«Суки вы.» - буднично, без воодушевления сказал микробиолог Ходунов, заливая чашки Петри 70 градусным спиртом. «Суки, непокорные и неблагодарные палочки.».
         

        Тем временем по аллеям туберкулезной больницы в Сокольниках прогуливалась парочка молодых людей. Парень и девушка.


        «Ты серьезно думаешь,» - спросила девушка,  «Что от слияния наших микобактерий родится ребеночек?» На девушку был накинут темно-серый больничный халат.


        Ходунов нервно курил в туалете. «бляааааать..» - медленно выпустив облачко дыма меланхолично простонал он, глядя вглубь больничного парка, сквозь желтое от сигаретного дыма стекло. Воняло табаком и хлоркой. Ходунов был влюблён в работу, нервен и одинок


          «Конечно» - сказал парень. «Давай поцелуемся». Они встали у корпуса лаборатории и поцеловались. «Я люблю тебя» - улыбаясь влажными от поцелуя губами шепнула Вера Сергею в губы. «Я тоже тебя люблю» - полушепотом просипел Сергей. 


        «Я так устал» - тихо сказал бледный микробиолог Ходунов. В лаборатории воняло формалином и мышами. «Ебал я..» - безразлично шепнул Ходунов и вяло кончил в чашку Петри.


      Сергей и Вера тихо обнявшись лежали под старым желтым кленом. Колени веры были бледны. Сергей, несмотря на свою слабость, меланхолично двигал тазом в такт покачиваниям облетевших осенних крон.


        «Нельзя так жить. Разве это жизнь?» - равнодушно резонерствовал микробиолог Ходунов, только что залив чашки Петри свежим агаром.  И тотчас же повесился.


      «Ааахх!»
      «Ххха!»
Сережа и Вера затихли в шепоте осенних кленов. Было пасмурно. Они были счастливы.
        Сергей достал из кармана плаща чашку Петри. Снял стеклянную крышку. Откашлявшись, сплюнул сгусток мокроты. «Плюй» - приказал он Вере. Вера плюнула. Сергей накрыл чашку стеклянной крышкой. 
        Инкубатор, как называли чашку Петри наши любовники, они схоронили у самых ворот больницы, выкопав ямку украденной из столовой ложкой.

        «Как наш сынок?» - последний Верин выдох микобактерий туберкулеза в лицо Сергею.
          «Будет жить, мать! Будь покойна!» - стоя на коленях у Вериной койки полушептал Сергей.
        Шел 1969-год. Сын Веры и Серёжи прожил недолгую, но счастливую жизнь.