«Платить подобает с любезным видом» - писал старикашка Джойс.
Да с какой стати? В Дублине, сто с лишним лет назад, может, так и подобало. Только не в современном Шанхае.
Счёт нужно тщательно проверить. Я и печатных иероглифов толком не понимаю, а уж каракулей фувуюаньки подавно разобрать не могу. Но всё равно сурово пялюсь в принесённую бумажку, хмурю брови и пытаюсь подсчитать хотя бы количество блюд и выпивки.
Не доверяй и постоянно проверяй Не потому даже, что все поголовно тут жулики – хотя и этого добра хватает. Народу-то много. Могут попробовать обсчитать, особенно если ты - лаовайская рожа и не волочешь по-местному. Такое сплошь и рядом случается в махрово-туристических местах.
Китайцев я никогда не виню за это.
Причина в лаоваях – надо учить языки, это раз. И коль уж ты в чужом монастыре – помаши ручкой старине Джойсу и всем прочим хорошим, полезным и благородным вещам, совершенно лишними на практичном Востоке. Не стоит доверчиво принимать счет и с готовностью лезть в кошелёк. Дотошно проверь, уточни, если что не так – поскандаль слегка. Это не западло. Будет скидка. А то запросто может быть так - заказал несколько блюд, поел, решил еще чего-нибудь заказать. Подозвал официантку, объяснил. Заказ приняли, но через пару минут возвращаются и говорят – нет на кухне сегодня этого блюда. Готов поспорить – то блюдо, что не оказалось на кухне, окажется в твоём счёте. По забывчивости или просто из хитрожопости – не знаю.
Здесь каждый сам за себя.

Не стоит и «благородно» расставаться с недоеденным. Если обожрался и лень нести – одно дело. А хочешь отнести домой – соберут всё в контейнеры и положат в пакет.
Мне изрубленный и зажареный мистер Ву не нужен. И так ему досталось от повара по первое число. А если ещё и со мной свяжется – вообще пропадёт. Пусть остаётся в родном ресторане.
Крючки и петельки иероглифов прыгают перед глазами. Смотрю на цифры, припоминая цены в меню.
Всё верно, кажется.
Потом вспоминаю, что меню я не смотрел.

Пока я разглагольствую про себя о Джойсе и Азии – а может, и бубню вслух, такое случается - официантка терпеливо стоит рядом. Совсем маленькая, смуглая – явно из южной провинции. Тяжелая у них жизнь. Да и работа тоже.
Вытаскиваю из кармана мятую сотню. Вручаю девчонке. Дожидаясь сдачи, закуриваю и смотрю в окно.
Мимо ресторана важно шествует дама в летнем платье. В руках у дамы тонкий кожаный поводок.Чуть впереди не менее важно семенит разукрашенная болонка – уши и чёлка розовые, хвост изумрудный, будто его макнули в банку с зелёнкой.
Местная мода. Когда «похолодает», в декабре, где-нибудь до плюс десяти, на собачку наденут расшитую попону или курточку.
Из животных иногда на улице можно увидеть и обезьянку. Обычно обезьянка ходит по улицам на пару с «сесекой» и собирает с прохожих деньги, хватая их за одежду. Однажды попытался пнуть такого приставшего ко мне примата, полагаясь на своё преимущество в весе, росте и степени эволюции. Какое заблуждение... Мелкая тварь увернулась, подпрыгнула несколько раз, метнулась ко мне и вцепилась зубами в джинсы. Пока я орал и тряс ногой на потеху мгновенно окружившей нас толпе, мартышка успела пару раз тяпнуть меня за колено и изодрать всю штанину. «Сесека», как ни странно, отхлестал её поводком и долго извинялся. Передо мной, конечно, не перед мартышкой.

Принесли сдачу. Запихиваю деньги в карман, прихватываю сигареты, вылезаю из-за стола, стараясь не покачиваться и держаться ровно. Процесс под контролем. Машу рукой обернувшейся на меня компании лаобаня. Все оживляются, машут в ответ. Лаобань опять потрясает большим пальцем.
Когда я вываливаюсь из распахнутых передо мной дверей в городское пекло, изнывающая от жары девчонка-зазывала кивает мне, улыбается и громко харкает на ступеньки.

Я воображаю себя атомным ледоколом «Ленин». Немного сбившимся с курса, обшарпанным, слегка потерявшим управление, но всё же внушительным и могучим судном. Внутри меня клокочет готовый взорваться реактор - смесь «байдзю» и пива. Повсюду протечки масла и охладителя – футболка мгновенно становится мокрой. Лопаются трубы-сосуды, искрят и загораются нервы-провода. Включен аварийный режим. Красно-жёлтыми всполохами сигналят об опасности мои веки, когда я моргаю. Ощутимо качает. Плевать, что вокруг не снега и льдины, а горячий бетон и цемент. Я прокладываю себе дорогу сквозь лениво струящуюся толпу. Не оглядываясь по сторонам, перехожу улицу. Хватаю за руль едва не впечатавшийся в меня велосипед и что-то по-отечески мягко говорю его седоку. Шанхайская матершина убога, но звучна. Делаю шаг и стукаюсь коленом о радиатор потрёпанного «фольксвагена»-такси. Такси красного цвета, самое отстойное, кондиционера в нём нет. Из открытого окна на меня пялится смуглая рожа водилы. Ограничиваюсь укоризненным: «Цхао!» и выруливаю на тротуар.

Где-то впереди, за высотками, в серой дымке смога едва виден силуэт телебашни. До неё еще далеко, но она, будто маяк, подаёт мне сигналы. Мне кажется, я даже вижу бегущие от её верхушки лучи – то прямые, то кольцевидные. Совсем как на пачке моих сигарет. Да, пейзаж на пачке слегка устарел – китайцы отгрохали рядом с башней еще один небоскрёб, в виде длинной пивной открывалки. Мной вдруг овладевает онегинское беспокойство. Хочется перемены мест. Хочется туда – в толпу ненавистных мне туристов, торгашей, приставал, разводил, зевак и проституток. В сталинско-викторианское величие набережной, гулкое ущелье пешеходной улицы и праздную суетню Народной площади.
Куда угодно, только чтоб не быть одному.
Курс взят. 

«Вино какой страны вы предпочитаете в это время суток...»
В прохладном шандене, что попадается мне на пути, с радостью хватаю с полки бутылку белого вина «Грейт Вол». Замечательная вещь, особенно в такую жару. В светлое время надо пить светлые, бодрящие напитки – моё искреннее убеждение. Тогда настроение будет в порядке. Сухое вино идеально ложится и на принятое «байцзю», перебивает мерзкий привкус одеколона, оздоравливает.
Главное, чтобы у кассира оказался штопор.

Штопора, конечно, не оказывается – пожилая кассирша в полосатой рубашке-униформе лишь разводит руками. Снимаю обёртку с горлышка. Приходится вспомнить трюк «проталкивание пробки пальцем». Ему меня научил еще в Москве один знакомый дьякон - обжора, алкаш и богохульник. Бывший десантник и прораб. Палец дьякон уважительно величал «перстом» и проталкивал им пробку почти без усилий. Главное – чтобы горлышко было без сужения. Я не такой здоровый, но и у меня неплохо получается. Наваливаюсь на бутылку, под неизменное «Ы!» зрителей. Немного вина выливается на прилавок, но кассирша столь удивлена увиденным, что лишь машет рукой – «не беспокойся!».
Уверен, ей теперь есть о чём поговорить с напарницей до конца смены.
    
Возле магазина ловлю такси – в позе принимающего парад фюрера вскидываю правую руку, приветствуя проезжающую технику и прикладываюсь к бутылке, которую держу в левой. Пробка внутри бутылки прыгает, как спасательная шлюпка на волнах.
Кто-то из моих друзей спрашивал меня в письмах, можно ли в Китае пить алкоголь на улице. Я так и не смог ответить точно. Наверное, можно. Вряд ли будет приниматься закон против того, чего нет. Ведь китайцы всё равно не пьют на улице. Разве что водичку и чайки.
Ко мне подваливает модно прикинутый парень. Субтильного сложения, с отменным «вороньим гнездом» на голове и в обтягивающей, розовой с красным, футболке. Раньше я шарахался от таких – думал, гомики. Удивлялся их количеству на улицах. Теперь-то знаю, что просто – модники.
- Хэлоу! – помахивает паренёк какими-то буклетами и сует мне один из них. – Ю лук вери стронг!
На красочной бумажке – реклама фитнес-центра.
Европейская красотка с гантелями, здоровенный мужик у тренажёра Смитта – фотка явно украдена из какого-нибудь «Масл энд фитнес» - и пара азиаток в задумчивых позах лотоса.
- Итс фо ю! – убеждённо кивает модник. На этом его английский иссякает. Он переходит на китайский, иногда вставляя своё «ю лук вери стронг!». Пальцем он тычет куда-то в сторону высотного дома с зеркальными окнами. Обычное дело – открылся новый зал, нужна реклама и клиенты.
Делаю хороший глоток из бутылки и склоняюсь почти к самому лицу паренька:
- Райт, мэн. Ай джаст лук вери стронг. Бат аэм нот.

Подъезжает такси – слава богу, не красное. Жёлтое, моё любимое. Чистое, с кондиционером и толковым водителем.
- Ни хао! Вайтань, шифу, - утомленно располагаюсь на заднем сиденье.
Шифу – так называют здесь таксистов, что-то типа нашего «командир», кивает и включает счётчик. Выкручивает руль, разворачиваясь через две сплошные. Прямо перед капотом такси шмыгают велосипедисты, но шифу не обращает на них внимания. Китайцы – мастера «миллиметража». Серьёзных аварий я тут за всё время не видал. Они случаются, конечно, но много реже, чем в той же Москве или Питере.
Какое-то время я разглядываю ногти водителя. Длинный ноготь на мизинце – повальная мода. Насколько я знаю, это признак «аристократа» - такие ногти подчёркивают, что их обладатель не занимается физическим трудом. Ну и удобно ковыряться в ушах, опять же.
У моего водилы пальцы больше походят на щипцы, как у робота из мультфильма – не только на мизинцах заботливо отрощенные ногти, но и на указательных и больших пальцах. Длинные, жёлтые и кривые. Руль шифу зажимает пальцами, иногда удерживает раскрытыми ладонями. Раньше я боялся с такими вот ездить, а сейчас привык. Да и выпитого вполне хватает, чтобы не заморачиваться по пустякам.

Отпиваю уже успевшего нагреться вина и листаю всученный мне буклет фитнес-центра.
Сейчас это модно в Шанхае. О спорт, ты – жизнь...
Любимый вид спорта среди молодёжи вовсе не пинг-понг. И даже не кунг-фу.
Баскетбол.
Как это ни удивительно, но почему-то в моде именно он. Яо Мин – кумир начинающих спортсменов, икона, пример для подражания, национальный символ. Плакаты с ним встречаются по всему Шанхаю, он же местный – еще один повод гордиться. Мне его рожа совсем не нравится – неприятная, заносчивая. Не умеет человек улыбаться даже. Но с лица воду не пить, может, он и впрямь хороший спортсмен. Молодые шанхайцы его боготворят. Стук мячей на баскетбольных площадках стоит почти круглосуточно. Упорству этой нации нет предела, особенно в бесполезных вещах. Наблюдать, как низенькие человечки тусятся под щитом, растопыривая руки и совершая иполненные коровьей грацией прыжки – зрелище забавное. Более неподходящего спорта для них, наверное, нет.

С другой стороны, спорт этот в Китае превратился в ненапряжное топтание под щитом – команда на команду они не играют, столкновения и толчки во время «игры» исключены – южане не агрессивны по природе своей. Низкорослые и тщедушные, или наоборот, высоченные и до предела раскормленные парни лениво пытаются передать друг другу мяч, забросить его в кольцо. Как правило, промахиваются. Иногда вяло вскидывают руки вверх – обозначая попытку помешать сопернику или намерение овладеть мячом. Мне доводилось видеть «чёрный» стрит-бол в Штатах – резких в движениях, сильных и агрессивных в игре негров, их схватки за мяч, прыжки и падения на асфальт – от всего этого дух захватывало. Китайцы себя берегут и стиль игры совсем другой – размеренно-восточный, с ленцой.
В футбол играет совсем мало народу – у одних ворот не потолчёшься, хочешь, не хочешь, приходится бегать по полю. А это утомительно.

Бодибилдинг в Китае не популярен. Тренажеры и свободные веса есть в любом зале, конечно. Но большинство клиентов сидят на велотренажерах – отдыхают. В почёте беговые дорожки, но по ним не бегают, а не спеша ходят. Изредка тянут блок за голову. Очень любят подъёмы на бицепс и разведение гантелей в стороны. Так понимаю, пытаются придать фигуре хоть какое-то подобие буквы V. Хоть как-то сделать себя пошире. Беда в том, что серьёзно нагружать себя никто не хочет. Машут лёгкими гантельками и тянут почти пустые блоки. Всё это под бесконечную болтовню и чаепитие из принесенных с собой термо-стаканов. Но количество подходов, что они выполняют, а так же их нечеловеческая выносливость и упорство меня всегда поражают. Если бы я попытался проделать хотя бы половину из всего, что они вытворяют в зале – меня бы вынесли вперед ногами. Скамья для жима лёжа почти всегда пустует. Иногда на ней кто-то кряхтит под сорокакилограммовой штангой. Попадаются и монстры, кто выжимает девяносто. Выполнив подход, человек не встаёт, освобождая снаряд, а с чувством хорошо проделанной работы возлежит и отдыхает. Общий настрой тому способствует. Музыка, которая обычно играет в залах – сладкая китайская попса, по сравнению с которой «Спят усталые игрушки» - просто бешеный рэйв. Многие из занимающихся ходят по залу, машут руками и противным фальцетом подпевают шлягерам.