от хохота. С целью освежить в памяти географию Крыма, лезу в шкаф за картой и убеждаюсь в своей правоте. От того же пресловутого Чокрака и района Кок-Асана до Севаса даже по азимуту минимум сто километров (а уж от Коктебля – и того больше). Если же принять во внимание тамошние горные серпантины, то наверно и все сто пятьдесят.

Дабы поберечь казённую обувку, ребята решают обзавестись каким-никаким транспортным средством. Они очень элегантно захватывают вражеский бэтр, перещёлкав весь его экипаж, и врываются на нём на кишащий немцами севастопольский аэродром.
Очень порадовал прилетевший за нашим прогрессором т.н. «транспорт». После разговоров о том, что его может принять только Севас, я ожидал какого-нибудь циклопического семимоторного мега-Юнкерса (типа туполевского «Максима Горького»). А прилетел банальный Ан-2, могущий сесть на любое картофельное поле. Причём, не понятно, зачем под днище ему привесили неслабых размеров торпэду (дальше-то мы поймём зачем! я уже боюсь, что и это предусмотрительный т-рищ Калязин как-то подстроил).

Покрошив почти всю аэродромную охрану и обслугу наши бравые парни хватают профэссора, заскакивают в этот самый «транспорт», отстёгивают тяжеленную торпэду, ибо летун лопочет: «Нихт-нихт керосин, только на фзлёт!», и взмывают в голубое крымское небо. А чтобы окончательно уже опустить этих лузеров, барахтающихся там внизу у своих нелепых зениток, Филатов высовывается в дверь и из винтовки с оптикой с нескольких сотен метров из качающегося самолёта попадает прямёхонько во взрыватель оставленной на взлётке торпеды. Бандура взрывается, словно портативная атомная бомба и покрывает, как бык овцу, всю обозримую земную поверхность (подозреваю, что вплоть до Тендры на западе и Меганома на востоке). Вероятно, именно поэтому вслед нашим беглецам так и не взлетел ни один «мессер» или «фоккер». За ними осталась просто пустыня. Да, они такие. Они могут. 

Тем временем в Германии после провала операции «Профэссор-невидимка» т-рищ Калязин утрачивает доверие своих немецких коллег и направляется для дальнейшего прохождения службы в местную тюрьму. Там Калязина навещает его куратор – генерал СС, с которым т-рищ Калязин выпивает по стопарику («прозит!» помните, откуда тема?  ) и тут же, прямо в камере, не боясь микрофонов-диктофонов папы-Мюллера (не этого рыжесапожного крымского неудачника, а того – настоящего папы, берлинского) нагло, но изящно практически перевербовывает старого солдата. Вуаля! Ай да Гесер, ай да сукин сын!

Ну а дальше война в этой серии кончается, и всё становится не так интересно. Ребятки дотягивают на последних парах керосина до нашенской Гудауты (хотя глаза мне почему-то говорят, что это всё же Балаклава), где их после непродолжительного и уже традиционного особистского мозгодрюченья определяют на постой к молодой вдове (красавице-грузинке), на которую Калтыгин мгновенно западает. Но у неё уже есть жених – кавторанг-орденоносец. Поэтому наш бравый капитан начинает комплексовать, хлестать чачу в неимоверных количествах и вести себя как полный чудак.