Жил-был Вофка. Вофке было сорок лет. Эдакий средний возраст. К сорока годам Вофка уже бабла заработал неслабо, своя немаленькая фирма, счёт в банке и даже избушке на Кипре. Вот тока здоровье начало сдавать. То там кольнёт, то там выстрелит. Даже хрен стоял с перебоями. Ладно на жену, но иногда даже с любовницами осечки случались. Бабла на врачей потратил немеряно, да тока врачи те все оказались шарлатанами. И вот однажды послали его знающие люди к бабке. Сказали, что в твоём случае рулят тока бабки. Особенно бабка Дуня Кулакова. Живёт в избушке у леса на опушке.
Пришёл Вофка на ту опушку, нашёл ту избушку, да и давай в дверь ногами колошматить. Тока не открывает никто.
А над избушкой ель растёт. На ели той сидит жирная чёрная ворона. Смотрела та ворона на Вофку, смотрела, да как каркнет во всю глотку. Да так лихо каркнула, что аж, шишки с ёлки посыпались и все на Вофку. У Вофки аж уши заложило.
- Чё раскаркалась, дура?
- Это ещё кто из нас дура, совсем даже неизвестно. Чё припёрся?
- Ищу бабу Дуню Кулакову. Не видела?
- А ты лечиться пришёл? От импотенции?
- Какой ещё импотенции!? Я ещё очень даже огого. Так, кое-что подправить.
- Ага, знаю я твоё кое-что, которое тебе надо подправить. Иди вон под те сосны, на пень садись и жди, когда тебя пьяная ворона клюнет по темечку..
- А баба Дуня где? Я чё, у вороны лечиться должен?
- Не ссы, она меня уполномочила.
- Долго ждать-то?
- Не, недолго. Сейчас стакан заглочу и прилечу. Ну, и тюкну прямо в темя. Иди, садись и глаза закрой.
Сидит, значит Вофка на пне, глаза закрыл, сигарету курит. Вдруг как долбанёт его кто-то в темя, аж, с конца закапало от боли. Да крылья над головой шумно захлопали.
Открыл он глаза, а ворона ему и говорит с дерева:
- Видишь, прямо перед тобой мухомор растёт?
- Вижу.
-Ну, так жри его.
- Я не жру мухоморы.
- Это волшебный мухомор, жри давай, не выёбывайся..
Съел Вофка мухомор. Мухомор показался вкусным, Вофка даже приторчал с него немного. Голова закружилась, глаза закрылись, хорошооооо. Тут кто-то опять как долбанёт его клювом по башке.
- Эй, придурок, ты сюда торчать что-ли пришёл? С тобой люди говорить будут.
Открыл Вофка глаза. А там артист Басилашвили. На скамейке сидит. На такой же, что стоят у Патриарших прудов в Москве. Весь такой холёный. В замшевом пиджаке и с тросточкой. Трубку курит. А рядом с ним кошара жирный с красными глазами. Рядом бандит какой-то в клетчатой кепке. А сзади рыжая девица. Голая совершенно. И такая сексуальная. Сиськи вполне себе приличные, глаза чёрные маслянистые. И два клыка белоснежных.
Басилашвили затянулся и прервал эту вязкую тишину.
- Чё уставился на Геллу. Не с твоей потенцией Геллу жарить. Но, я могу тебе помочь.
- Помочь с чем?
- Со здоровьем. Здоровье будет богатырское. Хрен будет стоять как деревянный, плечи расправятся, дыхание выровняется, глаза загорятся, боли пройдут.
- А чё хочешь за это?
Отдашь мне всё бабло. И фирму на Коровьева перепишешь. Азазелле вон домик на Кипре подаришь.
Воффка задумался. И фирма, и домик, и мои счета это немало. Но, счета на подставных лиц останутся. И тут Басилашвили расхохотался:
- Вофка, ты кого наебать решил? Меня, что-ли? Ты жену свою наёбывай. А здесь твои фокусы не катят. Деньги придётся отдать все. Даже со всех твоих левых счетов.
- Дык это, уважаемый, а как же я без денег?
- Зато здоровый будешь. Баб будешь чпокать по-взрослому, они выть под тобой от счастья будут.
- Да какие бабы, уважаемый? Бабы же без денег не дают.
- А помнищь одноклассницу Людку, что в тебя влюблена была с седьмого класса? Она тебе точно даст.
- Да, ну, её нахрен. Она же стодвадцать кило весит.
- Зато любит.
- Не, не надо мне такой любви. Я не хочу без денег жить.
- Денег ты себе ещё заработаешь. На завод устроишься слесарем. Потом, может быть, мастером станешь. Проживёшь.
- Не, я не согласен.
- Ну, как хочешь. Закрывай глаза, жди пьяную ворону. За визит я заберу у тебя твой домик на Кипре. Зачем он тебе? Далеко же, да и евро вон скока стоит.


Вофка жил третий день на даче. Снял самую дорогую проститутку. Но, не стояло. Совсем. И что-то печень покалывало, хоть пить бросай. И на одно ухо он стал меньше слышать. Зато всё бабло было на месте.