Они шли поздно вечером, взявшись за руки. Было холодно и слегка моросил дождь. Они двигались молча, несмотря друг на друга, каждый погружённый в величественный мир своих мыслей: таких злобных и простых.
      Луна освещала их мутные бездонные глаза, полные боли и печали. Под ногами вяло всхлипывало  грязевое месиво. Ветер обжигал лица и солоноватые губы.
      Они шли, безразлично вглядываясь в безумные тени. Безликий мир чавкал и хлюпал под ногами всепоглощающей грязью. Вода урчала, исчезая в странном мире блестящих от дождя, люков.
      Об один из таких люков, она чуть и не споткнулась, но  успела прийти в себя  и отдёрнуть ногу от чёрной вонючей воды, но было поздно. Тёмные руки, покрытые толстым слоем грязи, ухватили её за сапог и потянули вниз, в жерло люка. Кричать она не стала и, собравшись с духом, она попыталась освободиться. Но это не помогло. Тогда она попробовала ухватиться руками за поверхность, но предательская грязь с отзвуком обреченности  просочилась сквозь пальцы…
      Последнее, что она видела  - это исчезающий в глубину, город, медленно впитывающего в себя её спутника. Он так и не заметил, своего одиночества.
      Тем временем, руки её ослабли и она провалилась вниз.
Последнее, что она видела в своей жизни – это ленивый оскал отблеска луны на грязном лезвии топора.

    … Он шёл по-прежнему поглощенный в свои мутные мысли,… так и не заметив, вылезающую из люка сутулую фигуру.

      …Дядя Вася когда-то был сантехником и очень любил своё дело. Но к его несчастью, как многие другие в то время. Он попал под сокращение. Что-то перевернулось тогда в его маленькой пропитой душонке. Пропала вера  во всё человечество, что ли. Постепенно  его разум заспиртовывался различными суррогатами, а душа так  и не находила покоя.
      Внезапно весь мир превратился для него в одно большое месиво вражды. Нужно было как-то разрядиться – хотелось убивать.
      Осенними вечерами, когда лил дождь и в душе как-то тихонечко ныло, а нутро жгло от «льдинки», он надевал непромокаемую спецовку, брал в руки, свёрнутый в старую газету, топор и выходил на поиски умиротворения. Выходя на улицу, он находил укромный люк, залезал туда и ждал очередную жертву…
      Зачем он так делал, он не знал, но после ночных прогулок на душе становилось спокойно и ласково, а на небритом лице, появлялась лучистая улыбка.

…………………………………………………………………...........................................................................................................................................................
    Потерявший спутницу, шёл и не видел, как с капельки крови, некогда бывшей его подруги, стекали в тёмную лужу с большого грязного топора.
      А тем временем,  мрачная фигура беззвучными шагами двигалась вслед за ним. Понурые столбы вероломно выжигали  на фоне золотистого  асфальта, две параллельные меж собой, тени. Если приглядеться, то можно было увидеть, как одна из них быстро приближается к другой, всё ближе и ближе, словно одержимая желанием полностью поглотить свою соперницу.
   
    Василий шёл вслед за вперёд идущим незнакомцем, не чувствуя ни осеннего холода. Ни жестокого ветра, бросающего ему в лицо охапки, тиранящих кожу, колючих снежинок. Некогда пустой взгляд озарялся жестокой идеей и манящим желанием. Руки жадно вцепились в грязное топорище, вонзая в кожу занозы необработанного старого дерева. Пережженная «снежинкой», глотка наливалась тягучей слюной. Тело дрожало в предвкушении продолжения охоты, только ноги, закованные в старые резиновые сапоги, уверенно ступали вперёд. Вперёд за  свежей кровью, за новыми ощущениями.
      Он шёл за новой добычей, невзирая на слякоть, внедряясь в самую сердцевину непогоды. Шёл вперёд. Вслед за ним…за ним…за ним…
 
    Молодой человек шёл, шагая лёгкой поступью, проникая в лабиринты старых дворов и подворотен. Внезапно он остановился – что-то ему показалось не так. Он почувствовал, что всё это время он прогуливался в одиночку. Он обернулся, желая убедиться в правоте своих опасений, но увидел, как в сторону его левой руки движется грязно-бурое лезвие старого топора.
    Закрыв на секунду глаза, то ли от неожидонасти, то ли от страха, он на миг потерял видимость происходящего вокруг. Открывши  глаза, он увидел старый помятый, замызганный кровью, жигулёнок и тело незнакомого мужчины, распростертого под ним. Уже знакомый топор валялся неподалеку, оставляя возле себя мутные кровоподтёки. Присмотревшись, он увидел алый фонтанчик, струящийся из головы потерпевшего, и отблески лунного света на розовой кашице мозгов, и одежду, запачканную уже старой спёкшийся кровью.
      Водитель «Жигулей» что-то кричал про то, как он «глупо влип»; про то, как трудно будет смыть с машины всю эту кровь; и про то, наконец, чтобы молодой человек не уходил и помог ему, будучи свидетелем…
    Но тот его не слышал. Погружённые в свои мысли, он молча развернулся и, невзирая на вопли и крики шофёра, он продолжил свой путь…
         
                                                          27*02*05*