Начало тут - http://udaff.com/creo/74161.html



- …Статьей сто сорок второй Трудового кодекса… - негромко бормотал он, читая заявление, - прекращаю выполнение своих должностных обязанностей до выплаты мне задержанной зарплаты за июль, август и сентябрь текущего года.
Ковригин несколько секунд смотрел на Берковского, потом спросил:
- Там что, в самом деле есть такая статья?
- Есть, - подтвердил Берковский.
- Андрей, я ценю твой юмор, но сейчас не до шуток. Изделие надо сдавать, заказчик ждет. Я уже не говорю о том, в каком окружении находится страна, ты сам должен понимать.
- Стране, как я понимаю, не впервой, она последнюю тысячу лет только в таком окружении и находится, - ответил Берковский. - Максим Петрович, я тоже не шучу. У меня левых доходов нет.
- Ну, между прочим, сам виноват, - раздраженно бросил Ковригин. - Предлагал я тебе?
Берковский кивнул. Действительно, три года назад главный технолог предлагал ему место начальника бюро, с перспективой дальнейшего роста. Андрей тогда отказался и от места, и от перспективы.
- Был бы сейчас моим замом, - закончил Ковригин.
- А что, заместители начальников отделов получают зарплату вовремя? - поинтересовался Берковский.
- Нет. Я, как и ты, последнее получил за июнь. Но, между прочим, с зарплаты зама ты бы мог создать какой-никакой запас на такие вот непредвиденные случаи. Если бы немножко думал о будущем... Кстати, когда наверстаем отставание по зарплате, получишь сразу большую сумму - черта лысого ты бы накопил, если бы платили вовремя! Так что все к лучшему, еще и "спасибо" скажешь!
- Во-первых, отставание мы наверстаем, когда сменим заказчика, - сказал Берковский. - Этот непредвиденный случай я предвидел еще в начале года, когда вы на собрании говорили, что семьдесят процентов объемов завода составляет военный заказ. Вы, помнится, подавали это как достижение, хотя уже тогда все знали, что военные любят брать продукцию и не платить за нее. А во-вторых, Максим Петрович, принять это ваше предложение - для меня значило согласиться с кадровой политикой дирекции. Если бы я был сейчас вашим замом, мне, а не вам пришлось бы посылать технолога в цех и доказывать ему, что он должен бесплатно делать высококвалифицированную работу. Я таких аргументов не знаю.
- Андрей, поверь, завод ценит твою квалификацию. Ну, не платит вовремя министерство - что я сделаю?!
- Сейчас? Скажете дирекции, что так и так, звездочки не будет. Или пошлете в цех другого технолога, посговорчивее.

Другого технолога у Ковригина не было, в отделе давно осталось по одному инженеру на каждое направление. Даже, строго говоря, не на каждое. Выпускники вузов на заводе не держались, сваливали при первой возможности, их и срочный трудовой договор не останавливал - расторгали, ссылаясь на задержку зарплаты; а зарплату - все давно забыли, когда ее давали вовремя.

- Максим Петрович, я понимаю, - продолжал Берковский, - военные не платят, а чья это работа - выбить из них деньги? Загляните в заводоуправление, вы, наверное, давно там не были…

Это был хамский намек. Ковригин, как начальник отдела, ходил в административный корпус чуть ли не ежедневно.

- …Гляньте на тамошних - девки холёные, наштукатуренные, бабы постарше висюльками, как елки, обвешаны. Им премию полностью платят - за что, спрашивается? Почему мы с вами своей зарплатой отвечаем за их просчеты? Вас это устраивает? Меня - нет.
- Андрей, сделаем так, - прервал его Ковригин. - У меня фонд начальника отдела - восемнадцать тысяч осталось до конца года. Я все их выписываю тебе. Это не в счет зарплаты, проведем матпомощью, ты только заявление… хотя ладно, обойдемся без заявления.
- Не пойдет, - жестко сказал Берковский. - Матпомощь вы дайте тому, кому она нужна. Зайцевой вон выпишите, она сама ни за что не попросит. А мне отдайте то, что я заработал.
- Слушай, Андрей, ну, нет у меня других денег! Я тебя прошу, как студент студента: сходи ты в цех, разберись с этими бракоделами!
- Максим, я тебя тоже прошу, как студент студента, - неожиданно сменил тон Берковский. - Черт с ней за три месяца, сделай хотя бы за июль! Ну, вот скажи сейчас: сделаю, - я сразу же пойду и разберусь! Сделаешь?
Ковригин молчал. Берковский, не дождавшись ответа, встал и пошел к двери. Ковригин с ненавистью смотрел ему в спину, а когда Андрей аккуратно закрыл за собой дверь, рванул верхний ящик письменного стола и полез туда за валидолом.

1 ноября, третий урок

Аттестационная комиссия состояла из четырех человек. На самом деле их там было больше, но на урок пришли четверо: Иван Иванович Мальцев, директор школы; Белова из школьного родительского комитета - ее сын учился в одном из девятых классов, вроде бы неплохо, Берковская точно не помнила. Из РОНО пришел какой-то совершенно бесцветный и незапоминающийся господин; он, конечно, представился, сказал имя-отчество, которые Жанна тут же забыла. Четвертой была некая Лариса Максимовна Кондратьева из государственного органа с устрашающим названием "Прокуратура нравственности".

Ларисой Максимовной ее называли исключительно в силу служебного положения, а по возрасту следовало бы звать просто Ларисой. На внешний вид она вообще сошла бы за старшеклассницу, если бы не выражение лица - выражение человека, сознающего свою причастность к Государству. Именно так, с большой буквы.

Цели и задачи новой структуры были не совсем понятны даже самим прокурорским работникам; впрочем, связь со школой очевидным образом вытекала из названия.

В начале урока Жанна Михайловна сильно нервничала. Ее смущало всё: и непрезентабельный вид класса (ремонт делали два года назад, кое-что уже начало облазить, а в дальнем углу вообще рыжее пятно на потолке - в кабинете химии, этажом выше, проело кислотой канализацию); и мебель, свежепокрашенная, но явно старая, сейчас такую просто не выпускают; и кустарным образом переделанная карта Северной Пиндосии, висящая на доске.

Приказ: заменить во всех учебных пособиях Америку на Пиндосию - пришел в конце февраля. Срок давали до начала последней четверти - чем они там, в Москве, думают? Или в школе никогда не работали?

Вопрос с учебниками спустили на тормозах; даже сейчас, через полтора года, наверняка где-то по домам еще хранятся книжки со словом "Америка". Но учебник - дело тихое, личное, а карта - она на виду, любой проверяющий посмотрит, ткнет пальцем, и начнется… Пришлось исправлять к указанному сроку.

Конечно, были заказаны новые карты, но, как обычно, с ними не успели к сроку. Исправленными картами снабжали в первую очередь элитные лицеи и гимназии, какие в каждом городе являют собой витрину школьного дела. Во вторую очередь - сельские школы, которые не могли решить проблему сами просто в силу бедности. А вот рядовые, ничем не выдающиеся городские, каких в стране большинство, в какие родители отдают детей не по блату, а по месту жительства, - те выкручивались, как могли.

С заголовками и надписями, сделанными на белом фоне, разобрались просто: на принтере печатали новую надпись, вырезали и клеили поверх старой. Хуже было с названиями, написанными поверх материков. Их тоже печатали на принтере, потом разрезали на квадратики и заклеивали слово "Америка" по одной букве, а белое закрашивали фломастером или акварелью в цвет фона.
Слова "пиндосы" и "Пиндосия" Жанна Михайловна поначалу выговаривала с трудом и постоянно при этом краснела - настолько отчетливо из них пёрла этимология. Потом привыкла.

К середине урока скованность прошла, тем более что перед ней сидел родной пятый "Б". Класс, в свою очередь, к этому времени перестал обращать внимание на комиссию.
- ...Вы уже знаете, что за праздник отмечается четвертого ноября и о каком событии он напоминает. Но тема сочинения, которое вы будете писать в каникулы, с праздником не связана. Хотя она тоже близка всем, кто любит нашу Родину. Тема сочинения такая: "За что я ненавижу пиндосов".

Жанна Михайловна взяла мел, подошла к доске и написала на ней ровным учительским почерком: "За что я ненавижу пиндосов".

- Здесь знак вопроса? - спросил кто-то у нее за спиной. Она обернулась к классу и строго сказала:
- Нет. Никакого вопроса здесь быть не может.
- А писать по плану или просто так? - спросил маленький Юрик Зайцев.
- Писать можно в свободной форме, - ответила Жанна Михайловна, - но для тех, кому проще по плану, мы напишем план, только чуть позже. А сейчас поговорим о том, за что их надо ненавидеть.
Нельзя сказать, что взметнулся лес рук, но желающие были, и очень желающие. Во втором ряду Алеша Иванов прямо подпрыгивал от нетерпения, тряс рукой. Получив возможность высказаться, он вскочил и выпалил:
- Они на Луну первые полетели! Должны были наши лететь, а пиндосы вылезли вперед без спросу!
- Правильно, - кивнула Жанна Михайловна. - Откуда ты это узнал?
- По телевизору показывали.
Жанна Михайловна снова кивнула:
- Хорошо. Садись. Саша, а ты что хочешь сказать?
Саша Дроздов - полная противоположность Иванову - поднялся и спокойно произнес:
- Они наглые, везде лезут. Наши ушли из Афганистана - они сразу же туда влезли. Потом в Ирак...
- Не в Ирак, а в Иран, - перебил Юрик Зайцев.
- Зайцев, если хочешь говорить, подними руку, - сказала Жанна Михайловна. - Не спорьте, вы оба правы. Пиндосы захватили и Ирак, и Иран. Саша, ты что-то еще хотел сказать?
- А сейчас они хотят завоевать весь мир, - закончил Дроздов.
- Света, - сказала Жанна Михайловна. Тянувшая руку Света Зеленина поднялась и, презрительно морща нос, произнесла:
- Они трусы. Бомбят всех с самолетов, а воевать боятся. Пока совсем не разбомбят, не начнут.
Жанна Михайловна кивнула и повернулась к Вике Скворцовой:
- Вика.
- Они придумали атомную бомбу, - сказала Скворцова, вставая. Она замолчала, пару секунд подумала и закончила: - А потом разбомбили два русских города.
- Откуда у тебя такие сведения? - спросила Жанна Михайловна.
- Читала в газете, еще летом, - ответила Вика.
- Правильно, атомную бомбу изобрели пиндосы, - сказала учительница, - только ты, наверное, когда читала, не обратила внимания, что города были японские. Садись.
За спиной у Скворцовой Айрат Галиев нерешительно поднял руку и сразу же опустил, но от Жанны Михайловны это движение не ускользнуло.
- Айрат, ты что-то хочешь сказать?
Деваться было некуда, Айрат встал, постоял немного и выпалил:
- Они свинину едят!
И сразу сел.

Аргумент был настолько неожиданным, что Жанна Михайловна растерялась. Разве за это надо ненавидеть? Я тоже ем свинину - что же, теперь и меня тоже? Вопросы вертелись у нее на языке, и она задала бы их, но Лиана Зверева опередила:

- Они сами, как свиньи. Жирные все...
- Лиана, если человек толстый, это не причина для ненависти, - укоризненно сказала Жанна Михайловна.
- Они сами жирные, а в других странах люди голодают, - упрямо сказала Зверева.
- Да, это причина, - согласилась учительница. - Толя, а ты что нам скажешь?

Толя Гаврилов, скорее всего, ничего говорить не собирался. Гаврилов был троечник, на уроках руку не поднимал и отвечал только, если его спрашивали. И то не всегда.
Он встал, некоторое время молча смотрел в парту, потом глянул в окно и неуверенно сказал:
- Они эти… оранжевые.
- И вовсе не оранжевые, а голубые, - заметил с соседнего ряда второгодник Самойлов по прозвищу Вовочка (он и был Вовочка - Владимир). - Потому и пиндосы.

В классе раздались смешки; что хуже всего - среди девочек тоже. Зеленина что-то шепнула Скворцовой, та хихикнула. Жанна Николаевна почувствовала, что краснеет, как год назад, когда слово "пиндос" впервые вошло в официальное употребление.
- Вовочка! - сказала они укоризненно. Потом посмотрела на других учеников. - А нечего смеяться. Толя правильно говорит, так называемые оранжевые революции в соседних странах - это их рук дело. Садись, - сказала она Гаврилову, который немедленно плюхнулся за парту. - Алеша, а ты что нам скажешь?

Алеша Гинзбург поднял руку только после комментария Вовочки, до этого он сидел с таким видом, как будто происходящее на уроке не имеет к нему отношения. Когда его назвала учительница, он встал и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
- Жанна Михайловна, а ведь Господь наш Иисус Христос велел любить людей.
Жанна Михайловна задержалась с ответом всего лишь на секунду.
- Людей! А не пиндосов.
- А что, американцы - не люди?
- Для меня - нет. Я не могу относиться, как к людям, к тем, кто не считает за людей нас. Садись, - строго сказала она. - Зайцев, ты что-то хочешь сказать?
Юрик Зайцев вскочил и торопливо, как будто боялся, что кто-то раньше него скажет то же самое, выпалил:
- Они всех убивают, кто их не любит! Одного нашего разведчика убили, а когда убивали, всю Европу засыпали полунием.
- Откуда ты об этом знаешь? - спросила Жанна Михайловна.
- Гости к папе приходили, рассказывали. А что, что-то не так?
- Садись. Все правильно, только не полунием, а плутонием. Так называется это вещество.
Юрик сел на место, обернулся к сидящей у него за спиной Лиане и, сделав страшные глаза, громким шепотом сказал:
- Они и нас убьют!
Жанна Михайловна, проходя мимо, молча тронула его за плечо, и Зайцев повернулся лицом к доске.
- Алик, а ты ничего не хочешь сказать? - спросила она сидевшего впереди Алика Замятина. В последнее время его поведение настораживало Жанну Михайловну. Замятин всегда учился хорошо, но с начала этого года совершенно перестал поднимать руку и часто сидел с отсутствующим видом - вот как сейчас. Впрочем, учился он не хуже, чем раньше.
Алик встал, несколько секунд молчал, а потом сказал:
- Они придумали аккумулятор Фармера-Брауна.

Услышав об аккумуляторе, Иван Иванович Мальцев встрепенулся и стал с интересом слушать. Он давно потерял интерес к уроку, который был чистой формальностью. Уж он-то знал, что Берковская как никто заслуживала первой категории; но, будучи директором, не мог уклониться от обязаловки.

Теперь ему, когда-то учителю физики, стало любопытно, что может знать об аккумуляторе Фармера-Брауна пятиклассник, не изучавший еще ни физики, ни химии.
- Придумали аккумулятор, и что дальше? - спросила Жанна Михайловна. Об изобретении Фармера и Брауна и его значении для мировой экономики она слышала краем уха, и ей тоже было интересно, что может сказать об этом ее ученик.
- Ну, они придумали этот аккумулятор, - сказал Алик, - и за границей перестали делать машины на бензине, а стали делать только электромобили. Нефть стала не нужна, и ее у России больше не покупают. И у нас не стало денег.
- Алик, а ты откуда это узнал? - спросила Жанна Михайловна.
Откуда узнал - вопрос, на который Алик не мог так просто ответить.