Пробуждение после пьянки всегда мне давалось с трудом. Не то, чтобы я не пробуждался, нет, пробуждался, разлеплял, на сколько мог, зенки, собирался с мыслями, боролся с мутью в мозгах, гавняным привкусом во рту, и желанием облевать все вокруг. Но все это было потом. А сначала я иду в туалет. Да-да, не просыпаясь, на ощупь, по памяти. Нервно зажав в кулаке хуй, мечтая не обоссаться по дороге, я ломлюсь в туалет, лелея мысль о том, чтоб он был свободен.

  Сознание, после того, как ты начинаешь осязать пространство вокруг себя еще не вернулось полностью в твою безмерно тяжелую голову. Ты не хочешь лишних телодвижений, тебе хочется полежать, укутавшись с головой в полной тишине. Не надо мыслей в эти мгновения. Только покой. Но, бля, сколько не отгоняй от себя мысль о подъеме бренного тела, приходиться-таки его поднимать. Мочевой пузырь – вот кто не дает тебе полного расслабления. Он, сука, гонит тебя в мир пробудившихся.

  И вот, найдя точку опоры для шатающегося тела, я начинаю процесс мочеиспускания. Этот утренний процесс несравним, по продолжительности и по получению удовольствия ни с каким другим, естественным процессом утреннего вползания в жизнь. Некоторые могут поспорить, дескать, посрать, с сигареткой, после завтрака, еще пиздатее, может оно и так. Спорить мне сейчас недосуг. Сил нет . Хотелось - бы узнать где я, по возможности, восстановить картину вчерашнего вечера, а по возможности, внести в измученный организм, похмельную дозу алкоголя.

  Я вернулся в комнату, где проснулся. Одинокая кровать, стол, телевизор, кресло, скосоебленный сервант с убогой посудой внутри. На полу, укутавшись в куртки, лежали три тела. Жуткий запах перегара, говна и месячных, указывали на то, что тела были живыми и женскими. Потянув ноздрями, аки конь, эти миазмы я снова захотел блевать. Возвращаться в туалет мне было влом и, перешагнув через тушки, я вышел на балкон. Вдохнул осеней свежести. Блевать расхотелось. Хоть какой-то позитив. Подышав утренним озоном, решил, что пора умываться и уебывать из этого бедлама. Путь в ванную занял мало времени, но отнял последние силы. Присев на край ванны я начал умываться. Холодная вода освежала, возвращала память и силы. Не найдя полотенца, вытерся футболкой и вышел на кухню в поисках сигарет.

Мятая пачка «bond» лежала на столе. Скукожившись, она притаилась на дальнем углу стола, словно ожидала от меня пиздюлей. И не зря. Но я был слишком утомлен этим утром, чтобы выдавать пиздюлину поганым сигаретам. К тому-же к сигаретам прилагался хозяин. Парень, лет двадцати, с красными, жалостливыми глазами, охуевшего опоссума.
- Василий, - представившись, протянул руку.
- Знаю, вчера знакомились, Серый, меня зовут, - ответил он рукопожатием.
- Извини, не помню, закурю?
- Кури, хуйли там.
- Мож и похмелиться есть? – с надеждой спросил я?
- А, вот это, хуй. Не осталось ничего, после того, как ты, проорав «За любимого вождя Ким Ир Сена!», въебал из горла полбутылки водки, пробормотав, что-то о мировом сионизме, ушел спать.
- Мда? - Я начал узнавать себя в этом поступке. Это я мог. Только при чем тут Ким Ир Сен?
- Ладно, Серый, пошли, покажешь, где здесь продают влагу, возвращающую к жизни, живая вода по вашему. Пиво короче.
Я затушил сигарету и собрался на выход.
- Погодь, - Я обернулся и увидел в руке парня косяк. Утро начинало мне определенно нравиться.
- Так взрывай, хули застыл?
План был не очень сильный, скорее всего, местный самосад, но, по мне, в тот момент, он был лучше чуйки. Вера в светлое сегодня возвращалась. Покурив, вышли на улицу. События вчерашнего дня, с помощью Сереги, восстанавливались.

  Город Иваново. Пятница. Командировка. К обеду все дела были завершены, и можно было уезжать домой, но я решил узнать ивановских дев поближе. Знаменитый город невест звал познакомиться с невестами поближе. Взяв билет на субботний вечерний поезд, я переоделся и отправился в знаменитое место пребывания пелоток всех мастей, клуб «Зеленый». Пройдя фейсконтроль, поднялся на второй этаж и заказал себе триста водки, сок и какую-то закуску. Решил события не торопить. Посмотреть, прочувствовать местный колорит. Нюансы местного ухаживания заключались в том, что быдлокавалеры, предварительно закинувшись синькой,  развалившись,  взирали на кучкующихся в танце будущих и настоящих ткачих. Это унылое зрелище не впечатляло никого. Меня-же, оно ввергало в депрессию. Зря я не уехал сегодня, зря! Оставалось нажраться и уйти спать в гостиницу. Даже мысль о  покупке шлюхи не вызывала энтузиазма.

  Моим вниманием завладела группа из трех девушек. Все бы ничего, но девочки были раскосыми представительницами народов крайнего севера. Что делали они здесь? Кто они? Зачем они тут? Видно было, что и им было здесь все внове. Одинокие сердца притягиваются? Да ну, на хуй! Любопытство, вот магнит похлеще всяких научных доводов. Видимо девушки поняли, что с ухажорами им тут ничего не «светит» и приняли мое предложение пересесть за мой столик.
  Якутки, студентки местного Пединститута…Пожалуй всё. Разговоры заканчивались, не начавшись. Пили они много, но как-то не пьянели, а тупели, хотя казалось-бы, куда уж дальше. Расслабиться мне не удавалось. Продолжая напиваться, я решил потанцевать с ними медленные танцы. Лучше б я этого не делал. Оттоптанные ноги не в счет. Вы когда нибудь танцевали с комодом? Нет? Не пробуйте, малоприятное занятие. Квадратные тела не вызывали сексуального влечения. Плоские лица напоминали о долгих северных ночах, тоскливо-бесконечных, как сегодняшний вечер. Но алкоголь напоминал мне о том, что я мужчина, да к тому-же не ебавший женскую плоть последние двое суток. Ебля мозга потенциальным партнерам из города Иваново не в счет. И еще я хотел узнать, бреют ли лобок, эти дети Севера, попав к нам, в среднюю полосу. Ясно, что дома они  такими мелочами гигиены не заморачиваються, да и мех помогает в мороз. А вот прожив здесь два года, смогли-ли они перенять эту хорошую привычку у местных пелоток? Мне был интересен еще один вопрос: Почему они здесь? В Иркутске, Новосибирске, Красноярске нет пединститутов? Или их там уже не принимают? Ответ на последний вопрос я не получил но, думаю этих трех представительниц якутского народа послал шаман за мужьями, дабы освежить кровь древнего рода. Продав пушнину и выбрав самых, на взгляд шамана, красивых дев, древний народ стал ждать возвращения своих посланниц с мужьями. Даже квартиру сняли для них, чтоб общежитие не отвлекало  от важнейшей миссии. В эту квартиру я и пришел, загруженный пойлом и желанием раскрыть тайну бритости-небритости лобков пелоток народов Крайнего Севера.

  Обо всем этом я вспоминал в пивбаре, поглащая неплохое пиво в компании Серого.
- А еще ты стихи читал, какую-то туфту гнал и пляски шаманские исполнял, - Поведал мне захмелевший собутыльник.
- Стихи, туфта, лошара, ты Серега! Пляски-то чем тебе не понравились? Неумело, чтоли? Так от души ведь, наверняка!
Я закурил и внимательно посмотрел на критика ивановского.
- Слышь, критик, а ты-то там каким боком оказался?
- Так баба у меня, одна из них.
- Во, бля, так новость, и какая из них? – Спросил я, понимая, что мне один хуй, не разобрать про кого он сейчас будет отвечать.
- Ольга, ну, тебе не понять, ты их все равно вчера путал.
- Не мудрено, главное, чтоб ты не путал.
Допив пиво, мы простились. Потом сборы в гостинице, вокзал, и только зайдя в вагон, я понял, что так и не узнал, побриты-ли лобки у моих новых знакомых, жительниц Крайнего Севера.