Дождь шел 30 лет, потом то, что не успело сгнить, годами разрушало палящее солнце. Мир обезумел, земля трескалась, дерево превращалось в пыль, а раскаленный металл прожигал до костей. Камни истекали потом, птицы падали на лету, змеи застывали навеки, пауки отдавали свое семя, а их внутренности с упоением и отчаянием высасывались самками - природа фанатично уничтожала себя.
А они жили, несчастные, больные, грязные и голодные, рожали детей, хоронили их и опять рожали. Они не успевали даже прочувствовать всего кошмара своего существования, их разум был занят только одной мыслью «Жить!». Жить до тех пор, пока ты не оставишь после себя хоть кого-то, чтобы этот проклятый род выжил. Никто из них не знал – за что все это. Никто не думал – зачем это. Их время было от захода Солнца и до его восхода, а глаза светились в темноте. Они чуяли воду за метры под выжженной землей, и умели высасывать из сухой ветки пару капель сока. Их трудно было назвать людьми, но и тварями они не были.
Днем они зарывались в землю, дыша сквозь песок, и видели сны. Это были странные и дивные сны, раскрашенные во все цвета радуги. Их мир был жестокой грязно-серой пустыней. Они никому не могли рассказать о своих снах, так как давно разучились говорить и открывали рот только при рождении, чтобы сделать первый вздох и тут подавиться своим криком, смешанным с песком и зноем. После этого выживали те, кто умел впитывать влагу с плотно сжатыми губами. Слова в этом мире были не нужны, они рождались с бешеной жаждой жизни и умирали, только оставив после себя существо с такой же дикой жаждой.

Они жили все вместе – жуткие стаи бессловесных безумцев, их страх был связан только с одним, их цель была едина, и ради нее они шли на все. Если ребенка было нечем кормить  - мать поила его кровью отца. Отец, тихо умирал со счастливой улыбкой на лице, зная, что его ребенок выживет. Они никогда не убивали друг друга, ведь жизнь одного - это жизнь для всех, но часто убивали себя, чтобы дать пищу другим. Дети не видели тех, кто дарил им жизнь, когда они начинали узнавать окружающее, родителей уже не было рядом…
И однажды, среди грязи и смерти, жары и вечной ненасытной жажды встретились двое. Они были детьми своего народа, ничем не отличающие от остальных. Их глаза никогда не поднимались от раскаленной глины, по которой они пробирались во тьме. Их губы никогда не размыкались, а тела покрывала корка пота и грязи, которая защищала от палящего Солнца. Они никогда не выпрямлялись в полный рост, чтобы терять меньше сил, а в их глазах жила пустота и немой укор.
Они столкнулись случайно. Пришло время зачать, и они оба были готовы к этому. Их родичи спариваются всего раз в жизни с одной целью – создать новую жизнь. Они должны были стать одними из тысяч, рожденных чтобы умереть. Он брал ее сзади, быстро, нервно, впившись пальцами в плечи, насаживая не сбивая дыхания, плотно прижавшись грудью к ее истерзанной спине. Это длилось ровно 30 секунд, несколько фрикций и его густое семя, с трудом вырвавшись, стало оживать в ее тепле и влаге. Потом он оттолкнул ее, а она повернула лицо, чтобы вылизать досуха капли бесценной и питательной влаги. Она выдела как это делали другие женщины десятки раз. Вдруг она застыла, будто вспоминая, мотнула головой, отгоняя сомнение, взяла его за руки и робко посмотрела в глаза.

Когда они коснулись друг друга, все изменилось. Мир приобрел краски, звуки и запахи. Первый раз в жизни его взгляд встретился с взглядом другого человека. Они вспомнили свои сны и увидели их отражение в глазах друг друга. Когда сливались их тела – души трепетно ласкали давно утраченную половинку, сплетаясь и расплетаясь, переливаясь всеми цветами жизни. Они познавали мир, касаясь друг друга плотно сомкнутыми губами,. Потом пришло время, и она родила. В эти страшные часы он держал ее за руки и смотрел на небо в немой мольбе. Тонны песка и пыли осели, озлобленные мрачные тучи закрыли небо, пытаясь раздавить слабую, но живучую плоть. В этот он миг услышал первый крик своего ребенка и предсмертный крик своей любви.
Жизнь ушла от нее в одно мгновение, она даже не успела ничего почувствовать. В следующую секунду пошел теплый, ласковый дождь, умыл его слезы и смыл кровь с его ребенка. Он открыл рот и жадно ловил капли, судорожно глотая и захлебываясь с непривычки. Потом он взял малышку на руки и посмотрел в ее глаза, наполненные смыслом и светом, так похожие на глаза той, которая покинула его навсегда. Этот ребенок научится говорить и поведет за собой остальных. Мир возродится.