В рот ебал я чужое зарево,
Похуй мне красота заморская,
Нет там нашей бодяги-варева.
Жизнь скушна за бугром неброская.
Нихуя там нет, одни пидоры,
Да с проебанным сердцем любящим
Остаюсь я в Росси, ироды!
Только здесь есть надежда на будущее… (с) Толь Есенин, толь я сам сочинил

- Умом Россию не понять (с) Тютчев
- Пока будет присматриваться к твоему стилю, ты его по простому, по деревенски в ухо уеби! (с) Емельяненко

  Случилось это давно, когда в Самаре оставался такой анахронизм как лошади. Правда использовали их чаще на мясокомбинате и в целях развоза почты в старейшем районе. Наш герой - это конечно конь, старая кляча, которая не то, что тележку возить, на сервелат не возьмут, так как говном несло от него за версту.
  - Коля, блядь, сынок, опять со своей шпаной хуйней страдаешь? Я тебя блядь на колонку за водой час назад посылала, ебаный в рот, весь в своего отца, только попросишь чего-нибудь сделать, сразу все, аревуар, мне было хорошо, но время расставаться, сучок эдакий!
  - Мам, ну мы тут с парням в дурака режемся.
  - Ой, пиздец, в дурака они режутся, не смешите мою печень, да вам в него играть не надо, достаточно спросить любого соседа, он и ответит, что все вы долбаебы! Пездуй, я сказала, не будет воды, будешь на хлебе и воде, и подножном корме.
  За водой не хотелось, перспектива голода пока еще так не пугала, как поход на высокий склон в 450 метров и «хуй знает сколько чехлить» до колонки. Но тут, как манна небесная, которая потоками говна нисходит с неба на праведников, появился почтальон на тележке с запряженным в нее старым, как идеалы коммунизма и еще какой-то сдохшей в углу Смольного поебенью, конем по кличке Ёбрь. Ёбрь был стар не только телом, но и душою. Только по ночам, обожравшись овса, насрав в углу кучку радости огородника он засыпал. Во сне ему снился Чапаев, восседавший на нем. Расправляя усы он поднимал свою шашку и кричал что-то храброе. Чапаев пришпоривал его бока и он несся вперед на врагов, сметая толпы белых как ошметки говна, топтал их копытами и по конячьи  ржал: «Хуй вам, а не мирное травоядное, ради Ленина я плотоядное!» Иногда еще снилась    Екатирина II , но это уж скорее эротика, чем баталия.
  Вернемся к самой истории…   
  - О бля, коняка, епть, пацаны, - вытирая пальцем сопли с носа, достигшие расстояния до самой земли – это то блядь как вовремя. Товарисчи, кто хочет прокатиться до колонки?
  Дурак уже, впринципе, всем настоебал, так как им оставался всегда колян и азарту было, ну нихуя никакого.
  - А что, погнали, и чего до колонки, щас до самого оврага, злоебучих подпольщиков который, а пацаны?
  - А че здраво, нормуль, ща прокатимся! – прозвучало недружно, как выстрелы Дантеса и Пушкина  - Давай епт, запрегай.
  После 10 минут все уселись, кое как заставили Ёбыря двигаться в сторону живого источника в виде колонки и все бы заебись, но Ёбрь поднимался в гору настолько медленно, насколько это вообще возможно в природе. Улитки и черепахи показались бы невъебаца какими ахуенными гоночными болидами пассажирами сего экологичного транспорта.
  - Колян, ну его нахуй, а? Сцук, че как медленно бля, мы ползком до колонки Ито захуярим быстрее, это мы так до завтра пилить будем, да и почтальон пропалит. А почтальон, это тебе, блядь, не мусор, обидеться и хуй чего получишь из открыток на новый год.
  - Да хуйня вопрос, - сказал Колян поднимаясь и подходя к крупу Ёбыря – держитесь, бля щас ускорим.
  Колян встал в позу журавля из кунг-фу, продемонстрировал ахуенные пассы руками, заорал на всю округу «Кияяяяя, бля» и … УЕБАЛ КОНЯ ПО ЯЙЦАМ.
Ни один болид так не разгонялся, никто не достигал такой скорости, никто и никогда, только Ёбрь.  А пацанов у колонки через 20 секунд приняли, тогда еще в белой форме, мусора, статья - хулиганство.