Днем - с детьми в зоопарк, вечер - с соседом по коньячку, ночь - подруге до последней капли. Утром дверь закрыл и не оглядываться. И похую синеньий скромный платочек и воздушный поцелуй на причале.
По дороге зашел в пивную освежиться, расплатиться, проститься.
Сбор с утра. Но так как все знают, что с утра хуй кто придет, автобус подогнали после обеда. А так-как все знали, что автобус будет после обеда, то с утра хуй кто пришел.
Только отъехали - остановка  Прикупили пару ящиков пива и, кто проебал накануне, водки.
Следующая остановка за Соловьевкой. Пикник на обочине. Разложились с видом на море на крутом берегу Анивского залива.
Сначала по соточке за здоровье, а так как здоровье в нашем деле главное, тут же по второй. И все это дело селедочкой, родной, дальневосточной, пряного посола. Да еще пару головок лука сладкого крымского с синим отливом на части порубили. А она селедка сука на солнышке лоснится, играет, вслед за водочкой во внутрь прямо косяком  идет. Под нее свежую душистую малосольную да с лучком без пизды пол-литра засадить нехуй делать.

Потом конечно за тех кто в море и семь фунтов под килем. Вопрос охуительно серьезный, обстоятельный, поэтому на закусь уже идет палтус . Берешь кусок позажарестее - имеешь вещь. Корочка хрустящая,  внутри мясцо белое сочное и кроме хребта ни каких тебе костей. Охутельно. Что интересно, какую только хуйню не устраивали палтусу в советских обжорках, чуть ли ни на машинном масле жарили, нихуя испортить не смогли. Палтус, он сучара немного жирноват, но тут как раз уместно к нему гарниром въебенить горку салата из морской капустки. Конечно, обыватели Бобруйска или Урюпинска ни хуя акромя картошки и соленой капусты не видевшие, от этого морепродукта шарахаются, как тараканы от дуста. Но поживший немного на дальнем востоке вскоре становится охуенным фанатом этого специфичного продукта. Так что под палтус и морскую капустку накатили по полной.

А в продолжение пошла  горбуша горячего копчения с корейским папротником. Хуле, горбуша она и есть горбуша. Она на Сахалине как сало на Украине, национальное достояние и продукт первейшей необходимости одновременно. Ее и соленую, и вяленую, и копченную можно найти почти в каждом холодильнике. Даже если вообще  нихрена нет, горбуша все равно есть. Ну а папоротник - это уже местное ноу-хау, которое потом разбрелось  с корейцами по рынкам страны до самого синего моря.
Вот под таким гарниром и проходит первая стадия пикника - водочная. И плавно переходит  во вторую - пивную. А в переходный период, когда водочку прихлебывают свежим пивком местного разлива, на первый план выходит конечно балычек из кеты или там нерки. Толька не жрать его как картошку, а блядь эстэтично стругаем тонкими ломтиками и на кусочки хлеба с маслом кладем. Берешь в одну руку стопочку грамм 70, в другую кусочек хлебушка с желтым маслицем и нежной нерочкой и размеренным движением неспеша кушаешь сначала водочку, пару глоточков пива, а потом балычек. Ну и  запиваешь все это опять из кружки пивком. Пару минут сидишь тихо наслаждаясь природой. Можно покурить. Потом опять берешь стопочку и бутербродик, но сука без спешки и жлобства, все должно быть в меру.

Кстати блядь о балыке. Случай из жизни. Берешь свежую кетину или нерку. Где берешь? Где и все берут, еблом не щелкай. Потом берешь острый ножик и начинаешь разделывать тушку. Но если  нет острого ножа, значит блядь руки у тебя под другое заточены, да и  хуля, где  взять нерку или хоть кету такими руками.  У кого ножик есть, сука, вспарывать ее от рота до жопы не по брюху, а по спине. Если икры нет, вываливаешь требуху нахуй, если икра есть - это другой случай. Потом  из башки (у рыбы) вырезаешь жабры и наконец аккуратно повдоль ножичком отделяешь хребет и тоже нахуй. Теперь тушку (рыбы)  хорошо промыть в холодной воде и подсушив ее салфеткой или туалетной бумагой, что у кого есть,  выложить на кусок марли. Где взять марлю спроси у знакомой пелотки. Если знакомой пелотки нет, значит и у тебя руки не под то заточены - нахуй отсюдова. Остальные закончив процесс разделки приступают к главному. Соль каменная крупная, можно хохляцкая. Несколько щепоток рассыпаем равномерно по всей площади. Дальше по вкусу - поперчить перчиком черным и душистым, можно добавить карри и семя укропа. Накрываешь сверху марлей и захлопываешь тушку. Марля и внутри и снаружи. Потом заварачиваешь все в пергамент или кальку, спизженую предварительно в офисе, и кладешь в холодильник (не в морозилку!). Через неделю ты без пизды обладатель эксклюзивного продукта.

Ну а на пикнике балычек закончился, водочки почти все наебенились  и наступает пивная часть застолья. Но на Сахалине пиво не пьют. Здесь пьют "пиво с корюшкой". Это две большие разницы. Рыбка эта корюшка зимой и ранней весной прет из лунок, пробуренных в меру поддатыми рыбаками на еще не унесенных в море льдинах. Говорят, что пахнет она свежим огурцом  - хуй его знает, огурец не нюхал, но рыбка точно имеет свой эксклюзивный аромат. Во время массовой рыбалки все балконы Сахалина увешены как новогодними гирляндами связками обдуваемой свежим ветерком корюшки. Стандартная корюшка толщиной в два пальца и длинной сантиметров 25 в готовом подвяленом виде набивается стоймя в трехлитровую банку, где под крышкой и дожидается своего часа. Кто попробовал корюшку хоть раз, западает на нее навсегда. Известны случаи, когда даже пелотки, в рот пива не берущие, за пару-тройку корюшек готовы буквально на все. Без пизды. И их понять можно. А "корюшка с пивом" - это покруче японамать чайной церемонии будет. Пока ты отделяешь тоненькую как папиросная бумага шкурочку, потом ращипываешь рыбку повдоль на несколько аппетитных просвечивающихся на свету кусочков, потом легко надкусываешь один из них и немного посмаковав вкус и запах делаешь пару глотков натурального свежего пива, время стоит и ждет. Придающийся этому процессу регулярно бля буду может продлить свою жизнь до бесконечности. И сколько не ноет водила автобуса, что пора  и ему еще в гараж надо, пока корюшка не закончилась хуй кто поедет.

Стоит заметить, что на самобранке так и осталась нетронутой до худших времен литровая банка красной икры чьего-то собственного приготовления в меру просоленной, без химии, икринки одна к одной. Но хуля, мы что-ли икры не видели. Да еще слегка уже подсохший опять же с рыбой румяный пирог, испеченный чьей-то заботливой пелоткой очевидно с радости, что ее хуй бородатый наконец-то съебывает в моря.

Теперь неспеша можно и на пароход. Отход назначен на 19-00, но  настоящий капитан в понедельник в море хуй выйдет. А у нас мастер заебись, до ноля дотянет любым способом и только во вторник, хоть бы и в 0-05,  даст команду на отход. Так что пока в  легком нетерпении наш красавчик ледокол,  желтый верх - черный низ, как породистый жеребец при виде зада хорошенькой кобылки, пускает пар из ноздрей и бьется весь мелкой дрожью в предчуствии морской прогулки.

Перебравшись на пароход, кто послабже и устал  с дороги, разбрелись по каютам покемарить часок-другой. Остальные, раскинув оставшееся от пикника, расположились в лабо на ящиках с магнитной лентой, догоняясь  водочкой в ожидании часа Х.  И вскоре по матюгальнику на весь пароход разнеслась долгожданная весть - на причал прибыл вождь и предводитель, он же держатель золотого запасу, начальник рейса собственной персоной.  Ему навстречу тут же из лабо выдвинулось пару человек, еще твердых духом и телом. А помощь нетвердо стоящему на ногах и с трудом ворочающему языком начальнику была ой как нужна, ведь приехал он не с пустыми руками. Согласно существовавшим нормам для профилактики всякой аппаратуры на партию выдавалось 12 литров спирта на месяц. А так как в рейс уходили месяца на три, то и спирта получали сразу соответственно. Вот с этими заветными канистрами и прибыл такой охуевший начальник со склада, вот эти заветные канистры и дожидались бедолаги по всему пароходу.
И не то чтобы у народа небыло бабок на водку или там коньяк. Нихуя. Просто невозможно представить себе нормальную работу и вообще житье по соседству с двумя канистрами спирта, какая в пизду нервная система выдержит такое соседство. В таких условиях процесс абсорбции градусосодержащей жидкости в организмах научных сотрудников может растягиваться на долгие дни, оказывая негативное влияние на производственный процесс, а главным образом заебывая начальника безпрерывными посещениями ходоков с пустой стеклотарой.  А чтобы решить эту проблему кардинально и быстро опытный начальник делал сразу ход конем - вызывал к себе какого-нибудь аксакала, и со словами  "... и что б больше не доебывались" ,  вручал ему полную канистру спирта.  Cам при этом удаляясь со второй канистрой и капитаном на производственное совещание.

Тем временем в лабо процесс пошел. Надо заметить, что часть спирта по братски выделялась экипажу парохода и исчезала где-то за водонепроницаемыми переборками. А в лабо доставлялись стратегические запасы воды и хлеба, неспеша подтягивались из кают слегка опухшие и помятые мужики. Описывать процесс пития спирта очень сложно. Все в каких-то серомутных тонах,  замедленные движения, рожи напряжены и сосредоточены, эмоции редки и скупы. Тосты просты и доходчивы - ну, давай - ну, поехали... Кто-то разводит, кто-то нет. Одни запивают, другие закусывают. Чем - абсолютно похую. Вкусовые рецепторы обозжены спиртом,  в нос лезет убойный запах резины. Что красная икра, что баклажанная - один хуй. И вот уже первые бедолаги отвалились назад, но благо падать некуда и идти ни куда не надо. Их согласно технике безопасности заботливо кладут на бок и с размеренностью марафонца продолжают разливать.

Время незаметно переваливает заполночь. Кэп посылает нахуй боцмана по телефону, а стармеха лично. Первый со своей швартовой гоп-компанией с хуями и перегаром спешно выбирают швартовые концы, второй пиздует в машину и разъебав для порядка вахтеных дает добро на запуск подруливающих винтов. Пароход неспешно отваливает от стенки и еще остающиеся в живых на мосту выводят его из порта. Но и только. Едва выбравшись за внешний рейд пароход прижимается поближе к противоположному берегу залива, где абсолютно никакой боцман бросает якорь нахуй.  Машина переходит на холостые обороты и пароход превращается в мираж, пристанище духов спиртосодержащих. И этот групповой спиритический сеанс растянется на долгие минуты, часы, иногда дни.
36 литров спирта - 72 литра водки - 144 бутылки - на старые дрожжи.

Однажды какой-то хуй в большом московском кабинете, наверно язва приперла, озаботился здоровьем геологов, буровиков и прочих скитальцев лесов и полей. И что бы прекратить эту всеобщую пьянку в полевой сезон на бескрайних просторах родины от южных песков до северных морей, повелел значит этот мудак заменить питьевой спирт на денатурат в таре с черепом и костями и предупреждениями большими буквами. Типа - "Не пей, козленочком станешь!". Козел! Ему наверно в детстве сказок не читали. А то знал бы мудила, что русский человек потому и дошел через тайгу и горы аж до Тихого океана, что во всякие там страсти-мордасти не верил и все проверял на ощупь да на зуб. Короче, после этого нововведения стали мужики вымирать целыми полевыми партиями и научными экспедициями. А хули, первопроходцы и первооткрыватели! Им ли бояться всяких там костей-черепов и грозных приказов. И пили и дохли и пили. Вот тогда и издал министр геологии свой знаменитый указ, чтоб в поля и моря выдавали только питьевой спирт. А чтоб им там кайф хоть немного обломать, делали этот спирт с таким запахом, что хоть нос прещепкой зажимай. А какой перегар - муха, неосторожно попавшая под выдох, дохла на лету. Так и нарекли его - калоша. Любя, наверное.

А наш пароход в спиртовом угаре и калошном смраде почти двое суток не подавал признаков жизни. Внешних. Но глубоко внутри теплилась жизнь, обожженые глотки шумно отрыгивали и жадно поглощали леденящую воду, заливая пожар души и тела. И снова булькало из канистры, и снова потоки воды тщетно пытались залить пожар преисподней. И было так.
Но оскудела рука дающего.
И красные волосатые носы морских бродяг вдруг уловили что-то мимолетное, неземное, манящее за собой. Чудный запах постепенно заполнял все пространство, дурманя головы и сводя в судороге пустые животы. И стали выползать они из своих щелей на белый свет  и брести еле волоча ноги и цыпляясь за переборки вслед за волшебным запахом на верх.
И пришли они и сказали: - Веруем! Есть Кок на свете!
И увидили они на камбузе блестящую супницу, полную ароматной искрящейся солянки. И скупая мужская слеза прошибла их нахуй.

За долгие годы морских скитаний пройдены  все  океаны, отведаны многие экзотические кушанья и напитки востока и запада, севера и юга, но все это такая хуйня в сравнении с нашей свежей обжегающей солянкой на следующий день после страшной черной пьянки. Когда ты кажется вышиб водярой из себя все, и бренное и нетленное. И остались только ссохшийся скрепящий скелет и, словно рыбачья сеть с крупной ячеей,  серая трескающаяся кожа. А тут она, жирная и сочная, горячая и густая, пряная и острая, дымящая и радужная, как палитра импрессиониста. Солянка сборная мясная. Она обволакивает твои кости, она наполняет твои поры, она впитывается в твою кровь и воскрешает душу. И с каждой съеденой ложкой этого элексира жизни, этого бальзама души ты оживаешь, возрождаешься, расцветаешь и наконец воспаряешь над черной бездной прожитых дней. И хуй им всем.
Настоящую солянку может сделать только кок, настоящий кок - только мужик. Для настоящих мужиков. Солянка.
Если в вашем холодильнике завалялся ссохшийся окаменевший кусок копченой колбасы - вы вполне можете помечтать о мясной солянке, а хуле. А если еще в морозилке которую неделю мерзнут пара-тройка хуй знает из чего сделаных сосисек - без пизды, солянка вам гарантирована.

Для начала пиздуете в ближайший супермакет или на рынок и покупаете грамм 300 свежего мяса, лучше свининки, без костей. Помыли, сварили, положили на тарелку остывать. Бульен нахуй, в новую воду кладете кусок курицы. Конечно лучше, если это вольнопасущаяся курица, погибшая под колесами вашего внедорожника, но можно на крайний случай и пару окорочков. Сварили, курочку на тарелку остывать, а этот бульен уже идет в дело. Две-три средних картофелины почистили, порезали на небольшие куски и вариться в куриный бульен. Пока там закипает, крупную луковицу и небольшую морковку эротического вида почистили, порезали и на сковороду с растительным маслом - жарим до золотистого цвета. Все варится - жарится, а вы остывшее мясо порежте на небольшие кусочки, курочку отделите от костей и все это мясное обратно в кастрюлю к картошке. Туда же лучек с морковкой. Основа готова, теперь начинаем шаманить над вкусом, цветом и запахом.  Не забыли про сосиски. Вообще-то любителям мясного в них есть нечего, соя да крахмал, но нам они пригодятся для запаха и как наполнитель. Под горячей водой стянули с них обертку и потом порезали разок повдоль и часто поперек на небольшие кусочки, а потом бросили на разогретую после лука-моркови сковородку. Подлейте только масла и почаще помешивайте, а то эта хуйня, из чего они сделаны, сильно прилепает к сковородке. Когда кусочки сосиски заметно поджарятся бросайте их туда же в кипящую на медленном огне кастрюлю. Теперь ваш заветный кусок копченой колбасы почистить, мелко порезать и тоже в кастрюлю. С мясом все.  Когда ходили на рынок за мясом не забыли купить 3-4 соленых огурца? Пробовали, чтоб хрустящие и не очень кислые? Так вот, огурцы порезать на кубики, как сосиски и в кастрюлю. Теперь вскрыли две баночки - оливки и маслины без косточек - маринад нахуй, каждую ягодку поперек напополам и в кастрюлю. Все в кастрюле помешали и пробуем на соль, кому сколько надо подсолите. Поперчите черным и красным перцем, кто как любит. Бросте лаврушки 2-3 листочка. Теперь небольшой пучек петрушки и укропа пошинковали  - в кастрюлю. И наконец нарезать 2-3 кружочка лимона, разделить каждый на 4 части и отправить в кастрюлю. Помешать, попробовать на кислоту - если огурцы и лимон не очень, дорежте еще дольку лимона, но осторожно. И все. Готово. Выключили. Взяли тарелку, половничком зачерпнули сначала снизу гущи, потом сверху всего понемногу. Поставили тарелочку и сверху ложку сметаны. Теперь гляньте на тарелку - вы же Пикассо, блин! Какая палитра, какая текстура! Золотой лучек, алая морковочка, зелень оливы, синева маслин, солнечный лимончик и белоснежная сметанка. Мы же художники, Киса!  И теперь неспеша всю эту красоту ложечкой, можно и без хлеба. Кайф.

Вот и наши бедалаги пароходские трясущимися руками зачерпнули кусочек солнца и еще нуверенно поднесли полные дымящиеся ложки к пересохшим губам. И жизнь медленно поползла вниз по обожженому пищеводу, и рука все уверенние сжимает ложку, и с глаз спадает мутная пелена, и распрямляется спина, и  душа возвращается в тело.  И не прошло и часа после чудесной трапезы, а пароход загудел как улей, затопали уверенно по трапам вверх-вниз кожаные башмаки, завертелись моторы, загудели насосы. И вот уже боцман в рыжей трехдневной щетине пиздует на бак выбирать якорь. И вот уже на мостике до синевы выбритый и на десять метров разящий французским одеколоном штурман оглядывает горизонт. И пошло-поехало. И ебись оно все конем.

Так проважают пароходы.
Какие нахуй поезда...