Когда в престижный магазин,
            Ты в грязном ватнике заходишь,
Глядишь на множество витрин,
            Еблом небритым тупо водишь,
В башку обслуге не придёт,
            Что отдаёшь бабло задаром,
Особенно когда дыхнёт,
            Твой рот чистейшим перегаром.

И вот в дали бежит халдей,
              Костюмчик как у Джеймса Бонда,
Бомжей не держит за людей,
              Он типа из элитофонда,
Презренный взгляд из под очков,
              Крахмал-манишка, белый пальчик,
Точняк для пидарства готов,
              А дома просто милый мальчик.

Охранник в форме от СС,
                В углу слегка пошевелился,
Новейший белый “Мерседес”,
                Наверняка ему приснился,
А также куча голых баб,
                  Кошель тугой и аппетитный,
Страж молчалив как баобаб,
                  Как Штирлиц,  молчаливо скрытный.

Закалка у меня того,
                  Армейка даром не проходит,
На кассе сучье естество,
                  Ебала марафет наводит,
Колечки у неё в ногтях,
                  Надменный взгляд хозяйки мира,
А родилась то в ебенях,
                    Вдали от тёплого сортира.

К ней олигархи не спешат,
                    И с нею вместе не клубятся,
Придётся ей, потупив взгляд,
                    Под старость лет с котом ебаться,
Мне до пизды, ведь я поэт,
                    Изгнанник, и невольник чести (с) ,
Не выношу на дух узды,
                    И лучше ёбну граммов двести.

Зачем пришёл я в сей лабаз?
                      Забыл, но не судите строго,
Склероз и тик на правый глаз,
                      Прямая к предкам мне дорога,
Так вот уж хуй, щас вспомню я,
                      Нейроны вмиг соединятся,
Негоже тут при свете дня,
                      Мутантов сраных мне стрематься.

Зашёл пополнить гардероб,
                        Поиздержать деньгов малеха,
А то я вроде как микроб,
                        На джинсах рваная прореха,
И “казаки”, что на ногах,
                        Чутка совсем поизносились,
Остры носочки, ёбнешь в пах,
                        И мысли сразу прояснились.

Вот шарфик, клеточек квадрат,
                          Как принадлежность к контркультуре,
Жаль на работе сменщик-гад,
                          Его замазал в политуре,
Херня, померяем другой,
                          Снесём рублей вонючих в кассу,
Накрылся коммунизм пиздой,
                          Принёс проблем ебучих массу.

Теперь, коль хочешь обрести,
                          Известность, популярность сразу,
Изволь шматья приобрести,
                          А то сольют как ту заразу,
Встречают по одёжке, блять,
                          И провожают по одёжке,
На ум всем собственно насрать,
                          Он лишний, как черпак в гармошке.

Так, продолжаем-с, продавец ,
                            Тот что с улыбочкой поганца,
Сейчас покажет что он спец,
                              А не сопля с протуберанца,
“Откройте третью из витрин,
                              И покажите что поближе…”,
Уйдёт надеюсь мозга сплин,
                              Забыл очки, в дали не вижу.

В ответ я слышу:” Дарагой,
                              Вам не сюды, тут вам не рынок…”,
Дохнуло что то Воркутой,
                              Зимой холодной , сонмом льдинок,
Какого хуя сей гандон,
                              Не зная с кем имеет дело,
Осуществляет моветон,
                              Причём довольно таки смело?

Придётся жизни поучить,
                              Лицо засунуть в ёмкость с калом,
И душу парню подлечить,
                              Здесь в общем дело то за малым,
Продукт эпохи перемен,
                              Сверлит меня подлобным взглядом,
Но я спокоен, я спортсмен,
                              И монтировка где то рядом.

“Хочу купить вон тот пиджак…,”
                              Халдею тихо отвечаю,
“Примерить можно? Весь ничтяк,
                              В том что о нём давно мечтаю…”,
В ответ услышал: “Эй, быдлан,
                              Иди ты на хуй мимо кассы…”,
Однако борзенький пацан,
                              Не бережёт свои мордасы…

Охранник, что дремал в углу,
                              Натужно начал просыпаться,
Не всёж принадлежать бухлу,
                            С блондинками во сне ебаться,
И вот тихонечко дроча,
                              Дубинку с ручкою короткой,
Отвратно, мерзко хохоча,
                              Идёт ко мне рыгая глоткой.

“Козлы, есть бабки у меня,
                              Какого хуя доебались?...”
Но поздно, закрутилась хня,
                              Катушки в мозге оторвались,
Сработал моментально всё ж,
                              Башки запретный выключатель,
Я не поэт, крушитель рож,
                              Ебланам я гробокопатель.

Охранник головой поник,
                                Дубинка выскользнула шустро,
Ботинок мой в какой то миг,
                                Всем доказал своё искусство,
А продавцу, что в шмотках спец,
                                Не стать здоровым и богатым (с),
Мечтам его пришёл пиздец,
                                И на врачей уйдёт зарплата.

Его я вмиг перехитрил,
                              Щенок хотел нажать на кнопку,
Пишу я из последних сил,
                              Щас подождите, ёбну стопку,
Воспоминаниев волна,
                              Меня с головушкой накрыла,
Но оторвался я сполна,
                              Всё было трепетно и мило.

Ментам поганец не успел,
                              Увы, поплакаться в жилетку,
Дубиной я его огрел,
                              И харкнул в сраную барсетку,
Пусть отдохнёт от всех проблем,
                              Глядишь увидит сон отличный,
Не влезу в ложе драных драных схем,
                              К таким разборкам я привычный.

Осталась кассовая блядь,
                            Трясёт ресничками, паскуда,
Мне в лом вообще таких ебать,
                            Хуй не стоит на это “чудо”,
Я не маньяк,  простой мужик,
                            Блевать хочу на эти хари,
Изыскан в грязи мерзкий шик,
                            Долбоебические твари.

Они повсюду и везде,
                            Они зомбируют сознанье,
В глубокой свинства борозде,
                            Утопят ваши начинанья,
Испортят душу ни за грош,
                            Их царь и бог подлец Иуда,
Их чище платяная вошь,
                            И аппетитней кала груда.

Как одеваться-им решать,
                            Что думать-тоже их задача,
На их каноны мне насрать,
                            И только так, а не иначе,
Кладу большой и толстый хуй,
                            На их вонючие проблемы,
Распарю, мама не горюй,
                            Ебальник общества системы.

Ну вот, Остапа понесло (с) ,
                            Пора заканчивать, однако,
И всем своим смертям назло,
                            Продолжу жить, хоть в сердце бяка,
Достал с кармана “лавандос”,
                            И прямо к девке миловидной,
Не предложил ей хуй в отсос,
                            И кличкой не назвал обидной.

Шматьё в мешочек уложил,
                            Так мелочёвка, шарфик, свитер,
Я рад что малость подрочил,
                            Говносистемы блядский клитор,
Не факт что сучка завелась,
                            От плоскогубцев правды матки,
Скорей съебалась тихо ссась,
                            С моей судьбой играя в прятки.

Товар оплачен, слышу звяк,
                            Треклятой кассовой машины,
Охранник, невъебенный хряк,
                            Сейчас застонет у витрины,
Мальчишка, подленький торгаш,
                            Надежда и лицо системы,
Прочтёт наверно “Отче наш”,
                              И тем решит свои проблемы.

Мораль сей басни такова (с) ,
                              Жую спецом для идиота,
И коли, покачать права,
                              Тебе по прежнему охота,
Запомни накрепко, пиздюк,
                              Встречать не надо по одёжке,
Есть вариант словить каюк,
                              От всякой, вроде мелкой сошки.

Потом ты можешь пожалеть,
                              Что был немного ебанатом,
Натужно будешь ты реветь,
                              Себя признаешь виноватым,
Пищать, стонать и верещать,
                              Просить падонка о пощаде,
Нас очень много… божья рать,
                              Мы не останемся в накладе…