Эта история приключилась в тот год, когда любимая лошадь великого вождя Тачти-учцти-покопатля (что в переводе с языка племени нахнахо означает "Ковыряющий мизинцем левой ноги в правой ноздре") родила трехглазого жеребенка. Великий шаман нахнахо Ого-хоо ("Трясущийся на морозе") счел это событие дурным предзнаменованием, ибо у ожеребившейся кобылы глаз было четыре.
    - Горе народу нахнахо! Все начинается с лошадей! Сначала наши лошади будут рожать трехглазых жеребят, потом наши женщины захотят стать вождями... или вождицами?.. А потом бледнолицые изобретут интернет и от нашего славного племени останутся только легенды... - так взывал Ого-хоо к великому Маниту, совершая ритуальное омовение огненной водой и постукивая в шаманский бубен берцовой костью миссионера, некстати забредшего на огонек прошлой весной.
    Встревоженные нахнахи жались по вигвамам и трепетали в ожидании исполнения ужасных пророчеств шамана. Не трепетали только сам вождь Тачти-учцти-покопатль (по причине временной утраты сознания посредством употребления огненной воды на радостях) и семья воина Хтобля-кручемну (чье имя переводится на язык бледнолицых как "Хлопающий ушами в тишине"). Кроме самого воина в его семью со вчерашнего дня входила молодая скво Угугу ("Большая умница"). Поэтому семье некогда было слушать пророчества Ого-хоо - семья в поте лиц занималась воспроизводством свежих нахнахов.

    В общем, тревога кружилась над вигвамами метелью золы от потухших костров. В тревоге прошло три недели. В начале четвертой недели у великого вождя кончилась огненная вода, Ого-хоо охрип, а Хтобля-кручемну немного устал и вылез из вигвама хлебнуть свежего воздуха. За ним вылезла и его скво, чтобы сообразить главе семьи что-нибудь пожрать. Вблизи вигвама пожрать ничего не было, кроме берцовой кости миссионера в руке шамана, поэтому храбрая скво посеменила в дикую прерию в надежде поймать пару тушканчиков или, на худой конец, скунса. К слову сказать - только племени нахнахо известен тайный рецепт супа из скунса, изобретенный в древние времена женой одного из первых шаманов племени - мудрой Изго-након-фету. Итак, Угугу, в накинутой на бронзовые плечи и живописно ниспадающей на левую сиську накидке из шкуры неизвестной зверюшки, высматривала съедобную живность. Одновременно с этим она собирала растения, чтобы потушить их вместе с мясом.
    Через некоторое время ее чуткое ухо уловило стук копыт и чавкающие звуки лопающихся леммингов, попавших под копыта. А еще через некоторое время перед скво затормозил всадник. Пока всадник тормозит от удивления, опишем его. Он выглядел классическим бродягой Дикого Запада - небритая морда похмельно щурилась из-под полей пыльного стетсона, волосатая грудь похрипывала, затянутая жилеткой и третий месяц нестиранной рубашкой; рваные штаны, украшенные следами вытирания рук, заправленные в остроносые кирзачи с мексиканскими шпорами, к седлу приторочен винчестер с чеканкой "Made in China", а в кобуре на бедре покоился пневматический револьвер системы Кольта Ижевского завода. Но вот всадник встряхнул головой, тормоза отпустили его, и он крикнул:
    - Эй, красавица! А что это за траву ты собираешь?
    Угугу, конечно же, не понимала презренного наречия бледнолицых. Поэтому она решила показать дорогу незнакомцу к мудрому шаману Ого-хоо, который не только знал бледнолицский язык, но и в свое время умудрился окончить штукатурную путягу на Аляске. Как его занесло в те края - он и сам не знал, но злые языки в племени поговаривали, что Ого-хоо польстился на сорок рублей стипендии и... но не будем повторять сплетни выживших из ума старух...
    Угугу махнула всаднику рукой и гортанно крикнула:
    - Канай, пля! - что на нахнахском языке означает "следуй за мной".
    "Странное, однако, название" - подумал всадник, но увидев призывные знаки скво, решил, что та предлагает ему свою любовь, а потому пришпорил лошадь и поскакал за скво.

    Зоркие глаза оголодавшего Хтобля-кручемну издалека увидели жену и скачущего за ней незнакомца, поэтому к моменту их появления в деревне все нахнахи уже повылазили из вигвамов и поджидали их, косясь голодными глазами на тощую лошадь. Ого-хоо выступил вперед и важно просипел сорванным голосом:
    - О, бледнолицый странник! Что привело тебя так некстати в нашу юдоль скорби и печали?
    - Привет тебе, индейский дед! Я ехал торговать с вашим племенем всякой фигней, но по дороге некстати встретил в салуне мексиканскую путану Мари-Хуанну Гарсиа-Лопес-Чивас-Регалс. Чтобы добиться ее благосклонности мне пришлось опустошить карманы, поэтому сейчас меня интересует лишь один вопрос: милый старикан, нет ли у тебя сигары? На худой конец, не откажусь и от беломора.
    - Путник! В нашем племени ты не найдешь зелья бледнолицых! Ибо сначала дети начнут курить, потом женщины станут водить машины, а потом китайцы полетят на луну и заселятся там. И будет луна желтого цвета, как больной аргентинской лихорадкой. Отвечай, бледнолицый - ты желаешь желтой луны племени нахнахо?
    - Нет, старик, я желаю только пару затяжек, не будь я Джон Быдло Ган. Я так хочу курить, что готов курить даже траву в руках этой очаровательной бабы.
    - Ты не хочешь внять голосу разума? Жаль, бледнолицый, но что с тебя взять? Эй, Хтобля-кручемну, принеси сюда кусок прошлогодней "Пионерской правды" и скажи своей скво, чтобы завернула в него свою траву, подожгла его и дала бледнолицему.
    - Старик, а ты уверен, что эту "канай пля" можно курить? - Джон Быдло Ган явно был несколько озабочен неожиданным поворотом событий.
    - Меня это не интересует. Теперь ты будешь курить то, что тебе дадут. А иначе мы съедим твою лошадь, а тебя привяжем к столбу пыток и наши собаки будут задирать на тебя лапы, пока им это не надоест. А так как других столбов, да и вообще деревьев в округе давно нет, то им это вряд ли когда-нибудь надоест. Так что выбирай.
    - Эх, ладно. Давай сюда, красотка, свою папиросу. Ээээ, плохо свернула, косяк ведь, не видишь что ли? Да что вы в куреве понимаете, дикие люди... - и с этими словами Джон затянулся. Потом затянулся еще. Потом лицо его расплылось в улыбке, он упал на землю и стал хохотать, приговаривая:
    - О, Мари-Хуанна! Благодарю тебя, за то, что я попал в это край! Ах-ха-хах! О, Мари-Хуанна!!! Бугага!!!..

    Так он долго курил и смеялся, выкрикивая имя бледнолицей путаны. Нахнахи сидели на корточках вокруг и тоже смеялись - они были рады, что угодили гостю. Наутро Джон уехал. А через пару недель вернулся вместе с кавалерией и нахнахи во главе с шаманом Ого-хоо отправились в резервацию "Красный Похпох" к другому гордому, но порабощенному племени. А на полях, вблизи бывшей  деревни, заходили комбайны "Нива", скашивая чудесную траву и упаковывая ее в мешки с красной надписью наискосок "Джон Б. Gun & Co". Говорят, что под буквами Со скрывался сам дон Вито Андолини, но это всего лишь легенда, как и сама эта история, рассказанная старым Ого-хоо автору во время спиритического сеанса...