Недавно нашел на компе  несколько своих старых отчотов о  путешествиях.
2009 год- Куба.
     
«Путешествие в тысячу лье начинается с одного шага»,- кажется, это сказал Лао-Цзы. Я хуйевознаю, зачем он это сказал. Возможно, он сказал это по накурке своим, ахуевшим от его безграничной мудрости, ученикам. А может он сказал это очередной шлюхе, выгоняя ее утром из собственного дома и отвесив ей для ускорения увесистый пинок под ее толстый зад. Или, что еще более вероятно, он вообще этого никогда не говорил. Но это уже никого  ниибет. Народ, любящий громкие мудрые фразы, ее подхватил и повторяет при каждом удобном случае, как будто Лао-Цзы сказал  это им лично.

Так вот, мое путешествие началось с поезда. «Владикавказ-Москва», он же фирменный поезд «Осетия». Купе с кондиционером лучше вонючего и грязного плацкарта, но  оно  адинхуй не спасет от человеческого безумия, бессмысленного и беспощадного. Сосед, неприятный  красномордый мужик лет шестидесяти, с толстым пивным брюхом, и внешностью хронического бытового алкоголика.  Его зовут Николай. Мне похую как его зовут. Глядя на него, я сразу догадываюсь, что меня ждет. Я вдушениибу, кто сказал, что в поезде надо делиться своими откровениями. И я не нанимался слушать чужие исповеди. Но меня никто не спрашивает. Он  прямо-таки светится от желания поделиться со мной своими  самыми сокровенными тайнами. И  я приготовился слушать, как он в 15 лет случайно обоссал своего лучшего друга, а в 18 подцепил трихамоноз. Он наверняка мне еще расскажет,  как однажды изменил жене, трахнув Светочку из ремонтного цеха,  напившись по случаю  семьдесят второй годовщины Октября, а так же, как он пиздил с работы технический спирт, вынося его в пластиковом пакете. Я его ненавижу. 

Он, как и я, едет в Москву. В гости к племянницам. Он думает, они по нем соскучились. Интересно, он правда так думает?  Племянницы наверняка сейчас проклинают тот день, когда сказали ему свой домашний адрес и телефон, и готовятся целую неделю терпеть этого жлоба, который по грустной иронии  судьбы является их родственником.

Видно, что ему пиздецкак хочется погулять по столице.  Он в ней не был уже целых десять лет. Программа у него та же что и прежде – мавзолей/ вещевой рынок/  ГУМ / и водка по вечерам. Он рассказывает мне, как он нянчил племянниц, и какими большими они уже выросли. А я лежу и думаю, что за время пути я легко успею его убить пятью разными способами, расчленить кухонным ножом его жирное тело, и по кусочкам выбросить его в окно. И Бог, если этот чувак действительно существует, мне с удовольствие простит содеянное.

Тупо смотрю в окно. Там сменяют друг друга одинаковые деревья и поля, мелькают однотипные станции и кладбища. Кажется, поезд идет по кругу, а я попал в бесконечность. При этом бесконечность пахнет вареной курицей, которую достал Николай и его вонючими носками, которые он никогда не снимает. Она звучит как его храп, и ритмичный стук колес. А до Москвы ехать сутки.  Иду к начальнику поезда. Спустя пять минут еду в отдельном пустом купе, оставив Николая наедине с призраками его прошлого.  Надеюсь, я больше никогда его не увижу.

Меня встречает Казанский  вокзал.  Если бы Москва была бабой, я бы не согласился ее трахать даже за деньги. Есть в ней что-то отталкивающее. Она напоминает мне вульгарную  суетную тетку, неопределенного возраста, с золотыми зубами и обесцвеченными перекисью волосами. Хотя я в ней ненадолго. Мне нужно всего лишь добраться до Шереметьево.

Таможня- дьюти фри- самолет. Пристегиваем ремни.  Стюардесса-  крашеная блондинка, чем-то похожая на Линду Евангелисту. Она мне улыбается. Она вообще всем улыбается. Она само радушие, если только не смотреть ей в глаза. А в глазах у нее ниибическая пустота и вакуум. Полный блять вакуум с отсутствием каких-либо проблесков эмоций. Такое вот улыбчивое суцуко зомби. Она меня даже чем-то пугает.  Возникает слабоконтролируемое желание ударить ее по лицу. Со всей силы. Чтоб поскорей убрать эту дебильную улыбку с ее глупого лица. Кажется, она заметила, что я на нее смотрю. Улыбается мне еще шире, я  тоже ей улыбаюсь, не менее радушно.  Эмоциональное слияние нахуй.

Спрашивает, нужна ли мне какая-нибудь помощь? Конечно нужна, и даже очень.  Было бы просто замечательно, если бы она сейчас встала на колени и жадно отсосала у меня прямо посреди этого ебаного салона. Пуская слюни, и преданно заглядывая мне в глаза. Почти как  Линда Лавлейс в  эпохальном фильме «Глубокая глотка». Хотя, в глаза лучше все-таки не заглядывать. Но я ей этого не говорю. Она и так прекрасно знает, о чем я думаю.

Интересно, любит ли она анальный секс? Скорее всего нет. Такие куклы, с пустыми глазами, обычно ебутся удивительно монотонно и заученно, как будто отбывая трудовую повинность, или выполняя утреннюю зарядку. Иногда мне думается, что я слышу, как они при этом повторяют: «Принимаем исходное положение: ноги на ширине плеч. Начинаем упражнение, выполняем круговые движения бедрами, раз-два-три , раз- два-три… глубже дышим, глубже… вдох-выдох, вдох-выдох… И… раз-два-три, закончили упражнение…».

Я отворачиваюсь от нее, чтобы не видеть ее ублюдошной улыбки. В иллюминаторе сплошные облака. Мы летим над океаном. Если самолет упадет, то лучше всего ему упасть именно сейчас. Мне почему-то не хочется, чтоб меня соскребали совочком, с земли, вперемешку с разным дерьмом и остатками багажа.  Лучше уж  слиться с мировым океаном. Но самолет не  падает.

Я пью. Я не боюсь летать. Я летал на грузовых самолетах российской армии. Но мне скучно. Мне лететь 12 часов. Я напиваюсь текиллой. Без соли, без лимона. В пизду все правила и условности. Я пью ее как водку, большими глотками, запивая томатным соком, на высоте 10 тысяч метров.  Я лечу в прошлое. На восемь часов назад. Это все легко объяснимо, но для меня все равно есть в этом что-то мистическое.

Стук шасси об посадочную  полосу всегда приятен. Это значит, мы приземлились. Это значит, я на Кубе, острове свободы, рома, сигар и Че Гевары. Аэропорт имени Хосе Марти в городе Гавана. Прохожу таможню,  «нет не понимаю я по вашему…сенкью вери мач…вот уроды…». Гавана меня встречает дождем, и ласкающей слух испанской речью. Вы видели королевские пальмы под дождем? Это ниразу не рекламный проспект туристической фирмы «Сусанин и компания», и не заставка на рабочем столе, где вечное солнце и пляж. Это по настоящему. И это красиво.

ЗЫ континуе и фото ту би.