Глава 1: http://udaff.com/creo/75148.html
Глава 2: http://udaff.com/creo/75165.html



Глава 3.

Ай вонна фистфул,
Фистфул оф даймондс…
В.А.С.П.

Вероника сразу заняла столик у окна с видом на Сухаревку и Склиф.
Народу в Маке утром было немного. В основном какие-то приезжие. Очевидно, кантующиеся между поездом и самолетом.
- Свободная касса!
Я взял себе кофе и мороженое для Вероники. Вторая встреча с этой девушкой и опять готическая прелюдия беседы. Что значат эти ее разговоры о катафалках, мясорубках, закрытых гробах? Я, честно сказать, никогда не видал настоящих шизиков, кроме одного дауна  в соседнем  дворе, который на вопрос «сколько тебе лет?» отвечал «тлинацать», хотя имел плешь как у заправского «тридцатник-и-не-меньше». В общем-то, безобидный такой перец. Вся его антисоциальность и страсть к бунту выливались в поджигание контейнеров с мусором. Он обожал смотреть на вонючий белый дым и языки пламени, выползавшие из-под крышки бака…
Когда поднос с кофе и мороженым оказался перед Вероникой, она спросила:
- Значит, я тебе, Кирюша, напомнила о безобидном имбециле, поджигателе помоек? Странно. Я считала, что могу вызывать у мужчин мысли совершенно иного свойства…
Она притворно потупила глаза и взяла мороженое. Как герою Виталия Соломина мне хотелось сказать: «После истории с часами, я готов поверить чему угодно, но… черт возьми, Холмс! КАК???». Но я сдержался, взял стаканчик с кофе, высыпал туда сахар, помешал его  палочкой, не спеша отхлебнул (но все равно обжегся) и, подув на кипяток, подобрал слова:
- Все-таки призрак, стало быть…Да еще и телепатически оснащенный… Хм… Я так понимаю, что теперь должна последовать нудная беседа с объяснениями - как и почему кентервильское привидение оказалось в мире живых. Кому оно мстит и за что. Какая у него миссия и тому подобная литературщина.
Мысль у женщины движется по неведомым нам траекториям аквапарковых желобов. Я так понимаю, что даже в имматериальном состоянии это правило работает безотказно, как теорема Ферма. Потому следующая фраза обаятельной собеседницы, чье тело ехало сейчас в катафалке на Востряковское кладбище, была для меня неожиданной:
- У тебя свое чувство юмора. У меня – свое. Так что, не груби мне, Кирилл. А то сейчас я тебя поцелую, а окружающие увидят, что ты целуешься с мужиком в кожаной фуражке.. Вон в том углу, видишь, сидит парень из вашего ай-ти. Никонов. Ты его не узнал, а он тебя видит. – Она лукаво улыбнулась. – но смотрит-то на меня… и знаешь что думает? «Вечно этому Самохину на девок везет, а он их водит в сраный Макдак…» Так что не быкуй.
Действительно, быковать  не следовало. Тут ведь как – или «никогда не разговаривайте с незнакомцами», или соблюдай правила хорошего тона, а язычок, если такой острый, то засунь его себе в жопу, чтоб в какого-нибудь тритона не превратили… Другое дело, что я никак не мог сосредоточиться на необычности происходящего. Девка она и есть девка. Как настроиться на разговор с потусторонним существом?
Она откусила от мороженого и как ни в чем ни бывало стала его жевать. Я обернулся: действительно - в углу сидел парень из ай-ти,  Леха Никонов. Я помахал ему клешней. Вероника тоже ему улыбнулась и показала язык с белыми разводами и крошками вафельного стаканчика.
- Ну что ж, ВерОника. – я сделал ударение на «о». – расскажи мне, пожалуйста, о своих раскладах. Как же тебя угораздило-то? Я так понимаю, что это тебя на «Пражской» по рельсам размазало?
- Ты, Кирилл, успокойся. Чего ты нервничаешь? Ничего страшного не происходит. В книжках люди то и дело с привидениями встречаются и прекрасно себя чувствуют. – Она доела мороженое и вытерла рот салфеткой. Несмотря на довольно энергичные движения, ее губы остались покрыты ровным слоем помады. Вероника бросила салфетку на стол. – Это ты верно подметил. Странно было бы, если б призраку приходилось губы подкрашивать.
Я ошалело молчал. Мысли сбились в кучу между полушариями мозга: «А как же она тогда ест-то? Куда ж девается жрачка, если желудка нет, рта нет, а всё это – чистый обман зрения и мираж в пустыне. Сдается мне, что тут какой-то паскудный трюк»…
Вероника поднялась из-за стола. Я тоже встал. Мы двинули к выходу. Вероника взяла меня под руку и положила голову мне на плечо. Я реально ощущал ее тело – гибкое, стройное, теплое. Удивительно… Хотя хрен их знает, может быть, для привидений температура 36,6 по Цельсию –норма…
Когда мы проходили мимо Лёхи, девка-призрак демонстративно громко, да еще  с придыханием прошептала:
- Милый, тебе уже пора на работу… встретимся вечером… я к тебе приеду и все-все расскажу….
Лёха смотрел на нее, открыв рот.

Мы подошли к церковной ограде и разошлись – я пошел к себе в контору на Большой Сухаревский, а Вероника, сказав, что ей до вечера надо разобраться кое с кем, пошла в сторону Садовой-Спасской…
Если бы у меня в голове стоял автомат как в электрощитке, то я бы его отключил, чтобы кочан не перегрелся от всего этого. А если бы там стояло УЗО, то думаю, что оно отключило бы мозг еще полчаса назад… Самое удивительное что она мухой узнала, что Лёха Никонов – редкостной злости гомофоб. Он даже убежден, что бомбу на Хиросиму сбросил пидорас по фамилии «Энола»…

***

В офисе гулял ветер и металось перекати-поле. Фигурально выражаясь. Все свинтили на профильную выставку в новый комплекс за МКАД. Вряд ли уж кто сегодня вернется…
Я открыл почту. Во входящих болталось только письмо от Сергеича: он оставил меня на хозяйстве - поручил стребовать платежки от заказчиков, договориться с нашим прикормленным таможенным брокером и заказать транспорт на отгрузку. Я около полутора часов ковырялся в этой мешанине, потом разбодяжил растворимый кофе водой из кулера и пошел его пить на диване в холле. Тут-то и зазвонил телефон.  Это была художница. Как и в прошлый раз, не представившись, сразу перешла к делу: она хотела бы подъехать переговорить о работе и, если это возможно, то прямо сейчас.
    - Конечно, подъезжайте. – я задиктовал адрес
    - Да. Через полчаса буду. До свидания.
    
***

Через полчаса мне позвонили с поста охраны. Я спустился вниз. Возле загородки охранника стояла девица с огромной картонной папкой на тесемках.
- Добрый день! Это вы мне звонили?
- Здравствуйте. Да. Вот принесла работы. – девица качнула маятником папку с офортами или чего у них там.
-Пройдемте в кабинет. – Я решил не вести художницу в переговорную, а пользуясь тем, что шеф был на выставке, обкашлять эту тему у него. Обстановка там более интимная и располагающая к рекрутингу. Наша переговорная какая-то слишком официальная. Когда я сам приходил устраиваться сюда на работу, то чувствовал себя чертовски неуютно среди всех этих дипломов, бизнес-сувениров и образцов продукции.
Я ловко сманеврировал на лестнице - вроде как задержался возле урны, чтобы вынуть из кармана и выкинуть какую-то бумажку. Таким образом, я оказался позади соискательницы и смог спокойно определиться с ее индексом ебабельности. Безусловно, он был очень высок. Стройная фигура с тонкой талией, вьющиеся рыжие волосы, безукоризненная осанка. Одно только портило – какое-то строгое выражение лица. Но я списал это на скованность. Ведь собеседование  - это вам не дискотека после трех текил. Не каждый может чувствовать себя в такой ситуации раскрепощенно.

Мы зашли в кабинет Сергеича. Я включил свет, пригласил девицу присаживаться, а сам проследовал за стол шефа. Мне как-то всегда казалось, что художники и художницы должны одеваться по-богемному. Типа, в холщовые рубахи или кожаные ремешки, лапти, береты или бархатные блузы. Во всяком случае, те графики, которых я встречал в нашем институте, были одеты именно так: парни - бородатые хиппари, а девки – вечно во всяких бусах, цыганских монисто и с волосами, прихваченными веревками или банданами. Эта же жрица Мнемозины была прикинута в обычную обтягивающую майку и легкие брюки.
- Итак. – сказал я . – сегодня все на выставке, так что с вами пока поговорю я.
Она кивнула и спросила:
- Посмотрите работы сначала или обсудим условия?
Я даже растерялся от такого напора:
- Давайте смотреть и обсуждать параллельно. Честно говоря, я не силен в графике. Я сам-то закончил технологический факультет, так что в этом смысле мы, как коллеги, можем поговорить, а насчет изящных искусств – тут я гляну чисто из любопытства.
Художница молча положила папку на свободную часть стола, развязала тесемки и, раскрыв архив, медленно перелистала передо мной свои картинки. В основном это были акварельные пейзажи, карандашные портреты и хитро переплетенные орнаменты с завязанными узлом человеческими телами, оскаленными волками, тропическими растениями и крыластыми хищными птицами.
- Прекрасно. Думаю, что шеф будет в восторге. – и я перечислил ей наши условия – график работы, отпусков, питание, страховка, размер заработной платы на испытательный срок и после него, а так же как обстоит дело с индексацией зарплаты. Она слушала внимательно, но выражение ее лица было совершенно нейтральным как у андроида, как будто она все это уже знала заранее. Я смотрел ей в глаза, которые через равные промежутки времени мягко закрывались ресницами, гипнотизируя меня. Я уводил взгляд в сторону, чтобы не поддаваться наваждению, но потом все равно возвращался к ее зеленым зрачкам.
Наконец, все наши  условия были рассказаны. Девица закрыла папку с работами, завязала тесьму и сказала, что деньги мы предлагаем очень небольшие, ее устроит только зарплата в три раза превышающая нашу, но она подумает пару дней над моим предложением.  Тогда уж я окончательно впал в ментальный ступор. Потом молча проводил ее вниз до поста охраны и сказал на прощанье, что жду ее звонка.
- До свидания. -  и она вышла наружу. Я еле удержался от того, чтоб не постоять и не посмотреть как она неспешно меняет свои координаты в пространстве, поднимаясь с папкой на плече вверх по переулку…

***

Вечером, около 5 часов, вернулся шеф. Заглянул ко мне и поинтересовался как обстоят дела с художницей. Я рассказал о ее финансовых запросах, офортах и внешности, зная, что Сергеич все равно ею поинтересуется.
- Понятно. Говоришь, знойная девка? Как ее звать-то?
Тут я понял, что забыл спросить у художницы имя и телефон. Во, блин, как меня нахлобучило геморроями последних дней. Все эти боксеры-призраки-художницы-армяне-мосты-плевки-готы так закрутили какую-то бестолковую карусель у меня в голове, что я даже не спросил у ней  самого главного.
- У-у-у, Самохин, - шеф покачал головой, - пора тебе уже в отпуск. Совсем ты заработался. Ни имени, ни телефона у девки не взял. Вопрос первый – как же мы теперь на нее выйдем, чтобы попробовать уговорить ее у нас работать. Надо было первым делом затребовать у нее резюме, раз уж ты занялся рекрутингом, а ты, наверное, только на ее сиськи да задницу пялился? Ха-ха-ха… - шеф приехал с выставки, видимо, в хорошем настроении. - Ладно, дуй домой, а то ты сегодня вроде  бройлера – какой-то замороженный. С таможней и платежками-то хоть разобрался?
Я отчитался о выполнении заданий и пошел домой. Перед глазами у меня плавали медленно мигающие зеленые глаза художницы и ее рыжие волосы. И тут мне в голову пришла идея.

***

Придя домой, я набрал в холодильнике сыру, помидоров, яиц, колбасы, достал из шкафа хлеб и сварганил ужин. Потом открыл пиво и включил в комнате телевизор, перетащил с кухни тарелку с яичницей и бутербродами, сел и стал смотреть новости. Не успел я закинуть в пасть и трех кусков глазуньи и полбутылки пива, как в дверь позвонили и одновременно заголосил городской  телефон. Я схватил трубку, сказал «слушаю» и, выбежав в прихожую, открыл дверь - на пороге стояла Вероника в шелковом платье до пяток с обнаженными плечами и с навороченной причей на голове а-ля «сансет-бульвар-красная-дорожка».
В трубке же раздался мужской голос:
- Гражданин Самохин? Из отдела внутренних дел «Ясенево». Оперуполномоченный Борисов. По заявлению гражданина Алиева о нанесении телесных повреждений возбуждено уголовное дело по статье 112 УК РФ. Хотелось бы, чтобы вы завтра ко мне подъехали. Адрес: Голубинская дом 6. кабинет номер 23. Часикам к 10. Договорились?
Пока опер гундел мне в ухо, я смотрел на Веронику. А она смотрела на меня и улыбалась как диснеевская Русалочка…
Я сказал оперу «Хорошо, завтра буду» и выключил трубу. Потом еще раз осмотрел Веронику с головы до ног и не выдержал:
- Ты чего, с выпускного сбежала, что ли? А где твоя атласная лента?



Продолжение следует.