Посвящается ВС…

Нет, тут нихуя не по Чехову. У меня на это дело взгляд совсем иной. Да и многое поменялось за  сто с лишним лет. Дамы сейчас совсем другие, да и собачки тоже. Если бы Антон Палыч попал в историю, подобную моей, он бы оставил потомкам совсем иные рассказы…

В то воскресенье я проснулся пиздатом настроении. Сегодня мне предстояло выебать Олю. Всё к тому шло. За последние дни мы сблизились до той самой черты, после которой секс становится неминуем. Её вчерашние слова «а потом поедем ко мне» не оставляли никаких сомнений. Я потянулся в постели и пошевелил пальцами ног. Хуй с ним, ногти постригу потом…

Планы были такие: в пять вечера мы с Олей встречаемся у входа в парк, выгуливаем её собаку, а потом едем к Оле домой. Всё ясно и чётко. Без пяти пять я уже стоял на месте весь нарядный. В руках букет тюльпанов и сладкая вата, в кармане кириешки. Это на случай, если сладкому Оля предпочтёт солёное. Вскоре появилась она, с юным бультерьером по имени Барри…

Честно говоря, в этот момент внутренний голос сказал мне: «Фил, уёбывай нахуй», потому что очень я не люблю всяких бойцовских собак, а ещё больше не понимаю их хозяев. Не понимаю, что заставляет их держать в городской квартире существо, способное сожрать хозяина вместе со всем его семейством и гордо погибнуть от милицейской пули…

На дальней аллее парка почти никого не было. Только какой-то мужик гулял с маленькой девочкой, да пара клиентов курила у дверей приземистой шашлычной «Арарат». Оля отстегнула поводок, и Барри рванул по кустам. В нашем разговоре повисла глубокая пауза. Олины пальцы мягко скользили по палочке от сладкой ваты. Пора. Я стряхнул с губ крошки от кириешек и заглянул в бездну её карих глаз. Мы слились в страстном поцелуе. Сладкая вата и сухарики со вкусом холодца с хреном. Кулинарная рапсодия! Какофония вкусов! Со стороны шашлычной повеяло дымом мясных костров. У меня закружилась голова. Какая вкусная женщина! И сегодня вечером она будет моей! Я войду в неё так же мощно, как поезд Париж – Лондон в тоннель под Ла-Маншем; так же уверенно, как Путин в Кремль; так же горячо, как «Мир» в плотные слои атмосферы…

Мои мечты и эрекцию прервал детский плач.
- Барри, фу!
Глупая псина выхватила  у девочки мяч и стала игриво прыгать перед его хозяевами.
- Отдай мяч, скотина! - папа девочки играть нихуя не захотел и замахнулся ногой на бультерьера.
- Не трожь собаку! - Оля бросилась к мужику и получила в ответ лёгкую, но звонкую пощечину.
«Ну давай, суй голову в петлю», - сказал мне внутренний голос. Я в два прыжка подскочил к обидчику своей дамы и уебал его ногой в грудь. Мужик неуклюже попятился и, хватая ртом воздух, упал в кучу пожухлых листьев. Девочка завизжала, Барри весело запрыгал. Я приблизился к поверженному сопернику, чтобы унизить его какой-нибудь убийственной фразой. Ну что-то типа «вы - хам, сударь» или «ты – чмо и пидорас». Я уже открыл рот и поднял указательный палец. И в этот момент двери шашлычной широко распахнулись, и на улицу высыпала весёлая мужская компания.
- Серёга, блядь, чо за хуйня? Брат, кто тебя обидел?
Внутренний голос ничего не стал говорить, а только горько усмехнулся. Удары посыпались со всех сторон. Я ушёл в глубокую защиту, как Флойд Паттерсон в бою против Мохаммеда Али в ноябре шестьдесят пятого, и стал искать жопой канаты. Самый подлый из врагов наебнул мне по яйцам. Я рухнул. Парни увлечённо меня попинали. Сквозь их удары я слышал отрывки фраз:
- Милиция! Милиция!
- И тебя выебу. И собаку твою выебу…

Когда всё стихло, я приоткрыл глаза. Барри смотрел на меня и весело вилял хвостом. «Сука, блядь, кобель ебаный», - подумал я и сплюнул верхние резцы. Оля помогла мне подняться. Она тоже выглядела не очень: волосы всклокочены, платье порвано на груди, на коленях ссадины. Милиционеров мы, ясен хуй, не дождались. Они к нам в парк только раз в год приходят – на День милиции - и гуляют там в парадной форме с воздушными шарами в руках…

У Оли дома я отлёживался два дня. Примочки, компрессы. Потом она притащила какую-то мазь для моих отбитых сине-жёлто-багровых яиц и стала мазать меня три раза в день. Во время этих процедур мой хуй глубоко прятался в кожаных складках. Вопрос про секс уже не вставал. Хуй тоже…
Я потянулся в постели и пошевелил пальцами ног. Нет, ногти всё-таки надо было постричь…