Утро. Ясное, солнечное, радостное утро. Просыпаюсь очень рано, солнце едва успевает позолотить верхушки деревьев и заглянуть в мое окно. Оставаться в постели нету ни малейшего желания. Медленно поднимаюсь с кровати, подхожу к окну. Открыв его, высовываюсь почти весь на утренний прохладный воздух. Вдыхаю. Воздух, наполняя мои легкие собой, напоминает мне о чем-то. Он пахнет как всегда особенно, неповторимо. Утренний воздух никогда не пахнет одинаково. Каждое утро он проявляет новые грани аромата, но тем не менее, он такой знакомый, такой близкий, такой родной… Этот воздух каждое утро заставляет меня возвращаться куда-то далеко в мое детство; а может, в отрочество? или идет со мной все мое юношество? Я не знаю; я отношу это к тем вещам, которые не имеют объяснений, а главное, в них не нуждаются. Люди всегда пытались понять то, что им не дано; это их стремление, тем не менее, оставляло место для домыслов, легенд, суеверий; ведь правда, все ли необходимо знать человеку? Нет, так: все ли в он состоянии понять? Он достиг многого: гелиоцентризм, литосферные плиты, homo sapiens… И что же – теперь ищет приюта в таких вот мелочах, как я этим утром нашел в воздухе.

Утро. Мрачное, холодное утро.

Выхожу из дома, медленно ступаю по асфальтированной дороге, словно боюсь, что она подо мною разверзнется, и я воочию получу знания о внутреннем строении нашей планеты. Жду транспорта; что здесь главное? терпение! Еду в автобусе, отрешенно глядя в окно, понимая, что единственное, о чем я сейчас думаю – это то, о чем же я сейчас думаю? Через некоторое время полнейшего ступора я потихоньку вхожу в мир человеческий. Почему-то меня начинают интересовать окружающие лица. Что я в них нашел? Медленно скольжу взглядом от одного лика к другому, начинаю глупо ухмыляться. Чему я порадовался? Этот вопрос останется без ответа: глядя на окружающие меня лица, я невольно задаюсь вопросом: что, что за ними скрывается? Нет, скорее, какая же мысль может пробиться чрез броню этого выражения? Вот сидит дама: одета прилично, средних лет, и она была бы, вероятно, весьма мила, если бы на ее лице не присутствовало постоянное выражение, словно в нос лезет какой-то жутко мерзкий запах. Невольно во мне просыпается чувство, которое не так легко разбудить в иной ситуации: чувство глубокого отвращения. Глядя на нее, моя улыбка-мечта психиатра становится еще шире. Понимая всю нелепость собственного поведения, перевожу взгляд на соседа по сиденью сей забавной немолодой девушки. Соседом у ней тоже весьма интересная личность, а именно, мужичок, у которого на плечах нету и намека на шею. Голова будто произрастает непосредственно с них, завершая картину, не шибко приятную во всех отношениях: сразу видно, что сей мужичонка ведет жизнь, которую бы не одобрил ни один терапевт. На лице же у него, тем не менее сохраняется выражение невероятного самодовольства, межующего с самовлюбленностью, и мина глубочайшего интеллектуала. Вероятно, можно было бы предположить такую вероятность, если бы в руках он не крутил аккуратно завернутый небольшой топор, любовно поигрывая сверкавшим сквозь прорезанную бумагу лезвием. Здесь я тоже не смог понять, как ни силился, о чем же может происходить внутренняя беседа в голове этого безусловно добрейшего человека. Продолжая изумляться тому, чего сам не понимаю и тому, как это можно – быть настолько неприятным с первого же взгляда – я добрался о своей остановки.