Хуй в рот, какой компот?
Изюмительный. Но прёт.

Между вами тает лёд?
Обожрались винограда и пизды уже не надо.
Только в поле цыгану отрада,
Подзасунул кобылке, как надо.
Утолил рефлексик полевой,
Справил заодно и половой.
Точно так поступал Леонид Броневой -
На копне, под копной, под сосной.
Даже Штирлица пёр там порой,
Но секретно, чтоб ни ой-ёёй -
Штирлиц стискивал зубы ржавой водопроводной трубой.
Но радистке Кэт не признавался,
Вазелин просил и улыбался,
На супружеской, блядь, на постеле Броневому после отдавался.
У Мюллера, конечно, сука звание
И хуй бронявый, не одно название
И драть юнцов у старика призвание,
Наколку сделал – «сделано в Германии»,
Мощей хватало без образования
Хоть Соломонович и после обрезания.
Залупа главное бритвой не тронута,
Зато искустно окрашена в золото.
Вот она - молодость!
И всяк тогда в Рейхстаге
Забывши об отваге
Кричал: Хай Гитлер, Броневой!
Покажь-ка хуй свой золотой!
Броневой хуй конечно показывал, и приамбулу тоже рассказывал,
Всех залупой умел завораживать
И за нею любил поухаживать,
Причесать там, попудрить, постричь...
Полицай главный всё же, не бич,
Он почти как Владимир Ильич -
Получил в лотерею Москвич.
Ну Ильич в мавзолее, крутой,
Но хуишко-то не золотой.
Вместо хуя, конечно, морковь -
Покормить сиротинок - зайчат,
Ильчёвых внучат-москвичат.
И хохол возлежит посреди москалят,
Ну а после забьют пару черных козлят.
Отдерут их, забитых уже,
А хохла обвинят в пердеже.
И француженки вдруг в неглиже,
Уплывают в туман на барже.
Посмотри ка, браток, не Монмартр ли уже?
Нет! Экватр,
Въеби бланманже.
Шарман, шарман - застучал негр в свой барабан…
Ты шарманку свою прикрути,
И вали продавать бигуди,
Негров слушать уже не хотим,
Только Джексона, где он, кретин?
Он в последний момент подрочил,
Хотя не было веских причин.
Значит так капитан попросил,
Отказаться уж не было сил.
Он майоров, как правило, не выносил,
И мошонку слегка теребил.
И мышонку готовил тушёнку.
Из подушки носки он пошил медвежонку.
Медвежонок в носках удавился с тоски, заскучав по тому негритёнку...