- Черт! – прохрипела старуха Петровна, прокашлявшись и смачно сплюнув тягучую желтую мокроту на ступеньку. Второй этаж был для нее уже тяжеловат. Сказывались сотни тысяч сигарет, выкуренных за последние десятилетия.
Хрипло задышав, она преодолела последний лестничный пролет и вытащила из кармана ключи. Правая рука заметно дрожала, и ключ никак не хотел попадать в замочную скважину. Лишь придерживая правую руку левой, она, наконец, справилась. Щелкнул замок, Петровна пнула ногой старую скрипучую дверь и тут же охнула. Прихватило поясницу, пришлось помассировать ее трясущимися ладонями, из-за чего она уронила ключи на кафель. Раздался звон на весь дом, но Иваныч его не услышал.
- Иваныч! – заорала Петровна из последних сил. Дед забывал надевать слуховой аппарат по утрам из-за склероза. – Иваныч! – повторила она еще громче, заходясь чахоточным кашлем.
Вдруг Иваныч вышел из туалета и проковылял мимо Петровны на кухню, не замечая ее. Бабка обратила внимание, что ширинку тот так и не застегнул. Вечная привычка пялиться мужу на член до сих пор не исчезла.
Застонав, Петровна склонилась, держась за косяк, подобрала ключи и вошла в дом.
Ботинки у нее были без шнурков. Петровна что-то бубнила по-стариковски, когда снимала их, поддевая один о другой. Она никак не могла вспомнить, что хотела сказать деду. Что-то важное, но вылетело из головы. В последнее время так часто происходило.

Она добрела до кухни, едва волоча ноги в драных тапках и увидела, что Иваныч, сидя за столом, ест лапшу, половину роняя с ложки на пижамные брюки.
- Иваныч! – крикнула она почти в ухо деду и зарылась рукой в его седые длинные волосы, неровно обкромсанные бабкой Кузьминичной до того, как она умерла.
- Петровна, - поднимая голову, ответил тот и улыбнулся. - Знаешь, у нас сегодня годовщина, семьдесят пять лет вместе!
- Точно! Я это и хотела тебе сказать, - хрипло пробормотала бабка и ударила себя ладонью по лбу. Но попала в нос. Старик засмеялся, подрагивая телом. Кусочки налипшей во время последних трапез лапши падали на пол, срываясь с его одежды.
- Не волнуйся, бабка, эту дату я всегда помню.
- Вот, - сказала она, доставая таблетки.
- Что это? - щурясь на упаковку, спросил Иваныч.
- Виагра. Прими сегодня, у тебя должен встать в честь юбилея.
- Помоги мне подняться!
- Без таблеток?!
- Со стула, старая, со стула!
- А, - ответила та, беря мужа подмышки и помогая, насколько могла.
Наконец, маневр удался им, и Петровна обняла его за шею, а Иваныч обвил руками ее талию.
- Я люблю тебя, дед!
- Я тоже люблю тебя, бабка. – И Иваныч почувствовал предательские слезы, готовые вот-вот пролиться из глаз.

«Да, все-таки, мы стали уже не те», - подумал он и еще крепче прижал к себе бабку.