Начало тут: http://www.udaff.com/creo/77567.html

Быстров провел утреннюю оперативку и с легким сердцем и чувством выполненного долга возвращался к себе в кабинет.
Вдруг он услышал странные звуки. В коридоре кто-то пыхтел и сопел, и это пыхтящее и сопящее уебище его резво догоняло. Он обернулся.
Уебище оказалось начальницей отдела охраны труда.
- Илья Максимович, - сквозь одышку, сопение и пердеж донеслось до Быстрова, - у нас проблемы. Лиза Грызунова должна была представить нам списки объектов еще вчера, и вот сегодня ни Лизы, ни бумаг. Более того, те документы, которые мы ей передали, тоже куда-то подевались!
«Вот блядство», - промелькнуло в мозгу у Быстрова, - «И Лизонька, и бумаги пропали. Похоже, Лизонька обосралась. Интересно, в туалете уже проверяли, не там эта дура?»

- Не переживайте, сейчас я разберусь. На ходу набрал Лизонькин мобильник. Не отвечает, пиздятина со стразами. В приемной тоже нет.

Быстров зашел к себе в кабинет и сорвал трубку внутреннего телефона.
- Да, шеф, - отозвался его зам.
- Срочно разыщи мне эту пиздопропажу.
- Есть, - ответил зам, даже не посчитав нужным уточнить, о ком идет речь.

Быстров закурил, открыл окно и глянул на изученный до мельчайших подробностей пейзаж.
Возле парковки неспешно похаживал с телефонной трубкой возле уха главный инженер Михаил Петрович Веселов. Боковым зрением Быстров зацепил двух теток, идущих мимо конторы, и охранника, пытающегося отобрать кость у Дяди Юры.

- Миха! – гаркнул Быстров.
Веселов поднял голову.
- Лизунова… тьфу, блядь, Грызунова у тебя была?
Тетки прыснули, а одна из них чуть ли не пополам согнулась от истерического смеха. Охранник нихуя не понял, как ему и было положено, а кость у Дяди Юры так никто и не спиздил.
Веселов сквозь раздирающий его смех с трудом выдавил:
- Нет, Илюха, не подходила.
Быстров махнул рукой и захлопнул окно.

Через пять минут в кабинет влетела, скопировав траекторию движения тела после ахуительного поджопника, Лизонька Грызунова. Она была красная как рак, и на вытаращенные глаза уже наворачивались слезы. Ее возмущению не было предела.

- Илья Максимович! Эти…там… Мне … меня… моя…
- Чего тебе надо? – прервал Быстров этот поток сознания.
- Эта охрана труда, это вааабщееее ужас какой-то, они тааак разговаривают!
- А документы где пропали?
Лизонька громко всхлипнула и выскочила из кабинета.
Быстров усмехнулся.
Набрал номер отдела охраны труда.
- Степанна, бумаги нашли?
- Да, Илья Максимович, большое спасибо. Грызунова их забыла в бухгалтерии, а девчонки запихали в дальний угол.
Лизонька, проплакавшись и вдоволь навозившись соплями, сидела в бухгалтерии и отпаивалась свежезаваренным чаем. Перед ней стоял поднос с ахуенной кучей печенья и пряников, которая таяла на глазах.
Главный бухгалтер Василиса Терентьевна Собачкина очень любила Лизоньку и всячески ее поддерживала, как могла. По-своему поддерживала. Точно так же, как и Лизонька, она была убеждена, что Быстров – жуткий самодур, страдающий манией дотошности и хроническим крючкотворством. Объяснить 20-летней продувной дурище, что иначе работать нельзя, сожрут ведь с говном и с тапками, очень непросто. Не менее сложно оказалось для Быстрова донести смысл своей воспитательной работы до мудрой 40-летней бухгалтерши. Бабская солидарность, она ведь остатки логики напрочь отшибает. Ну и ладно, - думал Быстров, - будет мешать мне – после налоговой проверки выгоню нахуй, пока я и.о. генерального.
- Ну чего он докаааапааался, - хныкала Лизонька, размазывая слезы по румяным от выпитого чая и сожранного печенья щекам.
- Лизонька, - с полуласковой, полуядовитой улыбочкой-усмешечкой пропела Терентьевна, - я придумала, как отомстить этому самодуру. Я ему сейчас тортик организую, хихи, - она достала пузырёк и начинила два кусочка торта каким-то снадобьем.
- Это – слабительное, - пояснила Терентьевна, - пойду ему к чаю отнесу.
Лизонька пришла в восторг, и снова лихой задор появился в ее глазах.

Быстров вышел из приемной и наткнулся на двух пронзительно галдящих крикливо одетых теток лет по 40. «Так, это, судя по пиздливости, безвкусной одежде и грубым ухваткам, или риэлторы, или налоговики. Риэлторы нам тут нахуй не усрались, значит, налоговая пожаловала», - подумал Максимыч.
Хитрая рожа его озарилась лучезарной улыбкой.
- Здравствуйте, дорогие гости, - радушно сказал он, - меня зовут Илья Быстров, я коммерческий директор завода.
На лицах теток изобразились потуги по запуску явно ограниченного числа извилин. Разве только скрипа шестеренок не послышалось.
- Вообще-то нам Большов нужен, генеральный директор, - проговорила одна из них.
- Владимир Семенович в командировке, я исполняю его обязанности. Приказ имеется.
- Простите, как Вас по отчеству, Илья…?
- Просто Илья, - с добродушной улыбкой ответил Быстров, - пройдемте ко мне в кабинет.

Не успели гости расположиться в кабинете, как дверь приоткрылась, и в щелочку глянуло острое личико Терентьевны.
- Илья Максимович, - с приторной улыбочкой проворковала она, - тортиком угоститесь, как говорится, от нашего стола вашему.
- Спасибо, Василиса Терентьевна, - ответил Быстров, и главбух срочно ретировалась.
Он достал кружки, налил всем чаю, а торт галантно предложил дамам.
- Давайте попьем чаю и приступим.
Тут одна дама стала рыться в сумочке в поисках сигарет.
- А здесь можно курить?
- О, вы курите? – заметил Быстров, - угощайтесь, и я тоже, с вашего позволения, - и протянул теткам пачку какой-то бабской соломы, типо Вирджиниё слимз. Достал из ящика стола свои мальборо и тоже закурил.

Не успели дамы угоститься тортом, как одна, а следом и другая, начали потеть, краснеть и ёрзать на стульях. На лицах последовательно отобразились недоумение, дискомфорт, безотчетная тревога, постепенно переходящая в отчаяние. В воздухе повисло гнетущее напряжение.
Вдруг тетки сорвались из-за стола, около двери чуть не подрались, кому первой вылететь из кабинета.
Быстров, честно говоря, ни хера не понял. Понятное дело, он угостил теток заряженными легким ганджубасом сигаретами, но с чего их так на посрать-то проперло?

Проверка получилась очень позитивная. Налоговые тетки, дунув дури и пожрав тортика со слабительным, с кайфом и, видимо, надолго прописались в сортире заводоуправления. Теперь главное – не напрягаться и не переживать.

Лисья мордочка Терентьевны снова появилась в дверях кабинета. Розы ее настроения мгновенно завяли, как только она увидела комдира целым и невредимым. Зато Быстров начал кое-что понимать.
- Зайдите-ка, Василиса Терентьевна.
Собачкина сразу погрустнела и с почти понурым видом приблизилась к столу.
- У нас тут проверка налоговая пожаловала, Вы в курсе? – цепкий взгляд его пристально изучал выражение главбухова лица.
-Ддаа, я в курсе, только они ко мне еще не заходили.
- Так посмотрите, где они могут быть. Разыщите их.
Терентьевна немножко переиграла и дерзнула изобразить возмущенные непонятки:
- Да где же я их найду по всему заводу, Вы представляете?
Быстров ледяным тоном обрезал:
- Я полагаю, Вы прекрасно знаете, где они. Сходите и посмотрите, мне туда заходить нельзя, и Вы знаете, почему.
Терентьевна побледнела как смерть и выскочила из кабинета. Вот ведь блядство, засыпалась.
На душе у главбуха начали скрести даже не кошки, а самые настоящие тигры. Быстров, гад, разгадал ее интригу и, более того, от нее же пострадали государственные налоговые инспекторы, от которых зависит очень многое. Дааа, на кого же, дура, поперла. Ради мимолетной глупости так засрать свою карьеру! Конечно, сейчас Быстров ее не уволит, сначала использует по полной программе, пока идет проверка, да еще другой работой по уши завалит. А потом пинка под жопу отвесит.
В таких грустных думах она подошла к женскому туалету. Еще в коридоре было слышно, как оттуда раздавался многократно усиленный прекрасной акустикой истерический ржач,
перемежающийся оглушительным по громкости и невероятным по густоте тембра пердежом.
«Нифига себе», - подумала Терентьевна, - «похоже, щедро я сыпанула Быстрому этой дряни…»
Собачкина открыла дверь туалета и едва ёбу не далась с открывшейся ее взору картины.
Одна налоговая тетка со спущенными трусами, скособочившись, сидела на полу и громко и смачно задристывала испанскую напольную плитку. При этом она гоготала как сумасшедшая. Особенно ее смешил почему-то потолочный светильник, находящийся непосредственно над ней.
- Бляяяядь, лампочка, гыгыгыыыыгыгыгыыыыыыы, - завывала она, раскачиваясь как африканский шаман и феерически дристанув в энный раз. Огромная лужа изумительно жутко вонючего поноса неповторимого по ядовитости оттенка растекалась по полу.
Ее напарница все же смогла донести свое добро до кабинки, но разместиться как полагается в кабинке не успела. Из-за прикрытой двери виден был носок ее туфли и растекалось омерзительное жидкое говно с явственными макаронными вкраплениями. Видимо, тетенька позавтракала лапшичкой.
- Сидоровна, блядь, как же меня штырит, это пиздец! – донеслось из кабинки.
- Ты не слышишь, засранка блядь, угагагагагааааааа, - не унималась тетка между пулеметными очередями пердежа.

Лизонька в это время отсиживалась в бухгалтерии, с трепетом и нетерпением ожидая вестей от Собачкиной.
Быстров вкратце выслушал донесение Терентьевны, и только исключительное самообладание позволило ему не заржать при этом как конь.
- Ну ладно, Василиса, - вдруг смягчился Быстров, - через часик я дам задание бойцам отвезти этих хулиганок домой. Больше они здесь не покажутся. Насчет твоего поведения – проехали, но вот тебе неплохой урок. И еще обсудим, что с тобой делать. Позови Грызунову.

Лизонька, бледная как моль, переступила порог кабинета Максимыча.
- Лиза, я тебе выпишу премию за содействие в решении вопросов с налоговой. А Василисе передай, что свою премию она уже потратила.