Жаль, подмога не пришла, подкрепленье не прислали.
Что ж, обычные дела: нас с тобою нае...али.
(БГ)

* * *
В пятницу вечером, сидя за покером в забегаловке «Рокадеро», биржевой маклер Дарби Мак-Гроу выиграл у сержанта Роберта-Джемайи Зебба две с половиной тысячи австралийских долларов.
Надо же! Покерному блефу старикашки Дарби удалось спасти мир, неуклонно катившийся в пропасть...

Спустя двое суток после проигрыша сержант Бобби Зебб – здоровенный, с рыжими усами и ёжиком на макушке американец, похожий на тропического таракана, родом из местечка Уилмор, Северная Каролина – отбывал свою смену в карауле сторожевой вышки «Колорадо-Вест». Сержант шумно вздыхал, переживая свой проигрыш.
Ещё бы! Даже красотка Норма, барменша «Рокадеро», бросила ему в лицо: лузер ты, Бобби... И не смей больше топтаться под окнами!
Пьян был в тот вечер сержант Зебб, как сорок тысяч братьев.
Не то вмазал бы Норме, как полагается!
Только по пьяни Бобби – всегда ниже травы. Боится он себя, если выпивши.
Полгода тюрьмы за драку навсегда излечили Зебба от разжигания пьяных конфликтов.

Вглядевшись в охраняемый сектор, Зебб шуганул темноту пулемётным трассером, отсекая от забора парочку ошалевших зомби. Обычное дело...
Игнорируя принятые меры по ликвидации угрозы пандемии, Периметр, словно огромная амёба, не прекращал попыток раздвинуть свои пределы. Зомби, хотя и остерегались разрывных или трассирующих очередей, почти не страдали от пулевых и даже осколочных ранений... Они умирали, разлагаясь на ходу, словно поражённые проказой.
Способность к рассеиванию заболевания носителями-зомби была просто феноменальной, и вирус мутировавшей лихорадки Эбола, невзирая на все попытки локализовать его, потихоньку набирал обороты.

Снедаемый разочарованием и беспокойством, Бобби уныло выплюнул изжёванную сигару на пол вышки. Переполнявшие его эмоции, казалось, достигли апогея.
За полчаса до смены сержант Зебб, краса и гордость Чрезвычайного Легиона, злостно нарушил устав караульной службы.
Через неделю он получит за это пять суток ареста (условно), погоны капитан-лейтенанта и Бронзовый Крест II-й ступени. Жалеть придётся лишь о проигранных денежках...

Наступал привычный и нежный рассвет в саванне. Бобби мотнул головой, словно бык от комаров, отмахиваясь от непрошеных мыслей.
Воровато оглядевшись по сторонам, Зебб достал из нагрудного кармана плоскую флягу с заветным скотчем. С полминуты задумчиво смотрел на неё...
Отвинтил крышечку и сделал пять-шесть глубоких глотков.
Осушив запасы спиртного, караульный потянулся всем телом и прикрыл глаза.
Словно дождавшись своего часа, три тени обогнули ржавый треножник сторожевой вышки «Колорадо-Вест». Одна большая и двое маленьких.
Не получив пулемётную очередь, о которой извещало с забора грозное предупреждение на четырёх языках, тени бесшумно просочились к Центральным воротам и исчезли.
В секторе W-5 произошла утечка заражённого человеческого материала...

Трент Мэддокс, бывший сотрудник Центральной лаборатории Периметра, устало провёл ладонью от макушки к затылку, словно собираясь с мыслями.
Дети Трента, Лиза и Майк, казалось, не слушали его сбивчивую речь, а лишь растерянно озирались по сторонам. Они вернулись домой полчаса назад и совершенно не находили себе места. Трент, худой и узкоплечий, с торчащим клоком на макушке, говорил с детьми тихим, монотонным голосом, словно вновь давая показания Трибуналу Периметра:
– Когда мы услышали, что зомби... э-э, жертвы мутировавшей лихорадки Эбола, скребутся у входной двери, Эбби бросила вещи на пол и крикнула: всё, пора уходить! Я кинул в рюкзак горсть кювет с последней серией проб и подошёл к окну. Эбби дрожала всем телом и непрестанно оглядывалась. Я открыл раму, и в этот миг входная дверь рухнула...
– Почему ты бросил маму? – неожиданно спросила Лиза, глядя на Трента в упор, но как бы не замечая его. Лизе только что сравнялось четырнадцать, вспомнил Трент.
Неделю назад... Неделю назад, Господи! Эбби тогда...
– Да никого я не бросал!! – рявкнул Мэддокс-старший. – Услышав, как рухнула дверь, я сразу же выскочил в палисадник под окнами и рванул прямиком к Оазису! Там ещё не сняли в ту пору полицейский кордон. И Эбби... Она легко могла бы спрыгнуть следом за мной!.. Но почему-то замешкалась. Я обернулся, чтобы окликнуть её, но было уже поздно...

Трент зажмурился, пытаясь отогнать навязчивое видение: стоящая у раскрытого окна Эбби кричит и протягивает к нему руки... А с боков, держа за предплечья, её рвёт клыками парочка окровавленных монстров.
Почему же Эбби замешкалась? Трент прекрасно помнил, как ринулся к окну, но тут же отпрянул: ничего нельзя сделать...
И тогда он бросился бежать без оглядки.

Лиза ухватила Майка за руку, и дети молча направились к входной двери.
Зачем им эта... реэвакуация, если мамы всё равно нет дома?!
Они пойдут искать её. Куда угодно. И найдут! Где угодно.
Трент пытался преградить им путь, крича, что охрана пристрелит их...
Но Лиза оттолкнула отца и выволокла Майка на улицу.
По-прежнему держась за руки, дети двинулись к темневшему невдалеке Периметру.
В качестве награды за спасение человечества семейство Мэддоксов получит памятную бронзовую плиту, уложенную на Площади Конгрессов...

Вход в Периметр контролировался слабо: ну, какой сумасшедший ринется в клетку с кровожадными монстрами?! Ничего не зная об этом и воспользовавшись подступающей темнотой, Мэддоксы-младшие прошмыгнули в узенький, открывавшийся вовнутрь проход возле главных ворот Периметра и, петляя между кустарниками, двинулись к хорошо знакомому им приземистому кубу Центральной лаборатории.

Лиза поминутно оглядывалась, ожидая неведомой опасности.
Усилием воли она пыталась переключиться и вспомнить, какого цвета глаза были у Роджера, симпатичного паренька из Новой Зеландии, сидевшего рядом с Лизой в автобусе... Целый эшелон детей медицинского и научного персонала вернулся в жилой отсек Форта Легионеров после того, как местные власти объявили о полной локализации Периметра. О том, что детей с возможностью заражения попросту завлекают в ловушку, никто в Форте так и не узнал... Наверху всерьёз шли переговоры о возможности локального ядерного взрыва.

Шестилетний Майк, или Майки, как называла его мамочка, дрожал всем телом, поддавшись волнению сестры.
Он ничего не понимал в происходящем, да этого от него и не требовалось.
Все кругом толковали о какой-то невиданной и опасной болезни...
Но уж их-то мама точно не могла заболеть!
А если Майки с Лизой сами заболеют, мамочка непременно их вылечит.
Их отец, Трент, почему-то вызывал в обоих детях безотчётную ненависть.

Их мать, Эбби Мэддокс, сидела на полу разгромленной монстрами Центральной лаборатории, раздирая обломками ногтей обнажённый впалый живот.
Ей ужасно хотелось выпить пару галлонов свежей крови – а потом вцепиться и рвать клыками вопящую от ужаса человечью плоть...
Вирус уже взорвал подсознание, и запертые прежде чудовища бушевали в разуме Эбби. Теперь она даже не сознавала, что пала жертвой юношеского влечения.

Одним из ворвавшихся в лабораторию зомби был Эдди Фуллер.
Её первый мужчина... До того, как превратиться в зомби, Эдди был классным микробиологом. Как и Эбби с Трентом, Фуллер был родом из Аделаиды.
Откликнувшись три месяца назад на панические призывы властей, Эдди попал по трёхлетнему контракту прямо в эпицентр самого крупного в Истории бактериовзрыва.
Фуллер оказался первым, кто вцепился зубами в замешкавшуюся Эбби Мэддокс.
Она увидела его и на мгновение застыла на месте.
К счастью, Эбби успела вытеснить из памяти даже собственный вопль, исторгнутый в лапах сладкого Эдди...

Стараясь не скрипеть осколками стёкол, дети вошли в разгромленную лабораторию и обнаружили маму. С трубным урчанием голодного монстра Эбби рванулась к Лизе и Майку. Схватила их скрюченными пальцами – сразу обоих.
Дети молча прижались к матери. Сознание её дрогнуло и померкло.
И Эбби на минуту потеряла сознание.

Пальчики Майка доверчиво гладили её шею – распухшую, в багровых кровоподтеках... Словно Эбби вернулась домой из саванны, искусанная полчищами комаров.
Лиза плакала и тёрлась носом о мамину щёку.
Десятки вопросов сыпались на Эбби. Но она, придя в себя, могла только хрипеть или постанывать, словно от мучительной боли.
Наконец дети, опустошённые страхом, усталостью и бесплодными расспросами, умолкли.
Осознавая, что сейчас с ними произойдёт, Эбби впилась себе ногтями в ладони и принялась уцелевшими отголосками сознания душить себя, подавляя зов отравленной плоти...
Так прошло минут двадцать.
Дети прижались к матери и, успокоенные мыслью, что теперь всё будет нормально, уснули.

А Эбби тем временем продолжала свою незримую, но смертельную битву.
Помутнения рассудка, во время которых глаза Эбби словно застилало багровой пеленой, перемежались с необычайно ясными проблесками.
Поле битвы – сознание... В очередной раз подавив желание вцепиться и рвать зубами исхудавшую шею Майка в крупных завитках таких же, как у неё, тёмно-каштановых волос, Эбби заставила себя вспомнить, как отговаривала её мать Трента от второй беременности. А она всё-таки выносила мальчика – и победила!
Трент так хотел сына... Вот сволочь! Как он смел её бросить?!
Теперь рядом с ней остались только Лиза и Майки, этот маленький комочек.
Комочек лакомой и зовущей плоти!
Лиза застонала во сне и перевернулась на другой бок.
Эбби вздрогнула и перевела взгляд на неё. Девочка стала совсем взрослой.
Кожа на щёчках смуглая и нежная, с персиковым пушком, как у ребёнка.
И кровь у Лизы наверняка такая же сладкая, как у Майки!
Выиграна еще пара минут. Неимоверными усилиями воли Эбби пока что удавалось сдерживать рвущееся наружу безумие. 

Когда первые рассветные лучи отразились в разбитых окнах лабораторных шкафов, Эбби начала понемногу успокаиваться.
Казалось, она всё-таки победила. Приступы становились всё реже.
Из осколков зеркальных окон на неё, некогда красивую тридцатишестилетнюю женщину, смотрело чужое, почерневшее и совершенно измученное лицо в обрамлении изрядно поседевшего ореола: причёска Эбби сбилась в комок и заметно поредела.
Когда перед рассветом бороться с вирусом стало невмоготу, Эбби принялась аккуратно и методично обрывать на висках и макушке свои роскошные каштановые локоны.
Боль парализовала её желания – на всё более короткие промежутки времени.

Было раннее утро – пожалуй, около четырех.
Она тихонько разбудила Лизу и Майка, поцеловала их и повела к воротам Периметра. Каждый уголок этого новоявленного лепрозория был хорошо знаком Эбби.
Последние две недели они с Трентом, одни из последних оставшихся в заражённой зоне научных сотрудников, повсеместно брали пробы почвы, воды, листвы кустарников... и даже изредка попадавшихся капель крови.
До тех пор, пока Эбби окончательно не превратилась в пациента Периметра.
А Трент стал мучительным воспоминанием.

Никто не смог помешать Мэддоксам вернуться к цивилизации.
Ни одна из пуль охранников не покидала ствола! Страж самой ответственной караулки сержант Зебб преодолевал разочарование от жизни десятью минутами крепчайшего сна.
Лишь на подходе к Форту Легионеров путь Мэддоксов оказался прерван. Механизированный наряд полиции доставил всех троих прямиком в полевую клинику.

Трое суток врачи изучали феномен победившей Эбби – и, наконец, создали на основе её плазмы крови сыворотку, окончательно победившую вирус мутировавшей лихорадки Эбола. Новая, не знавшая пощады угроза для человечества была уничтожена.
Трент вернулся в Аделаиду один.
Эбби с детьми осталась в клинике Периметра. Окончательно выздоровев, она вместе с другими врачами приступила к прививкам отлавливаемых зомби... э-э, жертв лихорадки.
Что ни говори, судачили в клинике, Эбби Мэддокс – прежде всего дипломированный специалист! В острые минуты человечества их вечно недостаёт.