Те, чье детство пришлось на давно и безвозвратно сгинувшее советское время, помнят, наверно, из школьного курса историю про двух собачек-космонавтов – Белку и Стрелку. Эти ничем не примечательные дворняжки прославились на весь мир тем, что ни много, ни мало, а слетали в космос и вернулись на землю живыми и невредимыми. Воображение рисует идиллическую картину – где-нибудь в степи приземляется допотопный космический пепелац, опускается трап, и по нему, виляя хвостами, с лаем сбегают две потешные моськи в скафандрах, а их уже встречают растроганные и взволнованные люди в белых халатах и военной форме, каждый из которых норовит погладить отважных собачек и угостить их каким-нибудь ништяком.

Однако нам как-то забывали рассказать, что первым животным, побывавшим в космосе, была не Белка и не Стрелка. За три года до их триумфа на орбиту полетела такая же обыкновенная дворняга по кличке Лайка. Но в истории ее полета есть одна маленькая деталь – в то время советские ученые уже умели отправлять летательные аппараты в космос, но пока не научились возвращать их на землю. Лайка изначально была обречена. Спутник с собакой внутри вышел на орбиту, а через несколько часов псина была уже мертва от жары и удушья. Между тем спутник с мертвой Лайкой еще полгода нарезал витки вокруг Земли, а потом без следа сгорел в плотных слоях атмосферы. Небо стало могилой дворняжки. Так говорят.

Но я отчего-то думаю, что все было совсем не так. Я верю, что дряхлый спутник продолжает устало кружить вокруг нашей  планеты. Я верю, что Лайка жива. Она спит, положив голову на лапы, и изредка поскуливает сквозь сон. Я знаю – ей снится земное щенячье детство, залитый солнцем газон, лохматая сука-мать и дворовая детвора, играющая с неуклюжим щенком.

Я знаю – она нас простила.