Мензоберранзан, город тёмных эльфов, – самое совершенное произведение искусства, которое можно найти в Андердарке, а возможно, и за его пределами. Величественные сталактиты и обсидиановые горгульи украшают его дворцы. Мириады магических огней окрашивают его улицы. Улицы, которые просторны и полны чудес…

«Блять, почему я на полу?! Я гляжу… прямо на свой сморщенный волосатый хуй, а во рту ну как кот нассал! Гвенвивар! Полная жопа!» –  дошло до сознания Боба.
Потное тело писателя сотрясалось от озноба, который сменился жаром, когда его вывернуло прямо на себя. Челюсти сжаты, морда напоминает грустную маску, да если бы не следы безумия во взгляде. Конечности не повиновались, живя своей собственной жизнью: Боб пытался успокоить трясущуюся руку, но ему мешали «тень» и «слизни, атафсюду лезущии иму пад адежду и кожу и откладывающии туда яйца». Он катался по полу, чтобы избавиться от этого ощущения, но это ему так и не удалось. «Холодный беспёртный лебеть, со злым взглядом исподлобья, это я». «Гладко! Слишком гладко». Начавшиеся было судороги на какое-то время прекратились, наступила ночь, обморок.

***

…Боб сидит, подогнув ногу под себя, два огромных орка-воина, неторопясь приближаются к нему, улыбаясь, обнажая жёлтые клыки…
«Бам!» – удар отзывается сотрясением и тупой болью в голове Боба, его тело с глухим звуком безвольно опускается на землю…

***

Зажегся огонь в самом основании Нарбондели, знаменуя начало нового дня. За этим из окна своей комнаты, стоя лишь в одной крохотной тунике, наблюдает она; пламя медленно начинает свой путь наверх.
Сука, её звали Сукой, сколько она себя помнила, любит смотреть на этот огонь. У неё эбеновая кожа, длинные ноги с узкими лодыжками, правильные черты лица, длинные белые волосы с прямой челкой, падающей на глаза. Какое-то время она не двигается, просто смотрит в точку, ёё рука слегка касается её тонкой шеи. Потом ладонь скользит по бархатистой  коже вниз, пока не находит приют между двух спелых, увесистых грудей, после чего опускается ниже и ниже. Вот она оказалась между жарких бёдер, пальчики на опасной близости от гладкой как шёлк киски. Она вспоминает двух орков из Чед Назада, которые были с ней этой ночью.
- Чёртовы ёбари, - её пухлые губы расплываются в улыбке.
Выудив из кучи разной тары в углу недожатую бутылку тёмного, она высасывает остатки пены и вытирает рот внутренней стороной запястья.
- Блядь, мне срочно нужно дорожку, - поняла она, - и где же мой хуев папа-брат, который должен был уже вернуться с ней, хуев Боб?

***

Боб очнулся. Почему-то в первую очередь на ум ему пришел вопрос, где он.
- Где я нахуй?
Удар в челюсть сбил его, уже было приподнявшегося, обратно на землю.
- Лежадть, ссука! – две ухмыляющиеся орочьи рожи сверлили его красными глазами, но Боб не мог этого видеть – его собственные глаза вырезали и сложили в куль. Ему что-то говорили, и он повиновался. Теперь эти голоса, голоса ангелов, как ему казалось, отдавались в его теле экстатическими вибрациями, пронизывающими все его существо многочисленными светящимися щупальцами.
- Довай заправим иму туда, уроду! – двое с гоготом начали расстегивать свои штаны… Поток солнечного света,  казалось, заполнил глазницы Боба. «Да, Жёлтый Свет, - это то ради чего стоило жить». Свет лился и лился и, казалось, готов был литься бесконечно - за сорок девять лет его жизни Боб не чувствовал себя более прекрасно...
- Кончай гада, –  и тяжелый башмак оставил на месте головы Боба мокрое место.

Боб очнулся. Во рту было сухо.
- Где я нахуй?

Посвящается Роберту Сальваторе, автору романа «Отступник».

01.08.08