-...и прикинь, говорит: "ты, бесперспективный алкаш и никчемный скот". Будет, сука, теперь сосать у этого менеджерского хуйла из «Лукойла». Он, блядь, «карьерно ориентированный, с ним спокойно и надежно". Планктон, блядь, офисный! - Глеб с остервенением выпил  водки и не стал закусывать.
- Все, сцуко, беды от них, - поддержал разговор Кососрак, – не поймешь, чего им, блядь, надо. – Миша тоже выпил и занюхал рукавом пиджака. – Слышь, братуха, а может, этому менеджеру того... В хрюкальце? Дабы неповадно было, а? – Глеб на несколько секунд задумался.
- Не, в хрюкальце не пойдет. У меня и так условный висит. Да и не в этом уёбке дело. Она же, сука привыкла, чтоб бабло, хуе-мое, пятое-десятое… А у меня… А я… Йэх, бля… - Глеб затосковал и уставился в дальний угол засранной кухни.

С тех пор, как его неделю назад выгнали с работы, а Лариска, обозвав напоследок «никчемным скотом», собрала вещи и съехала к «карьерно-ориентированному», Глеб находился в затяжном штопоре, смешав день с ночью и ежедневно напиваясь до блевотины. Неопределенное количество дней назад закончились деньги, и в перспективе замаячил ужасающий призрак похмелья, но тут неожиданно заехал троюродный Кососрак, недавно разведшийся с первой женой, выхлопотавший отпуск, и теперь следовавший для поправки здоровья и нервов на юга, но решивший навестить перед отъездом дальнего родственника. Кососрак вместе со всеми своими отпускными тут же был взят в оборот, и вот уже который день помогал троюродному брату пережить тяжесть расставания с любимой, ежевечерне нажираясь с ним на пару в лоскуты.

Тем временем организм Глеба усвоил очередную порцию алкоголя, и настроение его несколько улучшилось.
- Не, Мишаня, вот ты, блядь, сам подумай. Нужна она этому хуесосу? Он, небось, и выебать ее толком не может. Бросит он ее нахуй, поебет и выкинет на улицу.
- Да они там все через одного пидарасы! – немного не в тему, но от души поддержал брата Кососрак.
- Приползет потом, падла, на карачках - а вот хуй! Дам с ноги по еблету, и обратно в «Лукойл» отправлю! – Братья выпили еще по пол-стакана. Глеб снова закуску проигнорировал, а Кососрак попытался добыть из трехлитровой банки соленый огурец. Лопатообразная ладонь его в банку не лезла, а все вилки и ложки находились где-то в районе горы смердящей посуды, по которой сновали наглые лоснящиеся мыши. Помыкавшись некоторое время, Миша безадресно матюкнулся в пространство и снова занюхал рукавом пиджака.

Глеб тем временем распалялся все больше:
- Ничего, бля. У меня, братуха, знаешь какие задумки? Там бабла – что тот пиздец. Дай только время. Через пол-года на «Кайене» буду ездить. Увидит, сука - сразу поймет, кого на сраный Лукойл поменяла. Сунется – ан нет, поздняк метаться! У меня тогда такие телки сосать будут, что…

... Пьянка у братьев набирала поистине апокалиптические обороты, а тем временем в подмосковных Мытищах Лариса плакалась в жилетку старой подруге Ленке и рассказывала, какой она оказалась дурой – «это чмо из Лукойла» оказалось женатым, да еще и с двумя детьми в придачу. Мало того: от тяжких офисных трудов хуй у Лукойла вставал редко и некачественно, а для того, чтобы такое случилось, Лариске приходилось исполнять такое, о чем и рассказывать-то стыдно. Одним словом, всё говорило за то, что бросив Глеба, сделала она глупость большую и непростительную – хоть и алкаш, хоть и распиздяй – зато всяких гнусностей Лариску делать не заставляет, хуй стоит регулярно, не говоря уже о таких мелочах, как московская прописка и доставшаяся от бабушки трехкомнатная квартира на Рижской...

…Ближе к десяти вечера Глеба и Кососрака можно было видеть на Ленинградке, где они перемещались от «точки» до «точки» на разбитой тонированной вишневой «шахе», ведомой лихим сыном гор по имени Ваграт. На каждой «точке», освещая битыми фарами шеренгу жриц любви, Ваграт восторженно закатывал глаза, причмокивал, капал слюной и приговаривал что-то типа:
- Нэт, какой пэрсик! Блондиночка! Сисэчки! – и начинал истово ерзать по сиденью. Братья же,  придирчиво осмотрев контингент, приходили к выводу, что «за этих спидоносок и косаря жалко» и давали команду двигаться дальше, не забывая, впрочем, останавливаться у каждого встречного ларька, где затаривались пивом.

Ближе к полуночи такие остановки принесли закономерный результат, в результате чего Глебу приглянулась худенькая брюнетка лет двадцати, а Кососрак, предпочитающих в женщинах способность остановить коня на полном скаку, выбрал массивную даму бальзаковского возраста, с монументальным бюстом, основательным задним мостом и пергидрольными кудряшками. По дороге домой захватили топлива и закуси, а приехав - первым делом отправили падших женщин на кухню - разгрести срач, разогнать мышей и сготовить чего-нибудь съедобного. Сами же братья удалились в комнату – побеседовать о вечном и посредством коньяка разогреть организмы до бодрого состояния, необходимого для проведения качественной оргии.

… Тем временем в подмосковных Мытищах Лариса, женщина практичная и умудренная годами и большим жизненным опытом, с опухшими от слез глазами и решительно сжатыми губами, кидала вещи в большую красную спортивную сумку.
- Никуда он не денется! – говорила она своей старой и верной подруге Ленке, - Повыёбывается и простит. Прикинусь овцой, брошусь на шею... Поцелуйчики там, хуе-мое, пятое-десятое... И не один раз.. - Лариска мечтательно застыла посреди комнаты.
- Ларис, а может не стоит  – все-таки унижаться перед каким-то алкашом! – ревниво отговаривала ее старая верная подруга, сама имевшая на Глеба вполне определенные виды.
- Ерунда всё это, Лен. Зато там хуй, жилье и прописка. А пить я его отучу – к наркологу схожу, или сама как-нибудь. Ведь он же меня любит! Соскучился наверное.. – Лариса вновь замерла посреди комнаты, представив тихое семейное счастье с трезвым Глебом в уютной трехкомнатной квартирке на Рижской...

…Как ни странно, первым в этот раз вырубился Кососрак. Незамысловато поимев свою пергидрольную пассию раком, а потом еще разок в миссионерской позиции, он отвернулся к стенке и захрапел. Глеба же наоборот перло не по-детски. Брюнеточка оказалась горазда на всяческие эксперименты, и Глеб, остервеневший от алкоголя, недельного воздержания и того, что хуй стоял отменно, но кончить почему-то никак не получалось, к утру совсем заездил свою худощавую партнершу, в результате чего та вырубилась, пока Глеб перекуривал и осуществлял дозаправку жидким топливом.

Несколько напряженный сложившейся ситуацией, Глеб в некотором раздумии стоял посреди комнаты, пытаясь решить, что будет лучше – выебать спящее тело, или всё-таки сначала навесить с ноги для бодряка, когда в комнату стрельнуть сигарет заглянула сисястая партнерша Кососрака.
- А можно сигаретку, а…эээ… - осеклась она, увидев хищно нависшего над подругой Глеба. Чудовищная эрекция натруженного хуя и стеклянный от алкоголя и недосыпа взгляд лишили ее дара речи и, судя по всему, способности двигаться.
- Можно, - скорее не проговорил, а прокаркал Глеб, - Тебе, красавица, всё можно. Иди-ка сюда, моя хорошая...

…Утро для Кососрака началось вполне обыкновенно – суровым похмельем, вот только в отличие от всей последней недели, спал он полностью раздетым - после возлияний с братом на это обычно сил уже не оставалось, отчего Мишин парадно-выходной костюм, в котором он приехал к брату, совершенно потерял форму, приобретя взамен невнятный серо-бурый оттенок. Прокрутив в голове вчерашний вечер, Кососрак вскинулся было искать брюки, в кармане которых лежал кошелек с остатками отпускных, но брюки нашлись тут же рядом с кроватью, да и кошелек был на месте. Кое-как одевшись, Миша выглянул в коридор. Дверь в комнату брата была приоткрыта, и, любопытствуя, Кососрак решил заглянуть. У Глеба всё было в порядке и, подивившись сексуальной неутомимости брата, Кососрак решил непременно к нему присоединиться непосредственно после опохмела, организацией которого, Мише, судя по всему, предстояло заниматься единолично.

Ключей, как всегда, найти было невозможно, но успокоившись тем, что блядей Глеб, судя по всему, в ближайшее время отпускать не собирался, да и за бухлом ходить было минут десять при самых говенных раскладах, Кососрак просто прикрыл дверь и стал спускаться по лестнице. На втором этаже навстречу попалась ему девушка с большой красной сумкой, высокая, с большой грудью как бы не четвертого размера, напоказ обтянутой белым топиком с вырезом. Непроизвольно задержавшись взглядом на вырезе, Кососрак еще больше заторопился - как всегда с похмелья очень вдруг захотелось секса, да не просто абы какого, а чего-нибудь навроде того, чем сейчас занимался Глеб с пергидрольной жрицей любви…

…Посторонившись, Лариса пропустила какого-то двухметрового небритого мужика, буквально облапавшего её взглядом и дыхнувшего многодневным перегаром, после чего не спеша поднялась на третий. Несколько задержалась в минутной нерешительности перед знакомой дверью, достала зеркальце, поправила непокорный локон, после чего решительно вдавила кнопку звонка. Прислушалась. Из-за неплотно прикрытой двери приглушенно доносился Anthrax образца 1987 года – музыка, которую Глеб имел обыкновение слушать в минуты душевной неопределенности и разлада с самим собой. Еще раз решительно улыбнувшись сама себе и своим мыслям, Лариса открыла дверь и вошла, втащив за собой неподъемную сумку…

- Значит так, ты будешь учительница, а я – прораб, - перекрикивая Anthrax инструктировал падшую женщину Глеб, - Во, видишь вот эту серую йобань? Надевай. Очки тоже не забудь, а то, сцуко, образ неполный будет.
- Глеб, а кто такой прораб? – интересовалась жрица любви, с трудом натягивая на упругие телеса Ларискин офисный костюм.
- Прораб – это такой самый главный еблан на стройке. – Глеб, в дополнение к надетым на босу ногу гриндерам, надел строительную каску с непонятной надписью «Мистрюков», спижженную на последнем месте работы непосредственно перед своим скандальным увольнением.
- А…
- Хуй на. Здесь тебе не викторина. – пресек любознательность партнерши Глеб. – Начнем, пожалуй…

Лариса, стоя в дверях, в ужасе смотрела, как крашеная жирная стерва в ее собственном парадном костюме и очках ее мамы, забытым в её единственный приезд к Глебу, увлеченно делала минет этому скоту. Скот, одетый лишь в гриндера и оранжевую каску, стоял посреди комнаты и командовал:
- Давай-ка головой порезче, чтобы очки периодически мне этак дужкой на хУй соскакивали… О, ага… ага… У тебя, детка, ба-а-альшой потенциал…

От обиды и возмущения Лариса не смогла даже заплакать сразу – просто повернулась и вышла. Слезы накатили позже, на лестнице, когда она присев на свою сумку, с возмущением вспоминала жирные бока, обтянутые парадно-выходным костюмчиком от Zara и, главное, мамины очки… Надо же – чтоб дужкой соскакивали!

..Кососрак не удержался – выпил бутылку пива не отходя от кассы, отчего на него немедленно снизошло некоторое просветление, а желание предаться похоти даже усилилось. По дороге домой он выпил еще одну бутылку, вследствие чего пришел практически в полную гармонию со вселенной, а его либидо достигло критической точки. Поднимаясь по лестнице, он чуть было не споткнулся о давешнюю грудастую телку, которая сидела на ступеньках и ревела в голос.

- Мадам, позвольте поинтересоваться, отчего весь этот трагифарс на лестнице? – как обычно, после второй утренней бутылки Кососрака перло, отчего он не мог нормально выражаться, но витийствовал и нёс всякую хуйню. – Не лучше ли предаться простым радостям жизни? – Кососрак призывно встряхнул пакетом, который немедленно отозвался звоном стеклотары. - У меня, знаете ли, тут брат живет этажом выше, но не думаю, что сейчас это лучший вариант. Обождите минут несколько, я только пакет занесу и рубашку надену, - показал на свое голое пузо, видневшееся из-под пиджака Кососрак. - А так я мигом, вот увидите! Кстати, меня Мишель зовут.
- Я подожду, - сквозь слезы улыбнулась хищно улыбнулась Лариса.

«Наверняка расскажет потом Глебу. Пусть знает, сволочь, извращенец, подонок! Ишь, блядь, чтоб очки соскакивали ему! Прораб хренов. Да тебе до прораба как до луны!» - примерно так думала решившая отомстить Глебу посредством ебли с Кососраком учительница Лариса, еще не зная, что через полгода она с алкашом, представившимся Мишелем, окажется в ЗАГСе, а свидетелем будет ни кто иной, как Глеб, уже два месяца, как ставший к тому времени прорабом…

(с) elDango