Антон Распиздяев

Маньяками не рождаются, маньяками становятся.


На заблеваннам и захуяченном кровью палу сидел маладой человек, тело ево била мандражка – Хома медленно прихадил в себя. Перед ево ебальником адно за другим праплывали сабытия этава вечера, складываясь в единую неразрывную цепь.
А начало было очень многоабещающим – Хома Пидрищев расчитывал впер-вые в жизни трахнуть телку. В свои 23 года ему пака еще так и не удалось каво-нибудь отъебать, бабы (даже праститутки) ему упорно не давали, а драчить Хома не хател по идейным сабражениям. Не то штобы Пидрищев был уродом, но и до кра-савца ему было, как до Китая раком, к тому же все портило ебанутое выражение фи-зиономии и стремление всем даказать сваю полавую магучесть. А все из-за таво, што в школе ево дразнили пидрилой, а суки недображелатели упорно распастраняли слухи о ево гомосексуальнасти. Што бы даказать всем абратное, Хома нашел шала-ву сагласную патрахаться с ним. Канешно она была пиздец какой страшной, но вы-бирать не прихадилась. Ебанув для храбрасти пол-литру, Хома было уж сабрался за-садить, но тут случилась страшнае – хуй апал и поднять ево уже так и не удалось. Это был полный пиздец, за Хомой прочно закрипилась слава пидаркá, а все знако-мые телки стали сматреть на нево с презрением.
И вот, наканец, после долгих мытарств для Пидрищева забрежил маленький лучик надежды, Хома пазнакомился с девушкой лет 35, стрелку забили у нево дома на вечер. Памятуя о паследнем невъебическом абломе, Хома затарился Виагрой оп-том и ближе к назначенному часу въебал пять таблеток сразу. Но гадская динамист-ка не появилась ни к назначенному сроку, ни через полчаса, ни через час. У Пидри-щева начался дикий стаяк, в голову лезли всякие глупые мысли: «Сунуть член в трубу пылесоса…» или «Просто схватить этого адноглазова змея и душить, душить, душить…». С трудом атагнав наваждение Хома стал лихарадочно прикидывать пути к спасению от охватившева ево безумия, по всему выхадило, што срочна нужна баба и желательно не адна, но это было нереально. А как па другому пагасить стаяк Пид-рищев не знал и тут вспомнил про адну старуху, каторой не так давно талкнул пале-ный мабильник, ебальник у этай старой суки был такой, што пересрался бы сам Фреди Крюгер, мозг просто атказывался запаминать такое еблище – такое магло только присниться в начном кашмаре или привидиться в наркатическом угаре. Вот оно, - падумал Хома, от вида такова ебальника упадет все и сразу!
На улице было темно и дул халодный пранизывающий ветер, но Пидрищев ево не замечал, он пачти бежал, стараясь не гледеть на водосточные трубы и дыры в заборах, в галаве стучала лишь адна мысль: «Только б не встретилась какая-нибудь пизда – заебу ведь до смерти». Вот, наканец, нужный дом, этаж, квартира. Хома на-жал кнопку званка, за дверью послышались шаркающие шаги старова уебища, дверь аткрылась. На фоне освещенава дверного праема внутренней комнаты в темной прихожей стаяло старое пиздаблядство, полумрак скрывал черты ее лица!
-    Какова хуя тебе надо? Гавари и уебывай. – праскрипела старая карга, для убе-дительнасти памахивая тапориком.
«Тваю мать, какова блять хуя ты свет не включила», - пранеслось у Хомы в галаве прежде чем ево захлеснула гарячая вална дикой похоти.  Пидрищев набросился на старую сволочь. Пиздоглазое мудаебище сначала было начила брыкатца и все пыта-лась датинутся до выпавшево из рук тапара, но кагда прасекла, что ее не сабираюца мачить мигом успакоилась. А Хома уже не мог астанавица, он ебал и ебал прихуев-шую от такова паварота бабку. На шестой или седьмой палке Хома сбился со счета. Кагда потрахунчик слегка начал атпускать Пидрищева, он падумал, что нехуево бы-ла бы еще и завафлить эту древнюю шлюху, к тому же ана была явна не против. Пе-реместившись паближе к галаве, Хома уже пригатовился вставить старой манда-вошке в рот хуй по самые яйца и тут луч света из асвещенной комнаты упал на рожу этой недобитой стервы, хуй павис безвольной тряпачкой и Пидрищева скрутил рвотный спазм. Злость и стыд захлеснули Хому, злость на себя за то што так ахуено лаханулся, стыд за недавний бурный секс с ТАКИМ УЕБИЩЕМ. Еще адин спазм тряхнул Пидришева, он больше не мог сматреть на ужасный ебальник старухи, злость перерасла в ярость, ладонь ощутила рукаятку валявшевася тапара. Ебок! Прямо в ебло улыбающейся твари, еще раз и еще…Уебищный ебальник старухи превратился в крававае месиво, из раскроенава черепа быстро набегала лужа крови, Пидрищева вывернуло прямо на то што кагда то было рожей бабуси. Харашенько праблевавшись Хома абессилено отполз к стене, ево трясло как в лихарадке, но где-то глубако внутри было как никагда легко и спакойно, такова наслаждения Пидри-щев еще никагда не испытывал.
Успакоившись Хома абшарил квартирку старушенции – ничево примечатель-нава: всякий хлам и немнохо денег. На кухне удалось разжица старой хазяйственной сумкой, вернувшись в прихожую, Пидрищев аккуратно вытер тапор о халат пахуя-ренной в капусту старухи и палажил ево в сумку. Теперь Хома знал чево ему не хватает для полного счастья, а дома ево ждал невъебенный запас Виагры.