Николай Иванович летел домой на крыльях любви. Душа его была переполнена предчувствиями. « Сегодня, да сегодня она придёт ко мне!» - думал он, взбегая по лестнице дома. Из прихожей, не разуваясь, он рванул на кухню.

Лицо Николая Ивановича озарилось улыбкой. Открытая форточка и липкая лента, по которой Иваныч, уходя на работу, предусмотрительно провёл куском протухшего мяса, сделали своё дело. Она была здесь! Вообще-то их было трое, но две другие уже практически не шевелились. Да и казались эти две просто серыми мышками, по сравнению с Ней. Николай Иванович достал из шкафчика Набор Любви. В этот набор входили тонкие маникюрные ножницы, маленький пинцет и большое увеличительное стекло. «Богиня! Венера! Совершенство!» - проносилось в голове Иваныча, когда он разглядывал через лупу изумрудно-блестящее брюшко, огромные зелёные глаза и – о, сладость любви! – чёрные мохнатые лапки. Между тем, « Венера» забеспокоилась. Громко жужжа, она прилагала титанические усилия, чтобы оторвать лапки от ленты и улететь. Гигантский глаз, глядевший с другой стороны лупы, пугал её до усрачки. «Ну что ты, милая, я не причиню тебе зла, не бойся. Мы будем счастливы вместе!» - сказал человек и взял в руки ножницы и пинцет.

Начиналось самое ответственное дело. Одно неловкое движение может погубить Любовь! Но Иваныч, наученный горьким опытом, в этот раз действовал с ювелирной точностью. Аккуратно прихватив пинцетом крылышко, он обрезал его ножничками почти под самый корень. То же самое с другим крылом. Движения Николая Ивановича были настолько сноровисты, что любой ювелир повесился бы от зависти. Ужас утроил силы «Венеры» и она почти оторвалась от ленты, но было поздно. Усилия мухи только помогли человеку снять её пинцетом с ленты без потери лапок. Он быстро засунул муху в стеклянную банку и накрыл её крышкой.

Главное было сделано. Иваныч зашёл в ванную комнату, мурлыча под нос «у любви, как у птички крылья» и включил воду. Потом он разделся догола и посмотрел на свой эрегированный член. «Стоит, как гвоздика в стакане!» - довольно хмыкнул Иваныч и пошел на кухню за банкой. Вода в ванной набралась до нужного уровня. Николай Иванович сел в неё, открыл банку, нежно достал Венеру двумя пальцами и посадил её на залупу, торчавшую над водой. Муха оцепенела. То, что ей уже никуда не улететь, она поняла ещё в банке. Но здесь было ещё хуже – кругом вода и она на небольшом иссиня-красном островке. «Ну, что же ты, милая? Давай, люби меня, я так ждал этого дня!» - услышала муха и вдруг увидела огромную ладонь, которая тянулась к ней. Она начала в панике бегать по островку, ей очень не хотелось ощущать прикосновение этих пальцев снова. Она бегала и бегала, а в ванной раздавалось: «Да, да! Вот так, хорошо, любимая! А-а-а-а! О-о-о-о! Ы-ы-ы-ы!»
Оргазм Николая Ивановича был похож на эпилептический припадок. Судороги пробежали по всему телу, и мощный выброс спермы опустошил не только яйца, но и сознание. Через минуту, в переполненный эндорфинами мозг Иваныча, пришла мысль: «Надо бы любимую вытащить из воды, ей, наверное, не нравится купаться». Открыв глаза, он оглядел ванну, но Венеры не было…

Случилось ужасное. В момент первого, самого мощного выброса, она была в точке извержения. Сгусток семени обволок её, склеил лапки и, приподняв на полметра над водой, увлёк за собой на дно, где она попала под судорожно дергающееся бедро человека. Всё было кончено. Иваныч смотрел на мёртвую Венеру и думал, что даже не успел сфотографировать её, когда она была жива, здорова и прекрасна. Цифровой зеркалкой, стоимостью в ползарплаты с объективом для микросъёмки (ещё дороже, кстати) он делал портреты своих возлюбленных, чтобы тоскливыми зимними вечерами, разглядывая их, вспоминать те прекрасные мгновения, который они ему дарили.
«Прощай, любимая!» - сказал Николай Иванович, вынимая пробку из ванны, и заплакал навзрыд.