- Ну, когда уже будет новый год, Максим? – Оля спросила это в двадцать пятый раз.
- Сегодня, наверно, - мальчишка задумчиво почесал кончик носа. – Вернётся папа, и будет новый год.
- А когда он придёт? – не отставала Оля от брата.
- Да скоро, скоро! Ходи давай… да не сюда! Я так слона твоего срублю!
- Ну, руби…
- Точно?
- Ага. Подумаешь, слон! – девочка, подперев ладошками лицо, равнодушно смотрела на шахматную доску.
В пляшущем свете свечи казалось, будто деревянные фигурки живые. Трогать их не хотелось.
- Неа, не буду рубить, - улыбнулся Максим, двинув вперёд крайнюю пешку, - живи пока… слон.
- А тебе папа что подарит?
- Не папа, а Дед Мороз.
- А папа его прямо сюда пустит? – Олечка даже замерла, забыв, куда хотела поставить ферзя. - Чужих же нельзя пускать. А Дед Мороз – чужой.
- Опять ты глупости говоришь! Какой же он чужой, Дед Мороз? Он хороший. И добрый. Только у него очень много дел, чтобы сюда заходить. Он снаружи папу встретит и отдаст ему наши подарки.
- А откуда Дед Мороз знает, что нам надо? Вдруг подарит какую-нибудь ерунду? Свитер там… или кирпич.
- Ну, ты скажешь тоже! Кирпич! – развеселился Макс. – Папа скажет, что нам надо, а Дед Мороз уж наколдует! Он же добрый. Не болтай, ходи!
Оля поставила, наконец, ферзя на другой край доски.
- Шах тебе.
- Ой. - Брат увёл короля на безопасное поле рядом с конём. – Соображаешь ведь.
Девочка показала язык и сказала:
- А мне Дед Мороз подарит книжку со сказками и эти… как его… аберкосы, вот!
- Абрикосы, - поправил Максим. – Не-а, не бывает абрикосов. Их даже Дед Мороз не наколдует.
- Бывают! Я в книжке видела!
- Так то в книжке, - засмеялся Макс. – Большая уже, семь лет, а в сказки веришь. Как дурочка.
- Я не дурочка! – возмутилась Оля. - Папа сам сказал, что принесёт. Специальные абер… абрикосы-в-железной-банке!
- Ну, раз сказал, то, наверно, можно такое наколдовать… Всё равно дурацкий подарок какой-то…
- А тебе что подарят?
- Не скажу, - буркнул мальчик.
- Ну, скажи! Я же тебе сказала!
- Ага, щас!
- Я тогда играть не буду!
- Ладно, ты чего! Я себе железную дорогу заказал с паровозом. На батарейках.
- Вот у тебя точно подарок дурацкий!
- Почему? – обиделся Максим.
- А батарейки сядут, и будешь, как дурак сидеть, хи-хи…
- Много ты понимаешь! – Он всё же срубил слона. - Там и без батареек, наверно, играть можно!
- Аааай-ааай! – Оля с ногами вскочила на стул.
- Ты чего? – испугался брат.
- Там Кака! Кака! – завизжала сестра.
- Где???
- Вон! У шкафа! По ковру ползёт!!!

Теперь увидел и Максим. Небольшая, узкая, с карандаш, кака в наглую ползла по комнате. Без страха. Изучала тонкими жгутиками непривычный для неё ворс ковра. Людей должно быть не видела раньше.
- Тише, не ори! – он схватил со стола отцовскую монтажку и сполз со стула.

Похожее на многоножку создание угрожающе приподнялось над полом. Защелкали маленькие жвала. Но тонкое шипение оборвалось влажным шлепком.

- Всё? – Оля не спешила слезать со стула.
- Ага. - Монтажкой отворив печную заслонку, парень бросил в угли останки твари. Вряд ли она была съедобна.
- Я боюсь… - захныкала девочка. - Откудова она вылезла? Ну, где папа… когда он придет?
- Не знаю, - сразу на все ответил брат. – Надо пойти и все проверить. Весь подвал. Вдруг, здесь гнездо у них?
- Не пойду! Мне страшно!
- Ну и сиди одна тут! А я пойду!
- Нет! Я… с тобой.
- На тогда… держи! – Максимка влез на стул, с него на печку, откуда на цыпочках дотянулся до висевшего в тепле отцовского фонаря. – Будешь светить.

ххх

Праздником и не пахло.
Сказать по правде, Артём не мог сказать с уверенностью, который сейчас месяц. Всего два дня как приморозило и повалил снег, поэтому логика подсказывала, что на дворе ноябрь. Ну, или самое начало декабря. И в то же время невидимый внутренний счетчик утверждал – уже давно январь, а возможно, и самый что ни на есть февраль.
С климатом ведь просто беда…

До работы с утра Артём часто ездил на древнем немецком MANе. В нём работали печки, можно было посидеть на удобных сидениях и подремать под ненавязчивую музыку. Возвращался обычно на другом – на холодном скрипучем икарусе. Мог ли он знать тогда, что этот неудобный сарай на колёсах будет служить естественным укрытием в каждой вылазке за пропитанием? Стоя поперек улицы с выгоревшими внутренностями, икарус исполнял роль условной баррикады. Его кабина и задняя часть были изуродованы, будто раздавлены гигантскими лапами. Впрочем, возможно, что так оно и было. 
Артём любил прятаться под его ржавым брюхом.

Чтобы пробраться к центру города с его складами и магазинами, нужно преодолеть эту неширокую улочку, потом нырнуть в руины автомобильного центра. Там удобно, вдоль стеночки… и машины навалены… коридор такой.
Никто на спину не прыгнет. А дальше поспокойней.
Трамвайное депо, выжженный частный сектор и сразу за ним будто почерневшие корявые зубья, спальный район, девятиэтажки.

Он лежал уже битый час.
Как назло по улице не пробегала ни одна тварь. Дело в том, что толстый синий язык, который имел обыкновение выныривать из того узкого проулка между трехэтажками с потрескавшимися фасадами, хватал все подряд, что двигалось по улице, и бывало спокойно шарил в окнах через дорогу. Урвав добычу, на несколько часов исчезал, переваривая жертву.
Можно было спокойно идти.
Артём не знал, что за мерзость сидит в переулке, он ни разу не заглядывал туда, когда пробегал мимо, всерьёз опасаясь за остатки своего рассудка. У Артёма не было гранат и даже если бы были, он бы не решился избавиться от такого соседа. Дело в том, что «язык» здорово сокращал численность фауны в их районе до приемлемого уровня. Что, в свою очередь, давало возможность людям из подвала дома номер 41 вести умеренную жизнедеятельность в ареале своего обитания.

Эх, если бы не пустая кладовка, он бы дождался настоящих морозов. Твари не любят холод, и на улице почти не страшно. Дома осталось с четверть мешка пшёнки, немного сухарей и банок двадцать кофе. Но куда его, этот кофе? Вспомнилось старое выражение: «Хоть жопой ешь». Он усмехнулся, ему доводилось встречать таких существ.
В этот раз он решил добраться до гипермаркета. Это далеко, километров пять. И вряд ли там сталась неиспорченная еда… хотя… Артём надеялся отыскать консервы.
И там есть большой отдел игрушек. Должен ведь быть у детей когда-нибудь праздник.
За все эти годы они ни разу не отметили новый год.  Дети уже и забыли, что это такое. Впрочем, нет, Максимка-то не забыл, вон сразу про Деда Мороза вспомнил… а Олька его расспрашивала весь день с горящими глазами, что за дед и с какой стати мороз…
Артём улыбнулся.

Он уже отчаялся и собрался идти длинным путём, через заводы, когда на другом конце улицы из-за развалин выбралась, шумно дыша, мощная многолапая бестия. Повертев крупной узловатой башкой, двумя правыми лапами она задумчиво ковырнула стену 12-го дома, отчего крупные куски штукатурки и кирпича брызнули в стороны.
Артём с тревогой наблюдал за действиями образины. Только бы пошла к переулку…
Тварь, оставив в покое стену, с немыслимой для такой махины грацией, как собака, встала на задние лапы, заглянула в окна третьего этажа и принялась своим длинным хоботом орудовать в квартире. Ветер доносил бряцанье кастрюль и треск ломаемой мебели. 
Пора вроде…
Артём шустро вылез из-под автобуса. Посвистел.
Чудовище дёрнуло башкой и в ту же секунду, оттолкнувшись всеми лапами от стены, бросилось в атаку. Большая, а быстрая, мелькнуло в голове. Новая формация что ли? Уперев копьё в специальную ямку, он нервно ждал. Сейчас… «язык» не должен спать… а вдруг? Сломает пику… у как бежит… главное в пасть попасть… мяса тонны две… хобот детишкам… во радости будет… нет, всё равно за подарками идти… жаль тушу, растащат за полчаса…

Язык тугой плетью вырвался из-за угла. Сбил, скрутил тупую тварь. Треснули кости. Жалобное «ы-ы-ы-ы» прервалось ударом об ледяную землю. И вот уже улица пуста. На всё ушло полсекунды.
Артём побежал. Как проворный таракан, он каждую секунду был готов нырнуть в любую щель.

ххх

Дядя Валера опять кашлял в своей каморке. Дети постарались пройти тихо, чтобы не тревожить умирающего. Чудовища откусили дяде Валере обе ноги, и теперь он быстро угасал, превратившись из румяного здоровяка в высохшую мумию с безумными глазами.
- Максимка? Ты там ходишь? Поди сюда.
Переглянувшись с Ольгой, парень пожал плечами и откинул старое одеяло, которое служило дверью.
Миска с высохшей кашей так и стояла нетронутой на табурете. В ней лениво ковырялся жирный полутаракан. Свеча из жира с жопы червонога почти догорела.
- Отец где?
- На работе. Вчера ушел.
- Воды принеси…
- Ага… - кивнул Максим. – Ольга, воды тащи!
- Чего шляетесь-то по подвалу?
- Мы каку убили. Вот смотрим, может, где гнездо у них или личинки…
- Молодцы…
Ольга пришла с полным ковшом воды. Дядя Валера пил жадно, проливая и давясь. Потом немного поблевал в тазик. Вытер рукавом бороду и дрожащими пальцами вынул сигарету из портсигара. Сил на то, чтоб крутануть колёсико зажигалки у него уже не осталось.
- Прикури.
Максим неумело поджег сигарету и отдал дяде Валере.
- Ну, мы пойдём?
- Жрать-то есть ещё? – спросил калека.
- Немного.
- Вы там поаккуратней… а это, - он кивнул на тарелку, - заберите. С водичкой разогреете. Я всё равно не буду.
- Ну, мы пойдём? – повторил вопрос Максимка.
Дядя Валера махнул рукой и, затушив сигарету, отвернулся к стенке.

ххх

Следующим вечером Артём выбрался к гипермаркету.
Район было не узнать. Пять лет назад где-то здесь упала нуклеиновая бомба. Тогда люди думали, что это какое-то химическое оружие. Паника, отцепление, эвакуация. Но порядок навели быстро, всё-таки военное время. Тем более, что никакой угрозы, казалось, и не было. А между тем вражеский реагент стремительно распространился по местности, смешивая в немыслимые цепочки структуры ДНК всех представителей животного мира. Так зародилась новая жизнь, дикая и агрессивная. Миллионы новых видов появлялись каждый день, а на следующий день их пожирали другие, более продвинутые и зубастые. Через неделю после падения бомбы из всех щелей хлынули голодные хищные твари. Наступила эра всеобщего пожирания, и человек с вершины пищевой пирамиды очень быстро свалился на уровень таракана.
А впрочем, ниже. Гораздо ниже.

Видимо, центр до последнего оборонялся от первого Наплыва, когда мириады прожорливых существ мигрировали от наступающих холодов в тёплые страны, попутно сводя на нет ставшую отныне реликтовой биосферу. Об этом говорили разрушенные здания, остатки баррикад, следы пожаров и останки самых крупных тварей. Витражи гипера все до одного были перебиты. Унылой выпотрошенной громадой он возвышался над площадью. Артём даже засомневался в своём решении прийти сюда. Быстрым цепким взглядом осмотрев местность, он ползком двинулся к торговому центру, используя в качестве укрытий сгнившие остовы форд-фокусов и дэу-нэксий.

ххх

- Когда папа придёт?
- Сюда свети! – Максим прибил ещё одну каку-бяку в очередном закутке подвала. – Откуда-то ведь они пролазят…
- А им не больно, когда ты их убиваешь? – поинтересовалась Оля.
- Наверно больно, ха-ха! - Надев рукавицу, парень поднял эту дрянь и положил в пластиковое ведро.
- Они такие маленькие, и мне их немного жаль… - вздохнула девочка.
- Ха! «Жаль»! А кто на стуле вопил недавно? Как недорезанная.
- Сам ты - как недорезанный.
- Вот глупая, сейчас тебе их жалко, а когда ты уснёшь, возьмёт Кака и через горло к тебе в живот залезет и сгрызёт тебя! Я сам видел, по те-ле-ви-зо-ру. Там дядьки пошли в какую-то пещеру и видят – личинки Какины. Много личинок. А один, самый глупый дядька, стал что-то разглядывать её близко. А Кака возьми и прыгни прямо к нему в рот! А другие тоже дураки! Надо было сжечь того дядьку, а они его в дом отнесли к себе и стали лечить. Ну вот, Кака наелась такая в животе у дяденьки и разорвала у дядьки живот. Она большая стала. Помнишь, что папа недавно приносил? Вкусная такая… Ну вот, что-то похожее… Стала всех ловить, короче,  по одному и есть. Так всех и съела. Только тётку одну не съела. Тётка убила Каку, только я уже забыл, как она это сделала…

Оля очень испугалась, что Кака залезет к ней в горло и с братом больше не спорила.
Надо так надо.

Они вошли в зал, где раньше проходили собрания ТСЖ. Ольга взвизгнула, едва не выронив фонарь. По стенам, потолку и под ногами десятками ползали Каки-бяки.

ххх

Стены холла покрывала замерзшая слизь. Ветер свистел в перекрытиях. На полу темнела какая-то масса. Похоже, стая тварей отдыхает… не включать фонарь… по стеночке, скраешку обойти… вот так… зря пришёл… здесь всё испорчено зверьём.

Впрочем, надежда отыскать игрушки не оставляла Артёма. Миновав опасное место, он углубился в коридоры подсобных помещений. Валенки ступали мягко и почти бесшумно даже по битому стеклу и мусору. Но он всё равно чуть не пропустил удар. Оно прыгнуло сверху. Видимо сидело на потолке. Маленькая насекомоподобная скотинка, величиной с собаку. Уклонившись вправо, он рубанул топором. Гадина забилась, дико воя и фонтанируя чёрной кровью. Артём выругался. Сейчас набегут другие. В несколько ударов разделал животное и побежал прочь.

Свернул в широкий коридор. Справа шевелились щупальца. Артём шмыгнул налево. Здесь были запертые двери. Орудуя молотком и фомкой, он вскрыл первую. Склад. Ящики, коробки, баночки и упаковки. Включил фонарь. В стороны брызнула всякая мелкая погань. В углу что-то жадно чавкало. Артём не стал туда светить и тихонько прикрыл дверь. Пусть чавкает себе… Следующую он даже не стал трогать. Негромкий многоголосый гул и чувство давящей опасности. За третьей – тоже не то - разруха и запустение.

С четвертой пришлось повозиться.
Это была тяжёлая плотно подогнанная железная дверь. Пришлось смазать замок жиром с жопы червонога и применить слесарный навык. Это была небольшая клетушка без окон. Стеллажи, забитые коробками, стол, кресло, в кресле скелет с простреленной черепной коробкой. На полу ствол. Артём принял его сперва за АК, но приглядевшись, понял, что это всего лишь «сайга». Похоже, человек успел забаррикадироваться, применив навык выживания. А что там в коробках? Жратва и выпивка. В основном доширак, тушёнка и водка. Артём быстро набил рюкзак. Нашлась и банка с абрикосами.
Уже не зря сходил. Ещё б вернуться нормально… тьфу-тьфу…
Ещё он нашёл ключ и, выйдя в коридор, запер дверь. «Сайгу» брать не стал. Бесполезность огнестрела против подавляющей живой силы он понял давно.

В зале с игрушками был относительный порядок, если не считать экскрементов и небольшого количества человеческих костей. Артём пошёл вдоль полок с игрушками. Пожелтевшие от времени упаковки, погрызенные кое-где мягкие игрушки, ненужные трансформеры…
Железная дорога нашлась в углу зала.
Он выбрал ту, которая влезла в рюкзак. Хе-хе-хе… вот обрадуется Максимка!

В этот момент у него будто землю из под ног выдернули. Мгновение невесомости и мягкое приземление на ноги. Подозрительно мягкое. Артём выругался и посмотрел наверх. Неровные края разлома… неужто перекрытие сгнило… вроде невысоко, метра три…не допрыгнуть…
И тут он понял, что не может шевельнуть ногами. Направив свет вниз, он горько сплюнул. Весь пол помещения покрывал зеленоватый студень.
Артём вляпался в него по колено… не жжет вроде… пока… и не отпускает. Он дёрнулся ещё и ещё раз. Но не сдвинул ногу даже на миллиметр. Из жижи вынырнул мутный величиной с блюдце глаз. Артём испугался по-настоящему. Хотя, вроде чего уж тут страшного, глаз? Волна страха накрыла его. Больше всего захотелось вырваться отсюда и бежать, бежать из этого гиблого места. Залез рукой за пазуху и, наплевав на всё, достал револьвер. Начал стрелять. Студень вздрагивал – Артём чувствовал это ногами – но держал крепко, зато глаз исчез в глубине.
Всё пропало!
Он швырнул бесполезное оружие. Студень радостно поглотил его.

ххх

Мёртвые Каки валялись по всему полу. Их убил Максим. Оля помогала, она палкой сбивала тварей с потолка, и брат глушил их монтажкой.
- Вон, смотри! Они оттуда лезут! – он показал на маленькую трещинку в потолочной плите.
Ещё одна Кака, извиваясь выпала из отверстия. Макс не зевал.
- Что будем делать? – почему-то шёпотом спросила Оля.
Мальчик растеряно осмотрел помещение. Шкаф, стулья, несколько ссохшихся рулонов рубероида… баллон! Большой баллон пропана с редуктором, длинным шлангом и кровельной горелкой. Максим знал, как им пользоваться. Они с отцом, бывало, сушили горелкой кладовку.
- Мы их поджарим! – обрадовался пацан.

Синее пламя с воем вырвалось из закопченного сопла. Забравшись на стол, Максим засунул горелку в трещину и подмигнул сестре: «не боись, мол!» Прошло совсем немного времени и вниз посыпались верещащие, объятые пламенем Каки. Мальчик продолжал нагревать. Кто знает, сколько их там? И тут сверху раздался страшный полный боли рёв. Послышался грохот. Что-то большое топнуло несколько раз наверху да так, что затряслись плиты.

- Ну вот и всё! – Максим погасил огонь и спрыгнул со стола.
- Когда придёт папа? – вздохнула Оля.
- Может он дед мороза ещё не нашёл?

ххх

- Эй, ты почто тута шумишь, внучек? Спать всем мешаешь?
Артём чуть не подпрыгнул. Голос шёл сверху. Он разглядел старческое бородатое лицо.
- Эй, дедуль! Помоги вылезти!
- А чаво тебе тама не нравится, милок? – захихикал дед.
- Да влип я тут… в какую-то гадость… а у меня дети дома… подарков ждут…
- А! Детки это хорошо! И Подарки хорошо! У меня тоже есть для тебя подарочек, - сообщил старый.
- Ты вытащи меня! Щас-то чего болтать?! – напомнил Артём.
- А у тебя, милок, курево есть?
- Есть, есть!
- Вот ты возьми табачок-то и посыпь, посыпь вокруг-то, хе-хе-хе…
Тут Артём понял, что с дедом что-то не то. Чокнутый дед-то.
- Да ты не сумлевайся, милок, не смеюся я! – засмеялся дедок. – Делай, что говорено!

Ну ладно. Артём достал из пачки приму, покрошил в ладонь мохру, высыпал в студень. И его тут же отпустило. Жижа схлынула и с ворчанием скрылась в тёмных отдушинах.
Дед сходил куда-то, принёс доску. Артём забрался по ней наверх.
- Цел, хлопец? – дедушка похлопал его по плечам.
Артём кивнул. У деда была роскошная седая борода, красный кафтан.
- Спасибо, дедушка, за подарочек! Ты, видать, давно здесь живешь? Уж больно повадки всякой гадости хорошо знаешь…
- Как не знать-то, касатик? Зверушки, они добро понимают. А дедушка к ним с добром, к зверушкам-то...  А за подарочек не благодари, не подарок это ещё, хе-хе-хе…
- Да ладно, дед. Брось. - Артём захотел встать, но дедуля неожиданно сильно держал его. – Мне идти пора.
- Обидеть дедушку хочешь, милок? Нехорошо это!
Артём рванулся. Бесполезно. Он пригляделся к дедовым рукам и чуть не заорал. Вместо пальцев его держали чёрные кривые когти. Дед мелко захихикал. Две сопли потекли из его носа, удлиняясь в тонкие жгуты. Тонкой паутинкой они стали скручивать тело Артёма.

ххх

- Вы чего там войну устроили? – спросил дядя Валера. Ему стало лучше, и теперь он мог приподняться на лежанке.
- Там Каки из потолка лезли! А мы их ка-ак! А потом горелкой их через дыру вот! – взахлёб рассказывали дети. – А там Супер-Кака наверху заорала! Мы даже сами испугались!..
- Да я и сам чуть не… того… - проворчал дядя Валера.
Раздался резкий грохот обвалившегося перекрытия, прошла ударная волна с цементной пылью.
- Ой, - сказала Оля.
- Супер-Кака! – узнал по голосу Максимка.
- К горелке! Бегом! – заорал больной.
- Она там, у неё!
- Ящик… достаньте мой ящик, дети…

Сорвав одеяло в комнатку заглянула ужасная морда, её многочисленные глаза рыскали во все стороны. Но дети уже вооружились кто чем. Максим подскочил, ударил киркой. Оля топором рубанула по одному из щупалец, а дядя Валера швырнул в тварь свой тазик и грозно помахал серпом.

ххх

Дед оставил ему возможность идти. Сопли-паутинки надежно спеленали Артёма, и ему оставалось только покорно следовать на поводу. Невероятно, но они шли по разрушенному городу, совсем не таясь. Старичок хихикал, когда Артём начал метаться возле очередной твари. А дедушка совсем их не боялся. Чего-то разговаривал с уродцами, гладил их, а некоторых пинал, чтобы убрались с дороги.

- Стой! – крикнул Артём.
Они добрались до его родной улицы.
- Ты чаво, внучек? – удивился дед. - Идём! У меня и для детишек твоих подарочек готов! – он довольно оскалился.
И тогда Артём всё решил. Язык. Дед идёт впереди. Пусть «язык» схватит его! Да, скорей всего он тоже умрёт… пусть так… этой коварной твари нельзя позволить добраться до дома.

Все так же хмыкая, Дед потянул его дальше. Возле проулка он остановился и хитро посмотрел на Артёма. Пошёл дальше. Язык вылетел из своего укрытия, завис над ними и… замер. Артём с удивлением понял, что это совсем не язык. Спереди у него виднелись маленькие глазки и небольшой ротик. Дед полез в карман. Кинул конфету. «Язык» умело словил угощение и скрылся за углом.

ххх

Супер-Кака боднула башкой и кирпичная перегородка рухнула. Дети завизжали. Теперь тварь могла пролезть в комнату. И она начала медленно приближаться, раскрывая пасть с тысячами зубов и бегающими меж ними языками. Люди подняли в последний раз своё оружие.

- Ты по што тута шкодишь, проказница? – услышали они человеческий голос. Не папин.
Тварь обиженно дёрнулась, заурчала и убралась, выломав напоследок ещё одну стену.
Вошёл человек с белой бородой и волосами.
- Чужой! – пискнула Оля.
- Это же он, Дед Мороз! – догадался Максим.
Дедуля хитро улыбнулся и погрозил корявым пальцем. Дети увидели звериные когти.
- Ты Максим? – спросил он.
- Ну… - буркнул мальчик, замахиваясь киркой.
- Держи от меня, хе-хе. – Дед снял с плеча папин рюкзак и вытащил железную дорогу. – А это тебе!
Железная банка покатилась к Ольге.
- Аберкосы! – она бросила топор, подхватила банку и прижала её к груди. – А у вас сопли не вытерты!
Сопли тянулись через всю комнату и скрывались за углом.
- А это тебе, касатик, хех… - Дед порылся в кармане и кинул дяде Валере бутылку Dewars. Тот сразу же присосался к ней.
Потом Дед Мороз мощно втянул сопли, они поползли в нос и тут… показался папа.
- С новым годом, дети, - проворчал он.
- Ну што, милок, доволен подарочком? – дед погладил бороду.
- Спасибо… кем бы ты ни был, старче. Спасибо за всё.
Артём пожал когтистую лапу Деда.
- Да дедушке завсегда приятно добро творить, так што не за што, хе-хе.
Сразу с десяток соплей брызнули из дедовых ноздрей. Он приподнялся на них помахал людям и как паук вбежал на потолок и скрылся в проломе.

- Я же тебе говорил, он – добрый, - сказал сестре Максим.
- Да, - она засмеялась. – А ты в сказки не верил!



©Александр Шишковчук aka Склеп