«Они на войне не были. Издалека стрелять – это не война».
Кочегар Скрябин

    

    Выйдя из почти пустого темного кинозала в недра сияющего огнями и чистотой, заполненного людьми торгового центра, я вновь убедился в правильности своего впечатления, изложенного в апзоре «Груза 200» - «Самое ахуительное впечатление фильм производит, когда выходишь из зала – солнышко светит, чистота кругом, люди веселые и хорошо одетые по разным кафешкам сидят, по бутикам шароебятся… Даже пить в очередной раз бросить захотелось, так вокруг хорошо, ну хули ж мозги туманить – живи и радуйся…»
   
    На самом деле это значит, что Алексей Октябринович в очередной раз добился «полного погружения» в сюжет и переживания героев – немногочисленная публика, пришедшая на фильм, в конце долго сидела молча, бессмысленно втыкая титры и не желая уходить в совсем другую реальность…

    Сюжет достаточно прост. Списанный по контузии в афгане майор (Герой Советского Союза!), маленький тщедушный якут, больной на всю голову, живет и работает в старой питерской кочегарке. Бросает фтопку уголек и доставляемые братками-афганцами трупы. Пацаны деловито объясняют, какие это были «плохие люди», и Кочегар  благодарит их за «хорошее дело»… Жена от Кочегара ушла, уехала в Детройт с кем-то, а взрослая дочь, бизнесменша по якутским мехам, живет в кочегаровой квартире, ходит по ней голая, демонстрируя потрясающе ухоженное тело профессиональной модели, и время от времени скачет верхом на одном из пацанов-афганцев…

    Кочегар же занят важным делом. Он пишет книгу – стучит одним пальцем по клавишам допотопной пишмашинки – книгу о своем народе и несправедливостях, чинимых властями этому самому малому во всех смыслах народу…

    Дальше рассказывать нет смысла. Втыкайте сами. У Балабанова сюжет, как всегда, раскручивается неспешно, а затем идет стремительно…

    Отдельный респект режиссеру – за пейзажи зимнего Питера – вполне лирические картины обшарпанных домов, грязных парадных, двухэтажных сугробов серого снега, нечищеных ледяных дорог и тротуаров… А более всего впечатляет сценка в так любимом аффтаром еще с «Брата» питерском трамвае, над задней дверью которого светится вполне сакральная надпись «Вход и Выход»…

    Таким вот теперь стал Брат. Немолодой контуженый якут, фразы которого снова растащат на цитаты – и вынесенную в эпиграф апзора, и вот эту – «Знал я одного человека. Думал, что он очень хороший человек. А оказалось - плохой. Я сегодня убил двоих людей. Война - это другое. Там наши и враги. А здесь - все наши».
   
    А фильм-то совсем даже не «чернушный». Всего дюжину трупов насчитал, не больше.

    Ваш Вексель.