Как же стремно очнуться в сельском кинотеатре, когда вокруг тебя сидят узбеки, с узкими накуренными глазами и пялятся в пожелтевший от времени экран. Показывали филосовскую притчу на местном диалекте «об осле и погонщике». Ну, это я так понял, потому что кроме узбека, осла и беспонтового пейзажа нихуя видно не было. 
Я закричал и ломанулся прочь. А вы бы на моем месте что бы сделали, видя как рядом с вами длинным ножом отрезают жирный кусок от бараньей ноги и, вытирая нож об пятидесятилетнее кресло кинотеатра, начинают жевать.
Вылетев пулей в фойе йа огляделся. За билетерским окошечком сидел узбек и курил дурь.
- Мне бы в Москву, а?
Он посмотрел на меня и дал косяк
- Быр! Быр-быр! – чото сказал он, показывая, что типа надо затянуться и улыбнулся. Блять, када они улыбаюцо я ваще перестаю понимать что это лицо. Как будто разверглось щачло, а вокруг смятая простыня пожелтевшего грязного цвета. Меня передернуло и выпал косяк.
- Нахуй, - сказал я и побежал прочь.
На улице было жарко. Центральная площадь аула была многолюдной, четыре узбека, сидя на подушках смотрели на пятого, который привязал свою малолетнюю дочь к столбу веревками и периодически плевался в нее, произнося громкие, видимо бранные слова в ее адрес. Девочка плакала.
- Ахуеть! – сказал я и моя память меня покинула.
****
Я сидел на полу и чего-то ел. Было безумно вкусно! В пиале плавала оса или какой то другой мохнатый зверь,  шевелила лапками, боролась за жизнь, но блять нисудьба, я ее утопил, положив сверху нее печенье.
Взгрустнулось, и я подумал о доме. Об этом далеком месте, из которого я, поддавшись уговорам друзей, поехал навестить «товарища» и просто «отдохнуть несколько дней на природе». Сейчас бы сидел и выпивал в каком-нибуть кабачке и все такое. А вместо этого я сижу тут на полу, в доме…блять!? Где я??
Аккуратно выхожу на свежий воздух и понимаю, что я ваще хуй знает где. Все кругом мне не знакомо. Архитектура блять каменного века. И только собаки ебутся в тени. Фубля. Гавкают еще.
Лениво прошел узбек.
- Эй, гражданин, какой это город?
- Это «быр-быр-быр», а что?
- Хуясе, по-русски говоришь?
- Говорю. Курить будешь?
- Ненененененененененененененене, не буду! – замахал я руками, - идите нахуй со своей дурью!
- Тебе в ту сторону, ты же к Ильясу приехал?
- Угу…
- Туда иди (он махнул рукой). Только Ильяс в больнице. Ключи от замка у него в калоше лежат.
- Спасибо, хуле! А что с ним?
- Точно курить не будешь?
- Ненененененененененене, пасиба бля, накурился я уже… Что с ним?
- Не знаю, говорят бегал он странно, как ты, городской. С ума наверное сошел… Все вы не в своем уме.
Он затянулся, остекленел и пошел дальше по своим, видимо очень важным делам. Направление, которое мне дал узбек, показалось мне странным, но я этого так и не узнал, потому что придя в себя очередной раз я оказался на берегу речки.
Я лежал раскинув руки и смотрел в ночное небо. Яркие звезды, огромные как яблоки, свисали надо мной. Я чувствовал их тепло, слышал их шепот. Иногда падали метеориты, оставляя шикарные росчерки на небе! Единственный минус всей это прелести – ебаный холод. Я встал и огляделся. Неподалеку стояла халупа, в которой йа узнал наш барак. Путешествие по разуму окончено, возрадовался я и тихой походкой направился в дом.

Не разъебаным в доме оказалась только лавка и стол. Видимо Ильяс реально тронулся умом, раз разъебал все и вся. Михоноские и мои вещи разной степени порваности валялись по всей площади пола, в магнитофон был воткнут кинжал, стопки растоптаны, все банки со жратвой вскрыты съедены… стоп, стоп-стоп…. Стоп-ки, бля!!!! СТОПКИ!!!
Какой мудак догадался сварить молоко и белой травы….? Мишган? Тебе пиздец…

Через несколько часов пришли Мижган с Ильясом. На последнего было страшно смотреть, он был какой то скукоженый, затравленный. Увидев меня он схватился за сердце и сказал, что больше никогда не хочет меня видеть, потому что я по старой алкогольной привычке, чокнувшись молоком, сказал «до дна!». Собственно, стопки после этого повыпадали из рук.

30 с лишним часов нас кошмарило и плющило. Ильяс попал в дурдом, а Мишган выследил карету скорой, ворвался с дубиной наперевес в приемную, где его тут же хлопнули в бубен и вкололи какой то хуйни. Провести 8 часов накуренными в очи с пациэнтми дурдома, это, я вам должу лучшее из того, что можно придумать!!! Мишгану понравилось, а вот Ильяс теперь не высовывает носа из Душанбе и, говорят, завязал с травой.

А что делал я все это время? Да хуй иво знает… И думать даже не хочу…