Пращяйте, падонки… Я ухожу… Папку сносить не буду. Такшто не сцыте. Не сцыте, не срите и не блюйте. Ухожу я не как все. Ухожу аригинально – все уходят по нескольку раз, а я, поверьте, уйду с первого раза. Вы меня, канешно, все заебли и мне более не хочецца атвликацца на криативы,  и ваще в самый раз бы вас паслать в хуй, но я так не могу. Я готовлюсь к серьезной литературе и поэтому пасылать никаво не никуда не буду. Папращяюсь культурно.

Пращяйте, падонки… Пращяйте, ублюдки! Пращяйте, пидарасы!!! Пращяйте, гандоны!.. (спакойно, Иппалит, спакойно), Вопщем дасвиданья.

Я вас, сучёнышей, помню аж с лохматого 2003-го года, когда вы все ищо ходили под стол (пешком или по-большому, хуй там вас, пиздюков, знает),  я начал втыкать в удафком. И с тех пор я стал гараздо лучше. Да хуле там гаварить – я стал просто пездат и ахуителен. Да, вне фсяково самнения, раньше я был гандоном и уйобком. А сейчас фсио иначе – вы фсе гандоны и уйопки, а я стал сирьйозным песатилем.

Ну, а Удаву, ХЛМ, Азабдеду и другим шестёркам я хочу сказать спасибо. Ну, правда, не пизжу – очень-очень хочу. Но вместо «спасибо» получается: «Гребите гавно дальше, а я, так уж и быть, займусь серьёзной литературой».

Ну да ладно, насекомые, порадую я вас небольшой предысторией о крайне тяжелой судьбе этого моего последнего креатива. Вы знаете? Ведь его чуть было не спиздили! Уж не проделки ли это коварного Пункта? Прихожу вечером с работы, а на лестничной клетке – пиздец. Дверь металлическая стоит в черный цвет покрашенная, и низкая такая и с высоким порогом, чтобы сгибацца в три пизды всякий раз. И фонарь тыщщеамперный в йебало светит. Красный такой и тревожный. Я пачюял неладное. И сразу кинулся в свайю хату. Там, ясен хуй, уже работала милицыя.

Какие-то гандоны вскрыли все четыре хаты на этаже, в том числе, и мою. Ну, а хуле?!  Так же оно всегда и бывает. Коварные воры-рецыдивисты завсегда вскрывают по четыре хаты. А нахуя мелочицца? Зашол на праизвольный этаж, вскрыл четыре хаты – и все в парядке. Да хуле там – я слышал, что целые подъезды в девятиэтажках вскрывали. С утра зайдут и давай до ночи двери взламывать. Если кто-нибуть, не дай Бог, домой приходил раньше, то всегда терпеливо ждал, пока воры-многостаночники закончят с его хатой. Ну, нельзя же мешать людям работать.

Ну, кароче, так или иначе, абули меня, пацаны, на ДЕНЬГИ! На БАБКИ меня обули! Пришол, а ДЕНЕГ нету! Нет ДЕНЕГ, а я пришол! Я ДЕНЕГ, а нет пришол! Нет БАБЛА!!! Но это и не главное, я ведь смогу их сам заработать! Вот, например, победив в конкурсе. Но деньги для меня это не главное! Главное, что воры так и не нашли то, что искали. Мой паспорт и ноутбук, где я хранил три четверти романа, украсть не успели! Ну, куда им украсть мой ноут? Четыре хаты вынести каждый дурак сумеет, а вот мой ноут спиздить далеко не всякому профи по зубам. Так что вам суперахуенно павезло, что вы сейчас читаете этот креатив. Кстати одну, оставшуюся четверть романа, я всегда хранил в паспорте, но теперь буду хранить в кошельке. В котором у меня кстате нет денег, потомушто деньги я хранил дома. А хату мою вынесли. И СПИЗДИЛИ ДЕНЬГИ! ТРИ ТЫЩИ БАКСОВ, слышь, ШГБ? У меня теперь нет ТРЕХ ТЫЩ БАКСОВ! Но деньги для меня это не главное. Главное для меня это то, что вы сможете насладиться моим ахуенным креативом, на который, слава яйцам, воры не позарились. Так что вам повезло… А я ухожу… И хотя это и не главное,  трех тыщ баксов у меня по прежнему нет…