Этот кусочек гавна на первый взгляд ничем не отличался от других своих собратьев – обычная бесформенная и жутко-вонючая куча кала. Но так было только при поверхностном взгляде. Если бы кто-то остановился и очень внимательно пригляделся, то он (или она) понял, чем же отличалось это гавно от других сгустков кала  – оно было живым.

    Кусочек гавна вел свою неторопливую размеренную жизнь в канализационной клоаке. Утром он долго лежал в своей старенькой кроватке, когда-то наспех сколоченной, и с тех пор не раз ремонтируемой и долго думал о прошлом… А ведь ему уже было немало лет… Когда-то у него был календарь, непонятно как залетевший в клоаку, тогда он впервые узнал, что недели складываются из дней, а из недель года. Но бумага не вечна и вскоре кусочек гавна вновь остался один на один с прошлым. Он не знал сколько ему лет, но чувствовал, что не один десяток, тело его было рыхлым и суховатым. Однако, днем в нем просыпалась энергия! Кусочек очень любил это состояние – ему хотелось что-то сделать своими гавняными лапками, привнести нечто новое в свое жилище, но увы… Ему просто не хватало сил, чтобы сделать что-либо серьезное, хотя мелкие дела ему удавались.
      Вечерами суета покидала гавно, оно становилось серьезным, его тянуло на классику. Кто-то выкинул собрание сочинений Достоевского и кусочек не мог упустить такой шанс. Тщательно вымыв тома, он с упоением принялся за чтение. Многое он, конечно, не понимал, но все равно читал. Каждый вечер. Особенно ему импонировал образ князя Мышкина. В нем он видел себя – такой же отверженный миром, непохожий на других. И он тоже ждал свою Настасью Филаповну…

      Да, друзья, и гавну хотелось ебаться. Никакого хуя  у кусочка гавна не было, но он не терял надежды. “Блять, может хоть нейроимпульсами какими-нибудь” – думал он. Но, к сожалению, вторую половинку он пока не нашел. То есть гавно периодически просачивалось через канализационную решетку, но ебать его нельзя, ибо оно было неживым. “А ебать мертвое – грех” – думал кусочек. Да, он свято чтил заповеди и верил, что когда-то он попадет в свой гавняный рай, где бы он резвился с другими живыми кучками гавна в каловой жиже и обсуждал “Идиота” в гавняных литературных кружках.     
      Кусочек мечтал… Мечтал и боялся. “Что там? За решеткой?” – думал он – “Может быть там есть еще такие как я? Там столько всего неизвестного, что там?” Но выйти из клоаки было выше его сил. Он не мог побороть страх. И желание выйти на свет было слабее остаться здесь, в своем уютном мирке, но таком скучном…

      Но время шло, кусочек гавна старел, и скоро он начал понимать, что может и умереть, а никто так и не узнает о его существовании. Ему стало плевать на все, хотелось выти и крикнуть во все гавняное горло… Наконец, собрав все силы в кулак, всю храбрость, он полез вверх. Много раз падал, но все же полз цепляясь за все выступы ржавой трубы. Впереди горел свет и он манил его, он часто видел его во сне, и вот он уже совсем близко.

      И вот он же рядом с решеткой. Осталось только поднять ее. Он уже чувствовал необычные запахи, доносящиеся с улицы. Они дурманили и пьянили его. Эйфория захлестнула кусочек и он дернул решетку, поднял и откинул в сторону. А затем залез на асфальт. “Я живоооой!!!!!” – истошно закричало гавно – “Живой!!!” Ветер, свежий ветер ударил ему в лицо. “Да, ради этого стоит жить” – успел подумать кусочек гавна, когда яркий свет ударил ему в глаза. Но это было не солнце, нет. Это были ослепляющие фары автомобиля, который несся на полной скорости и даже не подумал остановится или притормозить. Мгновение – и лишь темно-рыжий след метров в 10 остался на асфальте и на шине автомобиля.