Случилось это лет пятнадцать назад.
Был у меня один приятель - Толик Макаров. Служили мы с ним в одной части и делили на пару холостяцкую комнату в офицерском общежитии города Ростова.

Толик не пил, не курил, активно занимался спортом, и товарищ был из тех – с кем, как говорится, можно идти в разведку. Имелся, правда, у него один пунктик… Толян был крайне неравнодушен к женскому полу. Если он не заявлялся в общагу под утро от своей очередной пассии – день с его точки зрения - был потерян. А девиц, надо сказать, он менял с завидной регулярностью.

Большинство сослуживцев были в курсе насчёт этой слабости Толика, что служило источником постоянных шуточек по поводу его вечно готового к труду и обороне «красного бойца». Впрочем, сам виновник никогда не обижался, воспринимая ситуацию со здоровым житейским юмором. Хуле – против правды не попрёшь.

- Знаешь, Макс – говорил он – женщины - моё всё. Когда у меня подолгу задерживается одна и та же баба – такое ощущение, как будто жизнь проходит мимо. Выйдешь на улицу – а их столько там ходит - красивых и разных. Грех не познакомиться и не трахнуть.

С подобным подходом Толик терпел серьёзные неудобства сезонного плана. Летом всё было хорошо – в Ростове было много приезжих, так что с женским ассортиментом проблем не наблюдалось. А вот зимой – когда в городе оставались только местные – ситуация осложнялась.

Я ничего не имею против томных, лениво цедящих нарастяжку слова ростовских девчат. Однако, одно дело – трахать любительниц приключений, приехавших на юг в поисках этих самых приключений, и совсем другое – ебать на раз местное население, бок обок с местом работы.

Зимой Толян ходил грустный, задерживался до утра значительно реже, чем в летний период, сетуя на людскую чёрствость, и обходился знакомством  с приставучими вдовушками, осаждавшими офицерское общежитие при очередной попытке нашего Казановы сменить место дислокации своего хуя.

Как-то ранней осенью случилось страшное – Толик вдрызг разругался со своей очередной пассией, которая по скудоумию попыталась затащить его в ЗАГС, а новых знакомств к тому времени завязать не успел.
Несколько дней он ходил сам не свой, обзванивал кучу номеров из своей записной книжки, где-то пропадал вечерами – но всё было тщетно.

- Не дают, бляди. – жаловался он мне. – Кто замуж выскочил, кто переехал, кто с новым ёбарем живёт… Остаётся одно – снять какую-нибудь шалаву на улице. Не могу больше, Макс… Если сегодня останусь без поёбки – можно смело ложиться в гроб.

Как раз накануне мне дали увольнительную, и я решил съездить к родителям, оставив, к большой радости Толяна, комнату в его полное распоряжение…

Дальше рассказываю со слов очевидцев и самого Толика, которого, вернувшись через пару дней, я обнаружил в госпитале, где он лежал с сотрясением мозга на почве полового недержания…

Уехал я днём. А вечером Толян уже вовсю рассекал по улицам Ростова в надежде устроить себе феерическую ночь с малознакомой особой женского пола на очень кстати освобождённой жилплощади. Однако, то ли озимые в этом году хуёво взопрели, то ли магнитные бури распугали всех баб, но со знакомствами ему не везло.

Пару раз он чуть было не словил в торец от невовремя появившихся кавалеров. Один раз ему пообещали написать заявление в милицию, ещё один попытались облить из окна помоями. И, наконец, какая-то яркая кокотка цинично попыталась развести его на бабло, но быстро поняв, что у Толяна в карманах отнюдь не Эльдорадо, свалила в неизвестном направлении, логично заметив, что без денех нет любви.

Темнело. Давление в штанах совершенно не способствовало поднятию настроения. Зудели яйца. Молодой организм безудержно требовал ебли.
Толик грустно плёлся к общаге, отчётливо сознавая мрачную перспективу соития с собственной рукой на, – будь она проклята, - свободной жилплощади.

Порножурналов в то время было мало, поэтому дрочить можно было, в основном, на собственную фантазию. Тем же, у кого отсутствовала и эта муза – приходилось довольствоваться передовицей газеты «Красная Звезда», которая была доступна бесплатно. Это, беспесды, было испытанием для настоящих мущин…

Однако, старая поговорка гласит, что тот, кто ищет – всегда подцепит. А так, как народная мудрость ошибается редко, то когда Толян услышал хриплую песенку, доносившуюся с ближайшей скамейки, он моментально среагировал как Тузик на белку - встал в стойку и напрягся сразу во всех местах.

Милый женский голосок старательно и душевно выводил немудрёные слова:
- Бухалтер, милый мммой буххалтеррр, вот’н какой. Такой бухой… Бухалтер, м’лый мой бусхалтер… уеду стабой, американбой...

Башка за хер всегда в ответе. Эту нехитрую истину познаёшь в зрелом возрасте, когда головка перестаёт управлять головой, а мозг, наконец, начинает справляться с нежданными приступами спермотоксикоза. Однако Толик был юн, к тому же неделю неёбан, что сыграло печальную роль в развитии дальнейших событий.

Подойдя поближе, он узрил существо женского пола лет двадцати пяти, которое, лёжа на лавочке, вещало в эфир песни российской эстрады. Девица не относилась к разряду вокзальных марамоек, и прочих деклассированных элементов.
Одета она была довольно прилично, имела приятные черты лица и сиськи второго размера. При этом была пьяна, самым что ни на есть анальным образом.

Толик молча взял её за руку, и повёл в общагу. Подруга не возражала. Напротив - она тут же вцепилась в него, и, с трудом удерживая равновесие, зашагала рядом. Петь она при этом не переставала. Толян уже подумывал, не заткнуть ли ей рот, но тут подруга неожиданно сказала:
- Ульк! -  и куда-то исчезла.

- Чёрт… - Вспомнил он.
Уже около месяца перед общагой находился открытый колодец канализации, заполненный бурой вонючей жидкостью. Местные хорошо это знали, и обходили опасный участок стороной. А вот с гостями иногда случались неприятности.
Впрочем, спортивная закалка Толяна никогда не подводила. Он резко дёрнул за торчащую из дерьма руку,  и вытащил спутницу на поверхность.

(Продолжение следует)