Вообще-то этот, расположенный в пяти минутах от дома, ресторанчик  обнаружила жена. Со временем большинство моих мероприятий, связанных с распитием крепких алкогольных, стало проводиться именно здесь. Мероприятий, надо признать, крайне редких, потому как последние несколько лет моим домом является место, находящееся в тысячах километров от друзей, коллег-собутыльников и прочих родственных душ. Читай, в тысячах километров от абсолютного большинства поводов выпить.
  Но формат сегодняшнего вечера участия жены не предусматривает. Она особо и не залупалась по этому поводу. Пару лет назад я как-то проебал этот день, закрутился-заработался. Следующие несколько… Словом, не залупается жена.
  Этот вечер посвящен Пахе, моему лучшему другу.

  Начинаю выпивать в относительном одиночестве.
  Помимо неплохой кухни в этом ресторане мне очень нравится решение интерьера. Полутораметровые бумажные ширмы, наверняка имеющие какое-нибудь забавное японское название, избавляют от неизбежных любопытствующих взглядов различной степени опьянения. В моем случае стопроцентно неизбежных, и хорошо бы только приветливых – в этом не самом великом сибирском городе со многими посетителями заведений подобного профиля я знаком.
 
  Сижу, перебираю запомнившиеся эпизоды, коих за четверть века нашей дружбы накопилось немеряно. …как однажды во дворе к «выбивающему» мяч пацану присоединился другой.
Играть в футбол он умел гораздо лучше, а еще с гордостью заявил, что болеет за «реалмадрид». Уже на следующий день, получив у отца консультацию, я, конечно же, стал болельщиком «Барселоны». До сих пор, кстати, искренне саппорчу. Или саппортю? Ну да неважно.
Паха меня б сегодня непременно поподъебывал, уж в этом-то развлечении он никогда не упускал ни возможности, ни инициативы…

  Еще мне в этом ресторане очень нравиться отсутствие всякого рода пения. Как полупрофессионального, так и, тем более, пьяно-азартно-любительского. Вместо этого тихая, хоть вроде бы совсем и не японская, музыка из незаметных глазу динамиков и птички-бабочки в гармонично вписанных ТВ-панельках. Сидишь, пьешь, выхватываешь ассоциации.

…как мы в рамках подготовки к вступительным в универ отправились своей дружной компанией в поход на кучилиновское водохранилище.
У меня тогда как раз случилась любовь. Ну не совсем у меня, может быть, а скорее у моего хуя, с которым регулярно занимались сексом и который иногда даже, о чудо, сосали. А так как хуй в то время занимал в моей личной иерархии высшую ступень, то можно сказать, что любовь случилась у меня. Даже палатку себе поставили отдельно – одноместную. То, что мою любимую в нашей компании не ебал никто кроме меня, было всего лишь недоразумением. Легко, впрочем, поправимым. Но я узнал об этом немного позже.
Ночью я ожидаемо ужрался и, обильно поблевав, откисал в нашем временном жилище. Любимая как-то не очень стремилась ко мне, а только забралась по пояс в палатку и что-то успокаивающе и даже местами нежно шептала в ответ на мое невнятное бормотание. В это время её удачно сориентированный в пространстве круп ебал мой лучший друг Паха. Сам мне и рассказал утром, когда мы первыми вылезли «опохмеляться» (знать бы тогда, в свои семнадцать, что это такое). Был нелогично обозван пидором и, уже вполне логично, послан нахуй.
Ненадолго, на несколько минут, до очередного глотка водки. Лучший друг, блядь, редкий скот…

  Паха обычно появляется, когда я уже осилю грамм шестьсот-семьсот. Все та же непослушная растительность на голове. Все тот же, на первый взгляд подозрительно-нездоровый, а на самом деле исключительно позитивно-куражной блеск в глазах. Все та же ослепительно-белая (спасибо маме-стоматологу) улыбка. И все тот же наследственно-алкогольный (спасибо отцу, отцу отца и так далее) картофелеподобный носяра. Таким он всегда и был. Все тот же Паха, словом, только может пополнел слегка. Или это я уже поплыл.
Сидит, крутит в руках налитую рюмку, пить не торопится.

…- все так и греешь водку? Вечная твоя привычка ебанутая. Хуже неё только на чьей-нибудь днюхе 
складывать куриные кости в тарелку незнакомой соседки по столу, гыгыгы. Только молчаливый стал пиздец, а раньше мнешь рюмку и трещишь - не остановить.
Историю, помню, ты за столом рассказывал, как загремел в триппер-бар на Постышева с непонятно где словленным стригучим лишаем, бгыгы. Хуй кто верил про лишай, конечно. Кроме меня, я ж один только к тебе и заезжал подудеть. С вертолетчиком тем даже зазнакомился, который с выбитыми зубами и сломанным носом - благодарность жены за привезенный с Крайнего Севера сифак, выраженная посредством сковородки.  Ржали тогда пиздец. Как вы с ним проституток сифушных разводили в туалете «на пососать» за символические деньги. Вертолетчик башлял, а ты договаривался. Камикадзе ебаные.  Хорошо хоть приезжие, никому не нужные и крайне нуждающиеся в деньгах, девки ни на что большее не велись по причине вздутия жоп от круглосуточных инъекций. Вы ж, блядь, даже вдвойне камикадзе – жена вертолетчика лежала с проститутками в одной палате…

  Паха вроде бы кивает в направлении барной стойки. Пытаюсь, не отрывая зад от стула, отклониться так, чтобы был виден бар. За мгновение до того, как контролируемое мною отклонение переходит в стадию неминуемого падения, фокусирую взгляд на официантке, указывающей какому-то парню на мой столик. Во время падения думаю, что набирать в официанты буряток и наряжать их в кимоно,  это беспезды гениальный ход. Уебавшись своим немаленьким туловищем об пол, узнаю в парне одного из наших охранников. Те пару минут, что уходят на мое возвращение к столу, размышляю о заботливой жене и наших местных учредителях, которые несут перед своими дальневосточными коллегами ответственность, в частности, и за целостность моей физиономии. Уважаю алкоголь за его свойство придавать мыслям легкость, стройность, даже некую конспективность. Жаль, ненадолго. 
Что ж, теперь можно отпивать мозги до талого, домой меня доставят. 

…- помнишь, я в бильярдную охранником устроился? Охранник, бля. Сторож ночной, «будет кто дверь ломать, вызывай ментов и сам съебывай через другую». Ты ко мне как-то приехал с пакетом охуеной шалвы, нашей приморской. Не раз, конечно, приезжал, но тогда ночью еще  художники работали, зал оформляли. Помнишь?! Как же мы их, блядь, накурили тогда!
А как, пока они в бильярд играли ..скорее, пытались ..энергичные, как убитые моли, гыгы ..мы вносили свои коррективы в банальные сюжетики про улыбчивых дельфинчиков. В виде гарпунов и рваных ран ..ну или чего-то похожего ..в меру своих весьма скромных от природы и изрядно угашенных дурью талантов, гыгыгы. Блядь, как же они матерились потом ..до истерики, суки. Но дельфинчиков восстановили. Что вообще за долбоеб их придумал наваять на стенах, удивительно.
И пара пицц, извлеченных мной в нужный момент на стол, быстро примирившая нас с этими обкурившимися горе-маринистами. Заебато было!

... … …

  За пару рюмок до того, как моя речь окончательно утратит связность, я еще обязательно признаюсь, что только таким глубоко позитивным распиздяем, ты для меня навсегда и останешься.  А еще, наверное, буду просить прощения, что как-то однажды уже забыл про этот день, и опрометчиво обещать, что никогда, вот блядью буду, никогда такого больше не случится. Может быть, даже пьяно совру, что искренне жалею, что это меня, а не тебя, на той мокрой предрассветной дороге с Шаморы  выкинуло из машины от первого удара.

  А завтра будет  утро с разваливающейся на части головой, забитым на работу хуем и все понимающей, но не всегда способной  обуздать свой пиздлявый сегмент характера, женой.  Завтра будет день с активированным углем, кисломолочным напитком «Айран» и, предваренной посылом всего нахуй, неминуемой дозой водки. А еще завтра будет вечер на кухне с пивом и ноутом, в комфортной близости от холодильника и в приятной компании спортсру и удаффкома. Хорошее, прямо скажем, у меня будет завтра.
  Может быть, только накатит волной тоска от того, что тебя, дружище, нет в этом завтра. Но я быстро её прогоню очередной бутылкой пива, знаю, ты бы это одобрил. Как и то, что о тебе вспоминают исключительно с улыбкой и веселым матерком.
  Вспоминают во Владивостоке и Холмске, в Ангарске и Хабаровске, в Питере и нашем родном с тобой поселке…