Генерал-лейтенант Губакин ненавидел своего зятя лютой тупой ненавистью. Вместе с этим он души не чаял в своей единственной дочери Алене, плюс к этому он обожал двух своих внучат – мальчика Сашу и девочку Олю. Генерал рано остался вдовцом, поэтому вся его грубоватая любовь досталась дочке, а потом и внучатам. К своим пятидесяти пяти годам генерал успел побывать в Афгане, Чечне (оба раза) и еще в его послужном списке был добрый десяток разных локальных войн, особо неизвестных широкому кругу людей, но, отслеживая внешнюю и внутреннюю политику Советского Союза, а затем и России за последние двадцать лет, можно было представить, в каком регионе мира смогли погрохотать наши кирзачи. Генерал был заслуженным воякой, и его имя частенько появлялось в прессе и на телевидении, в титрах патриотических фильмов о разных войнах его фамилия фигурировала в качестве главного консультанта, его богатый опыт был широко востребован в армии, особенно если дело касалось карательных и усмирительных операций в отношении так называемых «мирных жителей». Не был Губакин обижен и вниманием «сильных мира сего», он запросто мог нажраться в бане с премьер-министром, а с Генеральным Прокурором устроить «мальчишник» на даче с элитными шлюхами или приехав в какой – нибудь подшефный гарнизон в сопровождении местного губернатора уехать в глухую тайгу поохотиться на непуганых медведей с АКМом. Казалось жизнь удалась у этого кряжистого, крепкого мужика. Но была червоточина, которая не давала покоя душе генерала. Из-за этого у него портилось настроение, он срывался на подчиненных, но ничего не мог поделать. Даже когда ему на год пришлось выпасть из политической и светской жизни, так сказать отсидеться в тени (из-за ерунды: пришлось пустить в расход около сотни «мирных жителей» ,ставших ненужными свидетелями профилактической зачистки в первую чеченскую) он не чувствовал себя таким несчастным. Причиной был ненавистный генералу зять. Генерал часто горестно думал: «Достался же моей доченьке какой-то слизняк недоношенный, лучше присмотрела бы себе любого боевого капитанишку из моего окружения, была бы за ним, как за каменной стеной и не стыдно мужа было бы такого показать, героя-офицера, а не книжного штатского червя».

Володя Лозовой, которому выпало волею судеб стать зятем генерала, был кандидатом химических наук тридцати шести лет от роду. При взгляде на этого худосочного опрятного молодого человека в очках, узнавался вымерший в шестидесятых тип московского интеллигента, запоем читающего все от Солженицына и Набокова до Уайльда и Сэлинджера, от Блаватской и Бердяева до Драйзера с Хэмингуэеем и т.д. Справедливости ради надо отметить, что Володя тоже не питал теплых чувств к своему тестю и его ближайшему окружению . Люди, которые были близки к генералу, не читали вышеуказанных авторов, они чтили Устав, они не умели тихо интеллигентно смеяться – их отличал грубый оглушительный гогот, они не слушали «Pink Floyd» и «Electric Light Orchestra” – их больше привлекали «Любэ», Газманов и Шуфутинский. Порою Володе казалось, что он и эти люди родом с разных планет: Володя с Земли, а окружение тестя и сам тесть со страшной далекой планеты «цвета хаки». Володе всегда было неуютно в окружении этих грубых людей, он через силу посещал вместе с женой семейные торжества, где он чувствовал себя не в своей тарелке, постоянно испытывая неловкость из-за диких насмешек со стороны тестя, которыми тот буквально изводил Володю за его интеллигентность и мягкость. Когда тесть после свадьбы дочери узнал, что Володю не допустили к занятиям на военной кафедре в институте из-за плохого зрения, его насмешки стали еще изощреннее и грубее; Володя в любой компании, где присутствовал тесть, терялся и был на грани самоубийства, постоянно ожидая скорейшего завершения вечеринки или встречи, где им суждено было пересечься. Так незаметно пролетели после Володиной свадьбы шесть лет этого ада. Надо сказать, что Володя не был таким размазней, каким представлял его тесть-генерал. Будучи талантливым, молодым ученым Володя хорошо зарабатывал своими знаниями: он много и плодотворно консультировал различные производственные фирмы, где требовались глубокие химические выкладки, обширно репетиторствовал, а однажды он смог заработать немыслимые даже для генерала деньги в твердой валюте, после того как к нему, «якобы случайно» обратились за помощью два субъекта южной наружности. Они принесли Володе образец вещества, которое им надо было синтезировать в условиях домашней лаборатории, а также полностью отдать все материалы и формулы по химпроцессу и подсказать, как можно абсолютно легально приобрести все ингредиенты и составляющие для вышеозначенной смеси. Володя справился с задачей блестяще и в кратчайшие сроки, после чего положил в банк несколько тысяч долларов.

Случилось это нынешней осенью. Алена с детьми уехала отдыхать в Грецию, Володя сидел теплым осенним субботним днем дома один и читал книгу. Из динамиков музыкального центра тихо лилась спокойная музыка «Alan Parsons Project”,на душе было безмятежно и комфортно, голос с диска уютно пел:

«I am the eye in the sky,
Looking at you
I can read your mind.
I am the maker of rules;
Dealing with fools
I can cheat you blind.
And I don't need to see any more
To know that
I can read your mind»,

как внезапно раздался звонок в дверь. Володя вздрогнул от неожиданности, он никого не ждал, старшая по подъезду заходила в начале месяца, со своими немногими друзьями он не договаривался о встрече на сегодня. «Кто бы это мог быть?», рассеянно думал Володя, идя по прихожей к входной двери, и смутно чувствовал, что этот звонок не сулит ничего хорошего.

Открыв дверь, Володя увидел на пороге тестя. Тот был тяжело пьян, его налитые кровью глаза выражали, лютую ненависть и тупую, душную бычью злобу. Шагнув в дверной проем, генерал хмельно покачнулся и, толкнув Володю в грудь мощной пятерней, ввалился в комнату. От толчка Володя чуть было не упал и еле успел опереться одной рукой на стенку, а другой подхватить спадающие с носа очки. Из комнаты раздался жалобный скрип кресла, на которое грузно плюхнулся генерал и сразу же он истошно, утробно и пьяно заорал из комнаты:
- А ну иди с-сю-уда, блядь штатская, н-недоделок, твою мать, с-с-с-ука!
Володя робко подошел ко входу в комнату, тесть исподлобья глядел на него, толстые губы искривились в презрительной пьяной, слюнявой усмешке:
-Ы-хы-ыы, баи-и-ишься меня, ублю-ю-юдок?, промычал генерал .- И праа-ль-но, что баи—и-шьси. Он с силой провел по лицу ладонью, как будто стирая опьянение и, вдруг оглушительно гаркнул командным голосом:
- А ну бегом за водкой и закуской в магазин, чмо болотное, а вернешься, я тя еще поучу жь-жи-зьни, денщик ! Когда придешь, ботинки мне почистишь, неработь, баба ! Да музыку включи мне тут нормальную, а не то дерьмо, которое воет, как шакал, бабьими голосами, да не по-нашему! Э-э-эх , за что же мне и Аленушке моей такой выродок достался-я -а-аа-а? Чем же я пред господом –то, да перед страной провинился-я-а-а , я заслуженный афице-эр, баявой генерал !»
Сгорая от стыда, и незаслуженной обиды, Володя выключил диск, и нажав кнопку TUNER нашел «Радио «Шансон», после чего медленно и понуро побрел к входной двери до магазинчика «Продукты», который находился в их дворе. Уже при выходе из квартиры в Володиных глазах из под очков блеснуло нечто такое, что если бы генерал увидел это, то пожалел бы тысячу раз, что в этот вечер зашел в квартиру дочери и зятя.

Придя из магазина, Володя также робко зашел в комнату и поставил на столик пластиковый пакет, в котором была бутылка водки, хлеб, пара банок с рыбными консервами, шматок колбасы и маринованные огурцы с помидорами. Все это он аккуратно и осторожно выставил на стол перед внимательно и придирчиво смотрящим на него тестем. «Угощайтесь, пожалуйста, Сергей Владимирович»,- тихо пробормотал Володя. «Выслуживашшшь-ся предо мной, сучонок недоделанный!»- проорал в ответ генерал, потрясая над столом могучим кулачищем. «Ну а рюмку –то кто мне принесет за тебя Пушкин что-ли, я ш-то из горла пить должен?», не унимался в крике генерал-лейтенант. Этого момента и ждал Володя. После очередного грубого окрика он метнулся на кухню за рюмкой и за заветным пузырьком того самого вещества, которое он оставил в качестве опытного образца после визита щедрых южан-заказчиков. По пути в комнату он капнул на дно пустой рюмки из пузырька почти невидимую каплю, и сразу же спрятал пузырек в карман…

Очнулся генерал-лейтенант Сергей Владимирович Губакин в том же кресле, куда он тяжко рухнул после прихода к зятю, только он был абсолютно голый, и руки его были крепко примотаны к подлокотникам, а ноги к мощным ножкам кресла многократными слоями скотча. Рот также был заклеен. В голове была полная пустота, вызванная смешанным алкогольным и наркотическим опьянением. В комнате по-прежнему негромко играл музыкальный центр, и сейчас из его динамиков лилась бессмертная музыка «The Beatles». Около стола стоял зять и, стоя к генералу спиной раскладывал что-то на столе, чем-то позвякивая и погромыхивая. Что-то незримо изменилось в комнате и, генерал шестым чувством ощутил животный ужас, который полностью изгнал хмель из головы. Кошмара добавляло то,что Володя стоял к нему спиной, и генерал не видел, чем тот занят на столе. Генерал попробовал утробно замычать но мешал скотч, изнутри вырвался только слабый стон. «Сейчас, сейчас!»,- мелодично пропел Володя. «Сейчас, я с Вами плотно займусь, Сергей Владимирович». Повернувшись лицом к тестю, он отошел от стола и генерал краем расширившихся от ужаса зрачков увидел, что стол весь накрыт различными столярными и слесарными инструментами, среди которых он увидел дрель, молоток и ножовку по металлу. Неожиданно быстро преодолев расстояние в полкомнаты Володя оказался рядом с генералом и схватив за скотч на его лице рванул вместе с мясом.
-«А-а-а –а» ,страдающе простонал генерал, не отводя расширенных страхом глаз от зятя.
-«Ва-во-ва-а-а-алодинь-ка, сы-сы-нок т-т-ты-ты, че-го-го эттт-т-оо при-ппри-думал» - заикаясь, трясущимися губами вытолкнул из себя слова генерал. Его обуял неодолимый ужас, которого он не испытывал даже под чудовищными артобстрелами и бомбежками, даже когда он в Афганистане оказался на трое суток в плену у Ахмад-Шаха Масуда, ему не было так страшно, как сейчас, и он не мог понять почему.

-Страшно тебе, сука солдафонская, - взвизгнул истерично Володя, исступленно кромсая остро отточенным скальпелем бедро генерала, повреждая сухожилия и плоть. Из глубоких разрезов на свободу хлынула кровь, забрызгивая паркет под креслом.
-Сейчас посмотрим, какой ты железный мужик, или думал ты все время будешь безнаказанно меня унижать и втаптывать в дерьмо?- бурчал Володя, сосредоточенно надевая на руки кастет…

Следом пошла в ход стамеска и пассатижи, которыми Володя методично и поочередно с мясом вырвал генералу все ногти, не обращая внимания на его душераздирающие вопли, заглушаемые включенным на всю катушку музыкальным центром.

Спустя четыре часа зверски избитый и искромсанный генерал уже не мог кричать и плакать, из его гортани вырывался только нечленораздельный, нескончаемый, утробный глухой стон, глаза, распухшие от побоев, залитые кровью и слезами с бессильным испугом искали Володю, который притаился где-то за спинкой кресла, к которому был примотан генерал, и производил какие – то очередные страшные приготовления. Череп генерала был проломлен в нескольких местах, все тело было изрезано, искромсано скальпелем, из многочисленных разрезов сочилась кровь, в горле застревали обломки зубов, коленные чашечки были иссверлены дрелью, пальцы на руках были умело сломаны кастетом. В качестве венца всего сотворенного Володя вырезал скальпелем на груди генерала слово «ПИДОР», а на лбу «ВАФЛЕР». Пол вокруг кресла был обильно залит кровью, и она периодически липла к тапочкам Володи, но ему не доставляло это дискомфорта, а даже нравилось.

Взгляд генерала блуждающе нашел Володю, который бесшумно вырос перед креслом. В глазах Губакина читалась только мольба о скорейшем завершении нечеловеческих мук, о прекращении адской боли и страданий. Наконец-то генерал понял, что наступил момент в его жизни, когда все…амба…пиздец…кранты…швах! Он понял, что уже в своей жизни выпил, сьел, оттрахал все, что ему было отпущено и больше этому никогда не бывать, никогда не закусить ему хрустящим огурчиком стопку прохладной водки, не съездить на охоту, не засунуть симпатичной тридцатилетней буфетчице Людке из столовой Генштаба.
И еще одно отчетливо понял Губакин: ему не следовало так обращаться с зятем. Перед его глазами вдруг пролетели шесть лет замужества дочери, и как он в течение этого времени издевался над беззащитным очкариком.… Ах, если бы можно было отмотать ленту назад хоть на чуть-чуть, но жизнь, увы, пишется набело, и генерал, все осознав, чудовищно об этом жалел.

Смачный плевок в лицо прервал его последние в этой жизни размышления.
-Ну, что с-с-сучий выблядок, пора кончать с тобой - зло и презрительно сквозь зубы процедил Володя.
-Хватит, с тебя пожалуй, пожил ты на белом свете, покоптил небо, пора и место другое выбирать, например, в канализации, ты, несмотря на свои габариты по кусочкам туда пролезешь. Только вот как тебя, дубина солдафонская, поинтереснее угробить, чтобы на том свете ты меня вспоминал и трясся даже там от ужаса - сам с собою невнятно, вслух рассуждал Володя.

Внезапно в его мозгу всплыло ранее где-то прочитанное словосочетание «крылья орла», и с этого момента Володя знал, что ему делать.

Двумя взмахами скальпеля Володя вспорол скотч, привязывающий руки генерала к креслу и, взявшись за голову, резко нагнул генерала вперед. Губакин, поперхнувшись, издал слабый стон и принялся блевать коричнево-красными сгустками крови из отбитых легких и внутренностей. Виртуозно разрезав кожу с плотью на спине генерала, чуть ниже ребер, так чтобы разрезы были глубокими и в то же время не вызывали обильного кровотечения, Володя приготовился к последнему завершающему действу. Почти по локоть он запустил в образовавшиеся разрезы руки и изо всех сил, сжимая горячую, выскальзывающую и пульсирующую ткань легких генерала, наполненную последними вздохами, несколько раз изо всех сил рванул на себя, обрывая последние ниточки, связывающие уже бывшего генерала с жизнью.

Губакин страшно захрипел, инстинктивно силясь сделать вдох в вырванные легкие, сердце по инерции гнало кровь по могучему организму, но его лицо из багрово- красного медленно стало превращаться в синюшно-черное. Толчком ноги Володя вернул тестя в прежнее положение и встретился своим взглядом с угасающим взглядом генерала. Генерал Губакин испускал дух, сотрясаясь в агональных конвульсиях…

Усталый Володя на подгибающихся ногах подошел к журнальному столику, окровавленной рукой взял бутылку водки и сделал несколько больших глотков, после чего, переведя дух, счастливо улыбнулся. Он прекрасно помнил, что около подъезда стояла черная служебная «Волга» генерала со скучающим в ней прапорщиком за рулем. Сегодняшний день явно сулил неплохое продолжение, тем более что на днях приезжала Алена с детьми из Греции, и надо было срочно прибраться в квартире.

Спустя несколько дней в центральных новостях прозвучало сообщение: «Пропал высокопоставленный сотрудник Генштаба ВС РФ генерал-лейтенант Губакин, известный своим незаменимым опытом. Вместе с ним не могут найти его водителя и служебную машину, в которой их видели в последний раз. Возбуждено уголовное дело в связи с пропажей людей. Следствие полагает, что не исключен так называемый «чеченский след».