Все знают, что такое «маслёнка». Если конечно найдутся ебланы, для которых это слово не значит ни чего, или приблизительно то же, что и тавромахия, то специально для таких поясню: это такая хуйня в виде коробочки, в которой дома хранится сливочное масло. Внешний вид коробочки может быть различен, от обычной мыльницы, до самых нелепых стилизаций преимущественно фермерской направленности. Если кто-то не знает что кроется за словом «мыльница», чтож объясню и её назначение: мыльница- это маслёнка для мыла. За сим вводную часть считаю законченной и перехожу к сути.

Утро. Я двигаюсь по коридору в сторону кухни. Коридор у нас большой, квартира коммунальная, идти далеко. По дороге мне попадается сосед Миша - добродушный интеллигентный Питерский алконавт, соседка Верочка смазливая выпускница института имени Герцена, естественно еврейка. Из туалета гремит орденами и попёрдывает Иван Александрович- герой войны, золотой медалист по взятию Берлина, контуженый несколько раз, всеми уважаемый ветеран. Настоящий тёртый калач, пришедшийся не по зубам вермахту и написавший на Рейхстаге: «Ебитесь в рот, Ваш Иван». Непьющий.

Соседи - клад, даже Миша. Не бузит, курит только в своей комнате, собутыльников не водит. Пишет стихи на обоях в туалете, посвящая их естественно Верочке:

Смогу ли я забыть тот миг,
Когда входил в ворота храма.
А вы сидели среди книг
И побледнев, сказали - «мама…»

Однажды перед девятым мая появился и такой шедевр:

В долгу неоплатном сидим и стоим
И какая - помним, и, писая - чтим!

Довольно неплохо, по-моему, хотя местами пошловато.

Верочка. Вспоминается Пушкин «…ах как была еврейка хороша…». Ещё симпатичная, молодая. Вечно спешащая. Всегда читающая последнею периодику. Целеустремлённая и счастливая.


И так, иду я по коридору. Где-то посередине он изгибается вправо, сразу за поворотом, на стене висит картина «Бурлаки На Волге». Висит она ещё от прошлых жильцов, которых сменили мы с женой. Повесили они её перед переездом, сказав
Ивану Александровичу как старожилу «Пускай хоть какая-то память о нас останется».
Картина ни кому не мешала и посему прижилась. К тому же сюжет вечен - мы и власть.

На кухне у каждого жителя квартиры свой стол, общие только раковина и газовая плита. Я завтракаю и обедаю на кухне, Верочка на бегу, Миша не ест, только закусывает. Иван Александрович предпочитает питаться у себя в комнате. Жена всегда на диете. С утра я пью чай, и съедаю два бутерброда с маслом. С хорошим финским маслом. Я люблю масло. Всегда в моей маслёнке лежит аккуратный жёлтый кирпичик, от которого я отсекаю лишнее как скульптор от камня. После отсечения «лишнее» не торопясь намазывается на булку и медленно поедается  мною. В этот день я как всегда подошёл к холодильнику, потянул за ручку. С тихим щелчком дверь распахнулась, и я протянул руку к маслёнке. Тут в кухню вошёл Иван Александрович. Думая, что он успеет пройти у меня за спиной, я, взяв маслёнку, развернулся и наткнулся на ветерана, тормознувшего, чтобы поправить слетевший с ноги тапок. Маслёнка вылетела из руки и разбилась об стену. Я разочаровано вздохнул, выслушал извинения Ивана Александровича, успокоил его, сказав, что давно хотел поменять маслёнку. И ушёл на работу непозавтракав.

Об утрате маслёнки я вспомнил уже вечером. По дороге домой заскочил в посудную лавку. Симпатичная рыженькая продавщица беззаботно ковыряла в носу пока я не отвлёк её своим вопросом.
-    Извините, у вас есть в продаже маслёнки?
-    В том углу – и махнула рукой со скатанной козявкой.
-    Жаль что у человека только две ноздри, да? – сказал я, подмигнув ей, и направился в указанную сторону, а именно прочь от неё, что как нельзя лучше соответствовало направлению обозначенному во взмахе руки рыжей феи из посудной лавки.
Выставленные на продажу маслёнки предлагали себя как бляди на староневском. И только одна потупив глаза смотрела в пол. Решил купить скромницу. Тем более размер у неё был подходящий. Большой. И цвет тоже. Жёлтый. Как у масла.

Придя домой, я тут же обдал её кипятком, на предмет возможных козявок, потом окатил холодной водой, чтобы масло не подтаяло и наконец положил в неё заветный брикет. Убрал в холодильник. В предвкушении утра прошёлся по квартире. Прислушался. Иван Александрович явно смотрел фигурное катание, Миша уже довольно долго сидел в туалете, видимо подбирал рифму, Верочка ещё не пришла с очередного симпозиума. Чтобы как-то убить вечер поебались с женой. Закончили в ничью.

Звон будильника выдернул меня из сладких объятий сна. Продирая глаза, я сел на кровати, потянулся. Встал и одел халат. Взяв полотенце, пошёл в ванную. Встаю я раньше всех, и проблем с очередью в места общественного пользования у меня не возникает. Помывшись, направился на кухню, поставил чайник, и пока он грелся, вернулся в комнату, чтобы переодеться. Когда чайник начал свистеть, я уже освободил его маленького брата от вчерашней заварки, и засыпал новой, потом залил кипятком. Теперь надо отрезать два куска булки. А теперь… Я открыл холодильник и достал маслёнку. Поставил её перед собой и с вожделением открыл. Масла не было! Блядство, я же не мог его вчера не положить, да я и ПОЛОЖИЛ его в маслёнку! На всякий случай я распахнул холодильник в надежде найти там нераспечатанный брикет. Его там не было! Неужели жена съела? Я побежал в комнату. С трудом растолкал супругу, дождался, когда выражение её глаз станет более- менее осмысленным.
-    Ты не брала масло?
-    Какое масло, откуда?
-    Из маслёнки, я купил вчера новую маслёнку, положил в неё масло, а сегодня она пустая!
-    А я то при чём здесь? Который час то хоть? – она посмотрела на прикроватный будильник. – Ты, что совсем офонарел, меня в такую рань поднимать!?
-    Дак ведь масла то нет! – как она не понимает!
-    Да иди ты в жопу со своим маслом! Мне ещё два часа спать!
-    То есть ты не брала?
-    НЕТ!!! – и она рухнула на подушку.
Не ужели соседи? Но кто? Верочка отпадает сразу, ветеран тоже, разве, что поэт-алкоголик, да и тот под большим сомнением. Мне не терпелось спросить их про судьбу пропавшего масла, но в столь ранний час это было бы неэтично. К тому же брикет масла – не велика потеря. Так я и ушёл на работу непозавтракав.

Возвращаясь домой, купил два куска масла. Один сразу же положил в маслёнку, другой закамуфлировал полиэтиленовым мешком в недрах холодильника. На кухне как раз что-то готовил Иван Александрович.
-    Иван Александрович, представляете, вчера положил в маслёнку масло, а сегодня утром его там не оказалось, ума не приложу, куда могло деться?
-    Знаете, у меня тоже несколько раз масло пропадало, как раз с того момента, когда вы переехали, я ещё грешным делом подумал, что вдруг какие-то шалопутные, потом смотрю - приличные люди. На Мишку тогда эт самое, но он аж обиделся, не похоже, что он… - Иван Александрович замолчал.
-    Дак кто ж тогда?
-    Ну, кто, кто, и думать нечего.
-    Да нет, что вы, что вы, Вера не может, она из интелигентнейшей семьи!
-    Знаем мы, из какой она семьи. – Ветеран недовольно засопел и принялся что-то мешать в алюминиевой кастрюльке.
-    Нет, всё-таки мне кажется, что это совершенно исключено.
Иван Александрович выключил газ, и, сняв кастрюлю с плиты, ушёл к себе. А я решил спросить Мишу. Постучал к нему в дверь.
-    Да?
-    Миша, это я, можно мне войти?
-    Да.
Я открыл дверь и вошёл в его комнату. Оказался я тут в первый, и надеюсь последний раз. Из мебели, только старая кровать, стул и почему-то большой красный огнетушитель в углу.
-    Миш, привет, тут такое дело, у меня в холодильнике масло пропало, прямо из маслёнки… - я не договорил, как он перебил меня запинающимся от волнения голосом:
-    А, это старый хрыч ко мне послал? У него тоже вроде кто-то масло тискал, сначала на вас думал кстати, а теперь значит меня подозревает.
-    Да нет, как раз не тебя! – я попытался обуздать его эмоции.
-    А кого же тогда? Верку что-ли? Да он что, совсем ёбнулся старый пидарас?
-    Миш, он герой войны, зачем ты его так? – мне стал неприятен разговор в такой плоскости, надо было его как-то сворачивать, и так уже ясно, что Миша тут не причём.
-    Ну и хули с того, что он герой, я может тоже герой, а понты не кидаю! – тут я понял, что Миша был хорошо поддатый. – А Верка она же учёная! Она медуз изучает!
Так я узнал, что Вера специалист по медузам.
-    На хуя ей масло? – Миша не унимался. Типичный рыцарь синего ордена.
-    Миш, ты извини, я пойду, в другой раз подискутируем.
-    Ага, давай, а старпёру скажи, чтобы на Верку не гнал.

Сев на диван и хорошо подумав я всё-таки стал подозревать жену. Во-первых она вчера несколько раз ходила на кухню. Зачем? Вечернее поедание масла казалось мне самой логичной причиной. Потом её вечная недосказанность, во всём, и поздние приходы с работы. Где она сейчас, с кем, не ест ли моё масло? Если она вчера переложила моё масло куда то к себе, а теперь ест. Должна быть улика, тара под масло. Я набрался терпения и стал ждать жену. Она пришла около восьми вечера. Под предлогом поухаживать за ней, я взял её сумочку и отнёс в комнату. Быстро раскрыв её я сразу увидел пластмассовый контейнер, в котором носят бутерброды. Взяв его, прошёл на кухню, достал маслёнку, вынул из неё брикет и переложил в контейнер. Они были, как специально сделаны друг для друга. Я подошёл к жене и молча продемонстрировал ей эту неоспоримую улику.
-    Что такое? – на её лице было лёгкое удивление.
-    Нет, это ты мне скажи, что ЭТО ТАКОЕ!!!
-    Масло – немного испуганно и оторопело произнесла она.
-    Я тоже вижу, что масло, а где вчерашнее масло?
-    Какое, «вчерашнее»?
-    Не прикидывайся, ты выносишь из дома масло в этом контейнере!
Она внимательно посмотрела мне прямо в глаза:
-    Ты идиот?
Я попытался проигнорировать это прямое оскорбление и ещё раз добиться чистосердечного признания.
-    Скажи, ты выносишь из дома масло?
-    Господи! – жена присела на диван – не знаю, откуда теперь тут масло, но я ношу в нём диетический хлеб, который ем на работе, а ты дорогой, сходи, пожалуйста, к врачу.
Мы уснули не разговаривая. Утром, придя на кухню, я сразу проверил маслёнку. Она была пуста. Ворвавшись в комнату, я схватил спящую жену за руку, и, не дожидаясь пока она проснётся поволок её на кухню.
-    ГДЕ? ГДЕ МАСЛО?? ОТВЕЧАЙ!!! – кричал я.
-    Отпусти меня, псих! – жена вырывалась, но я крепко держал её за запястье.
-    Пойдём-ка проверим твой контейнер для хлеба - сказал я злорадно улыбаясь. Я был уверен в том, что мне удалось поймать её с поличным.
Открыв её сумку, я увидел то, что и хотел увидеть. В контейнере лежал уже подразмякший кусок масла.
-    Что это? – ледяным голосом спросил я.
-    Это то масло, которое ты не выложил вчера, после своих следственных экспериментов, скотина! – ни когда не видел свою жену такой злой.
Признаться её ответ смутил меня, я действительно не помнил, выложил ли я масло или нет.
-    Знаешь, дорогая, ни когда больше не бери моё масло! – я взял контейнер и ушёл на кухню. Там, аккуратно переложил подтаявший брикетик в маслёнку, и поставил её в холодильник. Когда я вернулся, жена стояла в уличной одежде.
-    Уже на работу?
-    Я ухожу, ты псих, жаль, что поздно поняла, тебе надо к врачу, прощай.
-    Где ты будешь жить? – я был уверен, что это плохая шутка.
-    У мамы.
И она ушла…

Верочка стала мне больше улыбаться. Иван Александрович укоризненно качать головой. Миша подмигивать. Я не ел около недели, очень переживал. А когда решил позавтракать и открыл холодильник, то первое, что бросилось мне в глаза - открытая и соответственно пустая маслёнка. Я решил всё выяснить окончательно и постучался к Верочке в дверь.
-    Войдите! – чуть-чуть удивлённый голос.
-    Верочка, извините ради бога – сказал я, протискиваясь в дверной проём.
-    Да, что-то случилось? – она казалась поправде взволнованной.
Маленькая комнатка, от пола до потолка полки с книгами, на рабочем столе банка, в которой плавает что-то похожее на гигантский сгусток спермы. Видимо медуза.
-    Видите ли, у меня было масло, в холодильнике, а теперь его нет, пропало, и это не первый раз, я прям не знаю, что и думать. Со всеми уже говорил кроме вас.
-    Я не брала.- пролепетала она побледнев, её губки выпятились и слегка задрожали.
-    Нет, что вы, я не в коем разе не подозреваю вас, я просто не знаю, кто это может быть, признаться, сначала я думал, что это моя жена, но теперь ясно, что она тут не при чём…
-    Дак вы из-за этого расстались, из-за масла? – Верочка изумлённо уставилась на меня - я слышала, как Иван Александрович бубнил про это на кухне, но не верила!
Вот ведь старый хрыч! И тут я всё понял! Это он!!! Все эти россказни про якобы тоже пропавшее масло. Вор всегда кричит –"держите вора!" Ну всё, пиздец тебе старый пидарас! Я отомщу! НИ КТО, НИ КОГДА НЕ СМЕЕТ ПИЗДИТЬ У МЕНЯ МАСЛО!!!
-    Спасибо Вера, вы мне очень помогли – и я пулей вылетел из её комнаты.

План мести созрел мгновенно. Во дворе спиливали старые деревья,  и повсюду валялись здоровенные поленья. Оставалось дождаться темноты. Когда часы пробили полночь, я спустился во двор и незаметно как ниндзя перетащил невьебенную колоду на лестницу, потом подумал и приволок ещё парочку. Чтоб наверняка. Потом ещё подумал и отнёс два полена назад из соображений гуманности. После чего выкрутил в подъезде все лампочки. Засада была подготовлена, осталось дождаться утра.

Утром Иван Александрович как всегда собрался за молоком. Есть такая традиция у пожилого поколения, ходить за молоком к приезжающим утром жёлтым бочкам. Якобы там оно (молоко) чуть-ли не прямо из-под коров. Ну что ж за глупость надо платить. Я услышал, как хлопнула входная дверь. У меня есть тридцать минут. Проследив в окно, как Иван Александрович, (в дальнейшем старый пидарас), не спеша прошагал в сторону сбора таких же любителей молока как он, я приоткрыл входную дверь. В квартире кроме меня ни кого не было. Верочка ушла рано. Миша не приходил уже двое суток. А я был на законном выходном. Наконец, старый пидарас начал движение через двор в вечность. Я злорадно потёр руки и вышел из квартиры. На лестнице была темень, хоть глаз коли. Заняв стратегическую высоту, я обратился в слух. Хлопнула парадная дверь. Недовольное ворчание по поводу темноты. Ну-ну поворчи напоследок. Шарканье старческих ног было всё ближе и ближе. Я обхватил колоду руками и резко поднял её над головой. Прикинув, что жертва вышла на финишную прямую, я выдохнул и метнул бревно в темноту…

Он выжил. С ногами, правда, пришлось распрощаться, но он выжил. Врачи сказали, что год в больнице ему обеспечен. Мы все, конечно, долго обсуждали это происшествие. Верочка плакала два дня.
-    Кто посмел, кто посмел так поступить со стариком! – шептала она сквозь рыдания.
-    Мерзавцы, какие мерзавцы!- вторил ей, я.
-    Дааа, хоть и геморройный был старикан, но жалко беспесды. – соглашался Миша.
На следующее утро масла опять не было.

Я был в растерянности. Неужели я ошибся? Но ведь всё так логично складывалось! Не может быть, чтобы я что-то упустил. Тем неменее провал был на лицо. Я попытался думать логически. И так старик всё же виноват, но так как хищения масла продолжались, значит, значит, значит… Значит, он был НЕ ОДИН!!! Этот простой вывод ошарашил меня. И тут мне всё стало предельно ясно. Миша - вот его подельник. Неспроста старик пытался оговорить Верочку. Ох, не спроста. Ну чтож, я поставил на место одного, доберусь и до другого. Однако устранение Миши задача посложнее. Есть несколько мест, где он проводит много времени - своя комната, туалет, и улица. Логичнее всего провести операцию на улице. Два происшествия на одном адресе уж больно подозрительны. Я решил пригласить его съездить за грибами.

Электричка несла нас прочь от города. Я делал вид, что дремлю. Миша нервно вертелся напротив. Ему ненравилось решительно всё. Жёсткость сидений, ранний час, размер своей корзинки.
-    Может, тяпнем? – наконец не выдержал он.
-    Доедем до места, там и тяпнем – я приоткрыл глаза.
-    Ты как хочешь, а я уже не могу.
Он достал из кармана плоскую бутылку коньяку, именуемую в народе «плечики», и жадно припал к горлышку. «Пей, пей, перед смертью не напьешься» подумал я. Миша поймал мой взгляд и вздрогнул.
-    Ты чё? – испуганно выдавил он
-    А что такое? – я сделал вид, что удивлён вопросом.
-    У тебя взгляд, как будто покойника увидел.
-    Не выспался, наверное.
-    Вот и я говорил, нехер ехать, только невыспимся и устанем.
-    Я покемарю пока, а ты неперебирай сильно, а то грибов не увидишь - я усмехнулся.

Отойдя от платформы километров пять, мы вышли к старой оборонительной линии времён финской кампании. Я продолжал двигаться вдоль окопов, подыскивая подходящий. Миша плёлся сзади и радовался каждому найденному грибу. У меня в ведре было пусто.
-    Невезёт тебе чего-то, - кричал Миша – у меня уже пол корзинки, а ты даже сыроежки не нашёл.
-    Повезёт в любви – отшучивался я.
-    А ты бы Верку смог-бы? – неунимался удачливый грибник.
-    Я теперь мужчина свободный, почему бы и нет – я остановился рядом с глубоким окопом, подходящим по всем параметрам. Огляделся.
-    Ты это, ты смотри, она девушка хорошая. – он догнал меня и хрипло дыша посмотрел из под лобья.
-    Хорошая, хорошая - я шагнул к нему навстречу и достал нож.
-    Ты чего - Миша испуганно попятился.
-    Да гриб, наконец, увидел!
-    Ааа.
Я резко воткнул ему нож чуть пониже рёбер, и, провернув, поддел наверх. Он удивлённо хрюкнул и непонимающе смотрел на меня, пока его взгляд стекленел.
-    Значит и старика ты тоже кончить хотел, ссука…
-    Это вам за масло – но он уже этого не слышал.
Пересыпав его грибы к себе в ведро, я разжёг костёр и сжёг на нём всю Мишину одежду, включая сапоги и корзинку. Потом углубил окоп, бросил туда тело, засыпал его пеплом и закидал землёй с бруствера. Получилась глубокая могила. Всё Миша, доигрался хуй на скрипке. Побродив ещё с пару часов по лесу, я вышел к какой-то железнодорожной платформе, с которой и вернулся в город.

На следующее утро масло опять пропало. Оставалась только Верочка. Неужели и она с ними? Слишком уж рьяно Миша её защищал, слишком рьяно. Ну что ж, я доведу дело до конца.

-    Вы не видели Михаила? – Верочка стояла в дверном проёме и была крайне испугана.
-    Нет, а что случилось? – я изобразил искреннее удивление.
-    Его нет уже целую неделю, раньше такого не было.
-    Может, напился где нибудь? – я постарался ответить как можно более безразличным голосом.
-    Мне кажется, что что-то произошло.
-    Я не думаю, Михаил взрослый человек, пусть и с определёнными слабостями, но, на мой взгляд, он вполне адекватен.
-    Знаете, мне очень страшно, наша квартира так быстро опустела, по ночам я не могу заснуть, лежу и дрожу от страха.
-    Хотите, оставайтесь у меня.
В ту же ночь я её выебал…

После работы мы договорились встретится в метро, на станции Невский Проспект, её я выбрал не случайно, на ней всегда много народу, давка. Я предложил вместе сходить в Русский музей, посмотреть выставку «Митьков». Она с радостью согласилась. Видать подзаебали её медузы. Встретившись, мы радостно поцеловались, как счастливые влюблённые, я неторопливо повёл ей к краю платформы, в том самом месте, где поезд выныривает из тоннеля на станцию. Был час пик и мы пробирались с трудом. Я старался двигаться, чтобы не попадать в объектив камеры, прячась за более рослыми пассажирами. Наконец я остановился у самого края. Приближался момент истины. Перед моими глазами всплыл кусок масла, который я уже не мог съесть несколько недель. Скоро это закончится. Из тоннеля пошёл мощный поток воздуха. Я чуть-чуть отступил назад и в сторону, моё место тут же заняла какая-то тётка. Верочка непонимающе смотрела на меня. Я улыбнулся ей как можно ласковее. Она улыбнулась в ответ. Из тоннеля ударил яркий свет фар и в ту же секунду я незаметно, но сильно толкнул Верочку с платформы. Всё так же избегая смотреть в камеру слежения, я затерялся в толпе.

Утро. Я стою перед холодильником и смотрю на пустую маслёнку. Я стою уже пол часа. Я думаю. Позвонил на работу, сказал, что беру «от отпуска». Сослался на трагическую смерть соседки. Тут же припомнил вчерашние разговоры с милицией. Но всё это не давало ответа на главный вопрос - куда делось масло! Одевшись, я поехал в ближайший магазин, продававший аппаратуру для видео наблюдений. Человек без мимики рассказал мне, сколько нужно камер на мою квартиру. Я вернулся домой взял сберкнижку. Сняв все деньги, вернулся в магазин и оформил заказ. На следующий день бригада молодых обалдуев установила всю аппаратуру. Из своей комнаты я получил возможность контролировать всю кухню, коридор, и входную дверь. Вечером я положил масло в маслёнку, а сам сел за монитор и стал ждать. Естественно я уснул в кресле, так ни чего и не заметив. С утра маслёнка опять оказалась пустой. Тогда я начал просмотр записей камер наблюдения. То, что я увидел, лишило меня дара речи.

Где-то в три ночи из картины в коридоре вылезли бурлаки и на цыпочках прошли на кухню. Там, с помощью своей невьебенно длинной верёвки они накинули петлю на ручку холодильника, потом впряглись точь в точь как на картине и открыли его. После чего, проявляя чудеса альпинизма, двое  пиздёнышей добрались до маслёнки, открыли её и столкнули кусок масла вниз. Сжирали они его тут же. Наверное, были голодные.

Картину я сжёг в толчке. Предварительно вырезав каждого из бурлаков тупыми ножницами, потом сжёг и их, высыпав пепел в унитаз. Спустил воду. И лёг спать. Я знал, что, проснувшись завтра, я смогу позавтракать двумя бутербродами с маслом. И ни кто, ни когда, не сможет лишить меня этого удовольствия.

10metrov_provoda@udaff.com