Тонкими пальцами нервными
Бисер кидаю под ноги
Я ли горшки обжигаю
И за спиною не Боги...


Что в голове человеческой творится? Только небесам известно. Светила психиатрии пишут свои многотомные труды, силясь доказать всему миру, что они постигли тайны больного рассудка. Я ничего не хочу знать...
Да и зачем мне осознавать то, что женщина, которая заменила мне семью, которая жила ради меня, теперь даже не узнаёт...
Наша соседка, одинокая пожилая Надежда Николаевна, никогда, наверное не имевшая мужа, жила в маленькой однокомнатной квартирке рядом с нашей. Сына своего, единственную радость, она похоронила где то там, в горах Афганистана. Убитой горем женщине государство платило деньги за память, за сына, за ненужную смерть. Надежда Николаевна всю жизнь работала на вредном производстве, тяжёлый, опасный для здоровья, но неплохо оплачиваемый труд. Но тратить на себя кровью и потом заработанные деньги, она не желала.. всё копила на что то. А потом родилась  я. Из спокойного младенца я очень скоро трансформировалась в неугомонного и неуправляемого ребёнка. Со мной не мог справиться решительно никто. Я не желала есть суп, творог и кашу. Убегала играть в казаки- разбойники, забыв одеть  ветровку в прохладный день.

Надежда Николаевна часто заходила к нам по соседски. С полуулыбкой смотрела, как я из тяжёлых кресел делаю себе домик, «чтобы спрятаться там и никого не видеть». Я помню, чем она навсегда покорила моё сердце.- предложила поиграть в капитана дальнего плавания. Теперь после детского сада я шла в соседскую квартирку и пропадала там до глубокого вечера.
Постепенно, за играми или за едой, которую я поглощала под неусыпным оком Надежды Николаевны, учили таблицу умножения. Теперь я бегала по двору и пела- пятью пять- двадцать пять... Были странности ещё тогда в  поведении « моей второй бабушки» . Во –первых, мы всегда играли на кухне - она у соседки была стерильно-чистая, как операционная, а в комнате, куда женщина мягко, но настойчиво просила меня не заходить, лохмотьями лежала пыль и стоял затхлый запах нежилого помещения. Когда у соседки появился телевизор, мы всё таки перекочевали в комнату, но на строго отведённый для просмотра телека час. Как то  раз мы смотрели триллер, где у девочки под кроватью пряталось чудовище. Мне было смешно - в чудовищ я не верила, но Надежда Николаевна неожиданно вскочила с кресла и заглянула под кровать. Я смеялась, думала, что она хочет меня напугать. Но соседка с серьёзным лицом сказала, что ей давно кажется, что у неё под кроватью кто то живёт.
Шли годы, я взрослела, Бабушка Надя старела. Но всё так же выносила мне во двор чай с пирожками, всё боялась, что я буду голодная. Мои друзья начали уже посмеиваться над ней, да и мне было стыдно от её чрезмерной заботы- наступал глупый переходный возраст.

Что случилось тем тёплым мартовским днём, что потрясло сознание, видимо всю жизнь боровшееся с безумием, не знаю.. Вся наша семья была дома, когда раздался звонок в дверь. На пороге стояла наша соседка в одной ночной рубашке. Она долго молчала, а потом выпалила- Вы Воры! Вы украли мою шапку! Моя мать начала как могла оправдываться, но Надежда Николаевна схватила её за руку и повела в свою квартиру. Я пошла следом.  « Вот , видишь шапку?- говорила соседка, тыча каким то плюшевым недоразумением в лицо моей матери,- это не моя шапка, её поменяли!» Мать всё оправдывалась, а я взглянула  в глаза бабушки Нади и по моему телу побежал холодок. Ужас! Я пыталась крикнуть матери- бежим отсюда! Но соседка повела её в ванную и сказала- а ешё в шампунь порошок какой то насыпали и он стал фиолетовый! Зачем, я спрашиваю?! И часы мне на кухне ходит и переводит на час в перёд всё время! Зачем, я спрашиваю?! «Да кто, кто?»- уже почти кричала мама. Соседка отпустила её руку и спокойно так говорит- кто, кто, дочь твоя. Через стенку ко мне приходит.

Мы убежали. .Закрылись у себя в квартире и ещё долго чувствовали, как на затылке шевелятся волосы. «Беда то какая!»- только и сказала мать, а я разрыдалась. С лестничной площадки ещё долго слышался истошный крик- Воры! Воры! Но никто из соседей даже не выглянул. Сидели как крысы по своим норкам, смотрели в глазки. По вечерам  из за «картонной» стены теперь часто слышались голоса. Женские, мужские. Уже потом мы узнали, что соседи снизу начали захаживать к больной женщине и вести какие то разговоры. Моя мама не раз пыталась втолковать соседям, что Надежду Николаевну надо положить в клинику, но люди отмахивались, не их дело. Мать уже собралась всё сделать сама, но поздним вечером, возвращаясь с работы, встретила соседа снизу, крепкого наглого мужика. Он доходчиво объяснил, чтобы она не лезла и пригрозил расправой. Квартиру соседка на него переписала, не дай бог  её признают невменяемой.

Время шло, безумье бабушки Нади становилось всё более жутким. Теперь из за стены слышались матерные песни и разухабистый смех. Боже, я никогда бы ни подумала, что милая бабушка знает столько матерных слов! Потом где то на месяц в квартире соседки воцарилась тишина. Мы уже, грешным делом, начали думать, что безумная умерла. Пару раз мне даже казалось, что из квартиры доносится запах тления. Решение позвонить в дверь и узнать, что же случилось на самом деле, принимали всей семьёй. В конце концов , вызвалась я . Дверь долго не открывали, я уже хотела было уйти, но вдруг- скрип...маленькая щёлочка...нараспашку. Соседка, всё в той же ночной рубашке, медленно на цыпочках идёт от двери в комнату. Потом оборачивается и страшным шёпотом говорит- «Тише, мыши, кот на крыше...» Я ,словно во сне , закрыла дверь и вернулась домой. На следующий день «нехорошая квартира» ожила. Слышался громкий голос и звук как от молотка. Я предположила, что Надежда Николаевна забивает досками окна. Стук продолжался весь день, а мы терялись в догадках. На следующий день разносили пенсию. Мы всегда пропускали милую почтальоншу в квартиру и угощали чаем. На этот раз тоже. Женщина молча отсчитала деньги , а потом тихо сказала- А вы знаете, что происходит с вашей соседкой? Я вас расскажу, у меня аж ноги подкашиваются... Я постучала в дверь, но она оказалась открытой. Впрочем, ничего удивительного, Надежда меня всегда у утра ждёт. Я зашла и увидела, что бы вы думали? А увидела она грубо сколоченный ящик размером с небольшую тумбочку, а в нём нашу соседку. «Надежда Николаевна!»- воскликнула почтальонша. « Я не Надежда, я ящик с костями! И буду здесь сидеть!» «Пенсия...»- только и проговорила почтальонша. « Давай сюда!»- цепкие пальцы схватили нехилую стопку купюр, одну сторублёвку бабушка Надя засунула в рот и начала жевать.
Не знаю, что уберегло меня от инфаркта- на прощание сказала разносчица пенсии и ушла.

Надежда Николаевна до сих пор жива, к ней приходят соседи снизу, может даже  ухаживают. Я уехала из родительского дома, но иногда захожу в гости и сталкиваюсь на лестнице с бабушкой Надей. Она бочком проходит мимо меня, в своей ночной рубашке , с ведром мусора....И не узнаёт.
Я ничего не хочу знать...