Посвящается ей. Она не такая, чтобы читать этот ресурс.

Кто ж знал-то, что эта командировка на самом деле будет таким оттягом с элементами оттопыривания. А началось банально: цидулька-приглашение на семинар, логичная мысль: «А нах надо тащиться за кучей рекламок в такую даль? Да и работы... Работы до ебеной матери!», вежливое (о, да!) пожелание руководства расширить свой (в смысле мой) кругозор.
И вот я еду в Чебоксары. На семинар, проводимый одной из ведущих фирм профессиональной касты, ну назовем ее … скажем «расклейщики». Мы у них покупаем их шаманские штуковины. Семинар освятили именем Бреслера – одного из первых "расклейщиков", в первых рядах памятников бронзовеют чучела Нудельмана, Шнеерсона, Шамиса и прочих Берковичей, что обыкновенно для профессиональных каст, основанных после 1917г. Но подрастает новая смена Ивановых, Степановых и т.д., что уже характерно для современного положения дел.
Будучи универсальным отщепенцем - компьютерщиком, я поработал в разных кастах, не принимая всерьез их однотипные ценности. Каждая профессиональная каста жестко культивирует убеждение того, что она наивысшая и почетнейшая:
«Ты, Каштанка, супротив человека все равно, что плотник супротив столяра...»(с). Горе лузерам - нечленам.
С другой стороны, членство в касте не мед, коллеги, а высочайшая ответственность! Если бы не наша каста, весь этот ебаный неблагодарный мир давно бы уже прекратил цивилизованную деятельность, ибо она и только она в лице всех своих членов слившихся в едином порыве, беззаветно и безответно держит мир атлантами - такова наша доля, ведь мы же «расклейщики»!! Ну или там десантники, или учителя – какая разница.

Профессиональные касты похожи до изумления, нужно только не путать названия, и помнить дату Главного корпоративного праздника.
Сама поездка – море позитива! Чебоксары – красивый, чистенький город. Волга, набережная, широкие улицы, всюду весенняя зелень – хорошо!  Люди доброжелательные и приветливые. Но! Но... Эта, чебоксарцы, без обид – девушки-то у вас страшненькие... Я бродил по улицам и набережной, был в ваших не самых последних развлекательных центрах, и меня мучает вопрос: парни, а как вы тут размножаетесь? Хотя, может быть, я просто избалованный житель городка, приезжая в который даже охуевшие масквичи говорят: «Вот это у вас девчонки!» А мы самодовольно поддакиваем – что да, то да! В общем, дрочибельных девушек у нас на порядок больше ебабельных в Чебоксарах. Но люди там душевные.
Организаторы, ай малаццы!, устроили все достойно, со вкусом и на широкую ногу. Даже семинар и тот был по делу, а не просто приложением к щедрым кофе-брейкам и вечерним программам. Да и среди коллег нашлись нормальные люди - бонвиваны и жуиры, забияки и задиры (падонки, короче).
И там была она. Я не поверил глазам, когда на прощальном банкете увидел ее. Да и вы бы не поверили. Я не встречал девушку такой чудовищной красоты. Тонкие, изящные черты лица и несомненная азиатская нота – не наши скулы, глаза - большие, миндалевидные, непроницаемые. Блестящий результат работы моих предков-казаков при расширении Империи: 
мужчин -
        острой шашкой
                небрежно
                    кастрировать,
а девушек -
        нежно
            ассимилировать!
Мои ватные ноги, бухающее сердце. Щелканье шпорами (то есть бейджиком) - разрешите представиться! Пауза... И ее голос. Ого, а имя соответствует – туземное, пряное, ритмикой похоже на Шаганэ – три слога с ударением на последнем.
−    А что это значит? Одинокая звезда затмевающая полную луну морозной ночью?
−    Я не знаю. Старинное имя. Я узнавала – может означать «приветливая».
Чем изволим заниматься. А мы еще и конкуренты. Хотя какие конкуренты – велика Россия, 5 лаптей по карте между нами. 3 часовых пояса.
−    Я вот оттуда-с!
−    А это где? - ну да, откуда ей знать?
−    Между там и там. А Вы откуда? - и мое безнадежное о-о-о...

Едем дальше. А дальше все сложнее и горячее. Закончила один из лучших вузов страны (пусть и филиал). Несомненно умна. Ни капли косметики. А какие манеры! Жесты, взгляды – все тонко, хотя понятно без слов, с врожденным достоинством, чувствуется покорность Азии без тухлых феминистских ветров. Дочка иноверца. Степная принцесса. Башкирская ведьма.
Продолжаем предварительные дуэтные танцы согласно этикету. Свою часть гаммы в четыре руки умелые смуглые пальчики ведут элегантно и чистенько. Чувствую безукоризненно случайное пожатие нежной ладошки - XIX век, а вокруг разгар корпоратива, времени в обрез, и постоянные пьянючие  «расклейщики», вваливающиеся в наш мир неуместным перегарным присутствием: «А давайте вы-ы-ыпьем за селективность!» Задроты.
Нюансы, оттенки и полутона – откуда ценить их умеет она? А я уже слишком пьян, чтобы безупречно соответствовать. Балансировать на тонкой проволоке между каждой новой ступенькой к ней и ее презрительным взглядом. Вот чего я больше всего боюсь – ее взгляда «Командировочный козел». «Расклейщик»…
А кстати. О них, родимых, - надо же заводить контакты, знакомиться, представлять продукцию и т.д. Вот найду рынки сбыта, меня поднимут еще выше, заработаю много-много денег, куплю хорошую машину и буду... Кого я буду в нее сажать, дебил?! Ей похую, какая у меня машина, я не могу сказать, откуда я это знаю, как знаю и то, что я ей нравлюсь. Но я уже струсил. Она слишком красива, я слишком пьян, слишком много коллег и слишком мало, да почти нет!, времени до ее самолета. Я пошел искать рынки сбыта - кто не спрятался я не виноват! И я нахожу их немножко – я молодец. Напиваюсь вместе с найденными рынками до анестезии.

Утро. Похмелье дарит спасительную мысль: мне так плохо потому, что я вчерась усугубить изволил. Может быть и так —  3-х ночевый фестиваль коллег со смешиванием пива, коктейлей, водки, вина, коньяка и потом по кругу, вперемешку с офисными танцами — это жестко, это даже не 8 Марта. Хорошо, что я познакомился с ней в последний вечер. А если бы в первый? - не хочу думать об этом, да и думать нечем. В таком состоянии раскланиваюсь с остатками коллег. Ухитряюсь облобызать вялую пухленькую «расклейщицу», ее семинарный кавалер пытается запоздало изобразить несогласие. Такси, вокзал, билет (не проебал!) и пейзаж за окнами поехал навстречу дому и жене с детьми. В это же самое время стартует ее самолет. Интересно, думает ли она обо мне?
А я о ней не переставая.
Похмелье, к сожалению, проходит. Боль нет. 
И вот родной вокзал, знакомые улицы и, опа!, вот они, на каждом шагу, – чудесные наши яркие кобылы! Глаз немедленно отдохнул. Но даже у нас нет такой экзотической красоты, не говоря уже об утонченности нюансировки. У нас все просто и безыскусно. 

Но почему я не могу сказать ей то, что не успел сказать? Я сейчас вот напишу, я выплесну ей и... А куда напишу? Как же я проеб координаты?! Мозг, ополовиненный алкоголем, бессонницей и коллегами, не удержал ни-че-го! Кроме пряного имени с ударением на последнем слоге, города, названия завода-конкурента. Ну и как мне ее найти? Слать на общезаводское «мыло»? Я даже зарегистрировался на, прости господи, одноклассниках  и перерыл ее городишко вдоль и поперек – школы, работа, институт – не-а, ей не нужны одноклассники. Но я должен же был попробовать?
Шаганэ... Ей Есенин успел рассказать поле, как волнуется рожь при луне, потому, что он с севера что ли. А я? Куда я ей пошлю свои опоздавшие буковки?
Позабыв, что в разгаре весна,
Небо спит однотонным ненастьем,
«Вы - мое разноцветное счастье...» -
Я шепчу в нереальности сна.
И все же я надеюсь. Мы же каста. На каком-нибудь сборище мы с ней обязательно встретимся. И улыбнемся друг другу.