Григорий вышел на трассу далеко за полночь. Машин почти не было, проституток тоже развезли по домам. Он повернулся лицом к городу и вытянул руку. Он точно знал, что сейчас снова произойдёт что-то необычное. Столь же необычное, как жаркие объятия девушки, чью квартиру он покинул всего двадцать минут назад, так и не придя в себя. Из всех его случайных знакомых эта была, несомненно, самой лучшей в постели. И вообще она была не похожа на девушку, которых он обычно снимал в кабаках или прямо на улице: не та внешность, не та одежда, не та речь, не те манеры. Может быть, заразилась от кого-нибудь СПИДом и теперь пытается отомстить? Или мстит обманувшему парню? Не важно. Он ни о чём не жалел. Они встретились всего шесть часов назад, в книжном магазине, где он стоял в раздумье, держа в одной руке Мураками, а в другой новый корпоративный роман об откатчиках. А она сидела на корточках рядом с ним и, не обращая на него внимания, читала аннотации на обложках «Азбуки классики».
-    Генри Миллера лучше начинать с «Тропика рака». Тогда «Биг-Сур» будет более понятен. 
Она поднялась. Чёрные волосы, витыми локонами спадающие на плечи и грудь, омуты чёрных глаз, с загнутыми вверх ресницами, белая кожа. Она скрестила руки с книжкой на груди, и, посмотрев на него, сказала: 
- Что ж, последую вашему совету. Надеюсь, книга меня не разочарует.
- Если вам интересны подробности существования богемного дна во времена наших дедушек и бабушек, книга вам, безусловно, понравится. В конце концов, прикоснетесь к мировой классике за смешные 80 рублей.
Она улыбнулась, показав белые, ровные зубы.  Не шла к кассе, стояла и смотрела на него, а он всё больше и больше тонул в чёрных омутах её глаз.

Потом они, конечно же, перекусили. Говорили о новых книгах, о новых и старых фильмах, о грядущем отпуске и планах, и ещё о чём-то, он и сам уже не помнил о чём. Но чувство, которое возникло у него за эти несколько часов, чувство духовной близости, взаимопонимания и доверия, он не забудет уже никогда. Ведь первый раз он мог так поговорить с реальным живым человеком, более того, с такой красивой девушкой о том, о чём обычно говорил и писал на форумах в интернете безликим никам и аватарам. В душе его проснулось чувство, которое, как он думал, умерло после того, как он сбился со счёту своих партнёрш. Он сидел на лавочке, укрыв её пиджаком, как студент-первокурсник, и боялся прикоснуться к ней, боялся разрушить возникшую между ними близость, ещё такую хрупкую. Как много лет назад, он сжал её ладонь, слекга притянул к себе и прикоснулся губами к её губам. Она ответила ему горячим поцелуем, которого, как он понял, ждала весь вечер. Не говоря ни слова, они поднялись к ней и, не зажигая свет в маленькой комнате общежития, бросились на постель. Но он не спешил. Он хотел насладиться каждым сантиметром её тела, вдыхать и вдыхать запах её нежной кожи, целовать упругую грудь с маленькими сосками, слушая, как она начинает постанывать, пытаясь сжать в руках его коротко стриженые волосы. Теперь настал его черёд. Он дразнил её, заставляя вздрагивать в ответ на каждое прикосновение, доводил до экстаза и отступал, слушал каждый её вздох, ловил каждое её движение и желание. Он сидел сзади, одной рукой ласкал, грудь, другой приподнимая её снизу, чувствуя как трусики становились всё влажнее и горячее с каждым лёгким движением его пальцев, откинув волосы, покусывал её за шею. И вот она впилась ногтями в его бёдра, изогнулась и, приподнявшись слегка осела на его члене, и, вытянув ноги ему за спину, растянулась перед ним: круглые ягодицы, тонкая талия, спина и копна чёрных вьющихся волос. Он растянулся на ней, взяв волосы в охапку, слегка потянул, запрокидывая ей голову, чтобы удобнее впиться зубами в белую шею; прижал её за плечи другой рукой к себе, и, чувствуя каждой клеткой своего тела её тело, стал входить в неё всё глубже и глубже, двигаться всё быстрее и быстрее, пока она не застонала, впиваясь ногтями в чёрную простынь.

-    Видимо, ты читал очень правильные книжки, - сказала она, глядя ему в глаза, проведя рукой по щеке. Он слегка пожал плечами. Она опустила голову ему на грудь. А он уже думал о том, как хорошо было бы остаться у неё сейчас, встать утром и, позавтракав вместе разбежаться по делам. И что-то подсказывало ему, что очень очень скоро именно так и будет. Но – не сейчас. Сейчас ему нужно уйти. Более того, добраться до другого города, чтобы не пропустить важную деловую встречу утром. А железный конь в ремонте, а последний автобус ушёл тогда, когда он рассказывал ей о новом романе Мураками Рю.

Выйдя из подъезда, он купил бутылку пива и, выпив её почти залпом, купил вторую.  Марина. «Марина. Наверное, я влюбился!», - подумал Григорий и, напевая попсовую подростковую песенку, пошёл в сторону трассы.
Ожидая необычного он не ошибся: едва он протянул руку, медленно ехавший Ленд Крузер показал правый поворот и остановился, прямо возле него. Когда опустилось стекло, Григорий понял, что это не водитель, и что, скорее всего, денег с него не возьмут.
- Тебе куда? – не очень дружелюбно поинтересовался водитель.
- До Н. Подбросите?
- Подброшу. Только договор – не спать. И пиво допивай и выкидывай.
Григорий не задумываясь выкинул бутылку и побежал на пассажирское сиденье. После встречи с Мариной такая попутка казалась чем-то самим собой разумеющимся. Да и его серый стильный костюм, видимо, внушал людям доверие.

Они познакомились. Заговорили о работе. Потом о политике. Потом о продажных выборах. Потом об устройстве общества. Владелец Ленд Крузера Василий говорил в основном сам, но слушать его было интересно. Рассказывал о себе, как начинал, как начинал своё дело. Григорий слушал. Не каждый день тебе рассказывают рецепты успеха из первых рук. Только вот работу свою Василий называл «дело», не вдаваясь в подробности, что Григория несколько насторожило.

People have come together
People have fall apart
No one can stop us now
Because we all are made of stars

- Знаешь, когда произошёл перелом в моём сознании? Когда один из моих бывших работодателей с полной уверенностью назвал крепостных крестьян в царской России – нормальными счастливыми свободными людьми. А существовавший тогда строй – настоящим правильным порядком. Прикинь? «ООО «Рога и копыта» с сорока душами, тридцать подходят для труда физического, десять для труда офисного. Складские и офисные помещения в собственности. Меняю на…», -  Василий засмеялся, но тот час стал серьёзен и, слегка нахмурив брови, сильнее надавил на газ.

- Тогда я и понял, как на самом деле устроено наше общество и почему мы имеем то, что имеем и почему мы заслуживаем то, что имеем, - он снова посмотрел на Григория. Машина стала ехать чуть медленнее. Локоть левой руки снова переместился на широкий подлокотник, слегка согнутый указательный палец устремился вверх.

-    Живёт, значит, человек. Вот такой же, как ты, Григорий. Детский сад, школа, спортсекция – всё как положено. В институт потом поступает. Общаги, однокашницы, водка пей, пивом запивай, напряга – две недели в году, родители помогают, если нет – вагон разгрузил или ещё как копеечку заработал – и по новой. Не жизнь – а малина. Здесь человека серьёзно в оборот не берут. Мал ещё. Глуп. Горяч. Похуистичен – самое точное слово. Но вот – диплом у тебя в руках. Ты выходишь в Большой Мир. Устраиваешься на работу. Стол, компьютер, рабочее место. Начальник. И он – хозяин. Большой, богатый, сильный. А ты знай себе – работаешь. На работе, само собой, задерживаешься, платят тебе не очень, но вроде хватает. Зато перспективы обещают. Приходишь домой – ужин и телевизор. Телевизор, если ты не замечал, удовольствие – бесплатное. А что может быть бесплатным и где? Правильно. Так ты тянешься за телевизионным сыром в поставленной для тебя самим же собой в своём же жилище мышеловке. А там тебе, можно сказать прямо в мозг, вставляют кабель. И обрушивается на тебя поток информации. И, через пару месяцев ты твёрдо уверен, что тебе абсолютно необходимы плазма, красивые шмотки, обязательно нужно ходить в рестораны и ночные клубы по выходным, и автомобиль Форд Фокус. Утром ты приходишь на работу, пересчитываешь свою зарплату за будущие два года, возможную премию за надорванное на работе пузо, грядущее повышение и всё получается очень и очень красиво. Так, начинается твоя новая жизнь. Только если Фокус и плазма будут только завтра, то красиво жить нужно уже сегодня. И без гламурной соски тебе никуда. Засмеют. Так проходит какое-то время и ты понимаешь, что вожделенные плазма и Фокус, к которым уже добавилась квартира в невострое, не приблизились, а даже несколько удалились: ты уже куришь только Парламент и пьёшь только Джим Бим. Вот здесь появляется ещё один заговорщик. «Купи свою мечту прямо сегодня! Зазывает тебя с рекламного плаката сорокалетний долбоёб с дорожным мотоциклом на заднем фоне, - Потребительские кредиты. Решение за час». На работе тебе любезно помогают подготовить документы, в которых твои 40 тысяч превращаются в 60, и ты, утирая слюни, бежишь в банк. Где в течение часа принимают решение. Естественно, в твою пользу. И всё! Новенький фокус, плазма, счастливая до усеру соска. Но у новострой – это через пару лет ипотека и … Жизнь удалась! И вот, через какое-то время ты замечаешь, что начальник и хозяин тебя недооценивают. Работаешь ты уже давно, УДАФФКОМ читаешь не больше двух часов в день. Результаты у тебя не самые плохие, но не ниспадает на тебя манна из самого большого кабинета, не повышают тебя, не растёт зарплата твоя. «Всё. Говоришь ты. Не могу так больше», - нервно туша бычок Парламента в пепельнице на подоконнике в курилке. Коллеги дружно поддакивают. Дальше – вакансии, резюме, собеседования и… 30 на испытательный, зато потом… И ты понимаешь, что платя за кредиты 20, с зарплатой в 30 ты просто протянешь ноги и нечем будет заправлять Фокус. И ты возвращаешься на своё теперь уже ненавистное рабочее место, а начальник с хозяином, прочитавшие твою почту, затягивают всё туже и туже верёвку на твоей шее. Итак, кто же получает реальные выгоды в такой ситуации? Во-первых, твой хозяин. Он получает привязанного к своему месту сотрудника, сидящего на денежной игле благодаря кредитному хомуту. За который его держит хозяин банка, который, скорее всего, друг твоего хозяина. Или сосед. Так же как и продавец Фокусов, и плазменных панелей, и квартир в новостройках. Итак, помнишь, с кого мы начали? Правильно. С крепостных крестьян. Кто ты теперь?

Василий посмотрел на  Григория. Парень сидел, уставившись перед собой, глаза блестели в отблесках фар встречных автомобилей. Он прекрасно понял его. Нашёл ответы на часть своих вопросов. Факты, витавшие в его голове, из роя превратились в стройный ряд. Серой массы больше нет. Есть чёрное и белое. Первый шаг сделан. Первый уровень пройден. Самое время продолжить: обозначить причины, показать следствия.

-    Рабство в России имеет свою особенность: рабов набирали, как говорится, «из своих». В Америке рабами были негры, то есть вообще, если правильно читать Ветхий Завет, не совсем-то и люди. Не прошло и ста лет после отмены рабства, как установился новый, не менее жёсткий строй. Где был даже не прогрессивный царь-император, а гораздо более древний Вождь. И огромная секта шаманов. И новым барином стал директор завода, а новым царём – товарищ Сталин. Система мотивации, правда, несколько перестроилась, сделав основной акцент на прянике. Но это уже – детали. Главное, что рабская психология – осталась.

Василий снова засмеялся. Григорий тоже усмехнулся.

Ленд Крузер уверенно нёсся в ночь. Григорий чувствовал, что с каждой минутой, с каждым метром этой дороги он всё дальше и дальше уходил в лабиринт странных и в то же время таких логичных теорий Василия Николаевича, но вместе с тем он чувствовал, что выход из лабиринта близок.

-    И вот, власть меняется в очередной раз. Здесь сработала бомба замедленного действия, заложенная Системой под саму себя. Или, если будет угодно, лопнуло слабое звено в цепи. Советская власть, которую сейчас принято ругать, на чём свет стоит, воспитала так называемую интеллигенцию: вытащила из крестьян и рабочих, выучила грамоте, потом – высшее образование. Причём, не смотря на репрессии и прочие сказки, традиция не прерывалась: первых советских учителей взрастили царские. И интеллигенция могла не только создавать атомные бомбы, лучшее в мире вооружение, самолёты, космические корабли и атомные станции, но и научилась мыслить, начитавшись книг и, что самое главное, имела время для того, чтобы мыслить и думать; чтобы ходить в походы, играть на гитарах и, в таёжной тишине или в прокуренном сумраке кухни говорить, говорить, говорить. Не было забот о хлебе насущном: за тунеядство наказывали уголовно, и каждый получал немного денег, койко-место или даже комнату в малосемейке и целый коллектив таких же как он. Образованных, сытых и мыслящих. А потом появились фарцовщики и цеховики, и власть упустила момент. Не было у нас мудрого Дэна. Был у нас только пиздобол Горби и «Боря - три стакана». И что стало потом ты и сам видишь и знаешь. Система наследования по рождению сменилась системой владения по баблу, власть и положение, как и всё в меркантильном мире, были оценены и разошлись с молотка. Причём, по таким хорошим ценам, что даже ЦРУ столько бабла на проект «Россия» жалко. А у пацанов – ничего, хватает.

Машина остановилась возле обочины. Василий ничего не говоря вышел, отошёл к задней двери и, задрав голову вверх, стал смотреть на звёзды. Григорий решил последовать его примеру.

People have come together
People have fall apart
No one can stop us now
Because we all are made of stars

Компакт диск снова заиграл с первой песни. Двигатель работал ровно и почти не слышно. Прохладный ночной воздух, монотонное пение лягушек, небо высокое и всё в звёздах, больших и маленьких, близких и далёких. Шелест покрышек запоздалых автомобилистов. Лай собак где-то во дворах за деревьями, придорожное кафе и огромные фуры с красными кабинами. Григорий вдыхал этот воздух, слушал эти звуки и понимал, что Василий не просто рассказал ему интересную теорию, но и разбудил в нём чувство, которое раньше Григорий никогда не испытывал: любовь к этой земле, к этому небу, к этой дороге и к людям, эту землю населяющим. Григорий закрыл глаза, сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Бычок красной точкой улетел в придорожный овраг, хлопнула водительская дверца. Пора было возвращаться в лабиринт. Захлопывая свою дверцу Григорий уже абсолютно ясно ощущал, что чем ближе выход из лабиринта, тем сложнее будет вернуться назад. Он чувствовал, что скоро, совсем скоро он пройдёт этот последний, решающий поворот и что после этого пути обратно не будет.

Продолжение следует.