«Сука. Сука и гандон», - крутилось в голове у Сидорова. Опустив голову, он глядел на стол начальника. Тот, сложив руки на пухлом животе, продолжал:
- В общем – надо, Степан Степанович. Понимаю, что выходной, но надо. Отчет нужен в понедельник утром. А потом как-нибудь отгульчик возьмешь.
- Хорошо, выйду, - грустно сказал Сидоров. Про себя  добавил: «- Как же, хрен от тебя отгульчика дождешься».
Выйдя на улицу, Сидоров прикурил сигарету. Какое же все-таки блядство и гавно эта жизнь, подумал он в который раз. На что в ней может рассчитывать он, Степан Степанович Сидоров? Чувак из небогатой семьи, без связей и средним умом? Скоро уже сороковник, а он бухгалтер…  совсем не главный, и будет таким до скончания века. Не ездить ему в «Мерседесах», не ебать красивых баб, таких, как Катька, секретарша шефа. Шефу хорошо; нагрузил Степана хуйней всякой на выходной, а сам сейчас вызовет Катьку, нагнет ее… Сидоров сглотнул, представив Катькин зад. А тут, блять, и жена через раз дает – ну что за нахуй? С любовницей месяц назад расстался – в связи с кризисом. Зарплату задерживают, ну а Степан не Ален Делон, чтоб бабы ему без подарков и бабла ебать давали. Горькое чувство обиды давило грудь.

Уже открывая подъезд, Степан вспомнил, что забыл купить хлеба. «Пиздец», - подумал он, - «сейчас напряг будет». Надо сходить купить, а потом уже домой… «Да ну нахуй!!!» - вдруг вспылил он. Чувство обиды в груди сменилось злобой. И какой-то молодецкой удалью. Степан замер. Такое с ним бывало… бывало примерно два раза в год. Он шумно выдохнул воздух. Значит, сегодня?
Как он и думал, скандал начался буквально с порога. Начался с хлеба, а пока Степан снял куртку и ботинки, в нем уже фигурировал капающий кран, скрипящая дверь, отсутствие денег, еще какая-то поебень… Степан был невозмутим, как Будда. Неторопливо переоделся, сменив костюм на джинсы и свитер.
- Ты куда?! – взвизгнула жена. – Опять к своим придуркам в шахматы играть?
-Ну да, - Степан пожал плечами, - сегодня же среда.
- Лучше б думал, как денег заработать! Мужику под сорок уже, а он херней занимается! Вон у Таньки Петровой на Валерку посмотри! И нахрен я за тебя замуж вышла! Могла бы…
- Унд кайне зуверзихьт ден… ФАЙЕР!!! Унд ВАССЕР!!! – дико и страшно взревел «РАММШТАЙН» из комнаты сына, с легкостью заглушив сверлящий голос жены. Степан улыбнулся про себя. Молодец, щенок. Берет огонь на себя. И точно, жена умчалась к нему, вопя во всю глотку, чтоб убавил звук. Тихо и незаметно Степан выскользнул из квартиры.
На улице он прикурил было сигарету, но тут же, закашлявшись, с отвращением ее выбросил. Сигаретный дым вдруг стал противен. Он глубоко вдохнул вечерний воздух, и пружинистым шагом направился к остановке. Степан чувствовал себя двадцатилетним. Сильным и полным надежд.
Куда же поехать? Он перебирал в памяти микрорайоны. Наверное, надо ехать на Заречный. Точно, там и кафе подходящее есть. Он сел в маршрутку.

В кафе приглушенно играла музыка. Степан сел за угловой столик, приглядываясь к посетителям. Сердце гулко бухало в груди. Сволочи, какие же сволочи. Как все заебало… вот!!! Взгляд его остановился на одном из посетителей.
Парень явно решил, что жизнь удалась. Рядом телка, в кошельке достаточно лавандоса… Степан почувствовал, как у него сводит скулы от злобы. Вдохнул-выдохнул. Вселенная уменьшилась до размеров ненавистного ебла напротив. Соперник. Конкурент. Плевать, что их пути никогда не пересекались – любой мужик друг другу конкурент . Тайный либо явный. Так устроен мир. Вот сидит он – счастливчик, двухметроворостый блондин, мажор. Какой же гнусный пиздеж, что «все люди равны от рождения». Гнусный и циничный. Наверняка его придумал такой же вот удачливый красавчик…
Мажор поднялся,  рассуждения Степана оборвались. Чувак направился в сортир. Ноги у Степана мелко задрожали, но, превозмогая слабость, он встал из-за стола. Дрожь унялась – он знал, что так будет. Что придет спокойствие. Он пошел вслед за мажором.
Зайдя в туалет, он сразу его увидел. Тот не заходил в кабинку, а стоял возле писсуара. Журчала струя. В кабинках никого не было – Степан, сидя в зале, наблюдал за посещаемостью туалета. Они были одни. Степан подошел сзади к мажору. Тот удивленно обернулся, и тут же в глаз ему с хлюпаньем вошел трехгранный напильник. Мажор хрюкнул и, цепляясь пальцами за стенку, сполз на пол. Он еще бился в судорогах, когда Степан, прикрыв за собой дверь туалета, направился к выходу. За выпитое кофе уже было заплачено. Отпечатков он не оставил. Навряд ли его запомнят. Здесь его неприметная внешность, не привлекающая женщин, ему на руку. «Профессиональный маньяк», - он усмехнулся, открывая входную дверь.
Он шел по вечернему городу. После такого он всегда шел домой пешком, даже если идти нужно было часа два. Уже позвонила жена, сказала, что не сердится, чтоб не задерживался со своими шахматистами… Жизнь была прекрасна.

И такой она будет где-то полгода. А потом опять. «Наверное, я все-таки псих», - он вздохнул. Когда-то он читал про одного психа. Его прозвали Малыш Нельсон. Ясным солнечным днем Малыш Нельсон взял «Томпсон» и открыл стрельбу в парке. Степан покачал головой. Можно только представить себе, как его все заебало. Степан чувствовал, что когда-нибудь и его все заебет насмерть. «Томпсон» он, конечно, навряд ли достанет, но «калаш» вполне возможно. Но только он пойдет не в парк. Там все-таки могут быть пелотки с детьми -  нахуя на них тратить зря пули? Есть те, кто их заслуживает. Может, пойти в свой офис? Или мэрию? Словом, надо подумать. Время есть. Минимум полгода. Может, и больше, но когда-нибудь это с ним обязательно случится.

Когда-нибудь…