Любовь…..Любовь – морковь….Морква.. Знакомо…нет?...Во-о-о-о-о!!!!!
Ну что нАстоящие пАдонки… думаю у каждого из вас внутри организма, где-то рядом с печенью, измученной алкогольными напитками различной степени тяжести есть то единственное и незабываемое чувство, которое только и называется ПЕРВОЙ или НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБОВЬЮ…. А если у вас такого не было, значит вы, вОлки, умерли для жизни еще до того, как первый рыжий волос вылез в районе ваших малюсеньких хЕров. Ну, скажете Вы – юННые дергАЛЬщики, так за каким чертом ты эти сопли сюда выложил? Да без ответа такой вопрос. Потому как мне так хотелось, считайте просто «спустил».

Как ни банально, но она была моей одноклассницей. В меру манерна, в меру умна. Всегда сидела на среднем ряду на второй парте. Мне же, всегда сидевшему на задней отлично было ее видно. Когда она поворачивалась к своей соседке, мне был виден ее точенный профиль и чувственные губы а,ля Анжелина Джоли. Да…вот так…  Сначала она просто нравилась мне своей необычной отстраненностью от всего происходящего в классе, какой то холодной отчужденностью. Незаметно для себя я стал ждать каждого утра, чтобы снова украдкой на уроках рассматривать ее. Думаю, она уже тогда была настоящей женщиной. Нет, не в смысле того, что она уже переспала с кем-то. Нет. Она видела и чувствовала мой интерес и делала вид, что ее это совершенно не касается. А потом в какое то воскресенье, около 11 часов утра она позвонила сама и спросила, какое задание по английскому, и, что надо прочитать и перевести в англоязычной газете. Я ничтоже не сомневаясь отбарабанил название статьи и даже представить себе не мог, к началу каких ярких, мучительных для меня отношений приведет этот телефонный звонок.

Закончился учебный год, и началась практика, которая в нашей школе с английским уклоном обязательно была связана с этим самым языком. Всех «счастливцев» по неизвестным критериям разделили на группы по специализациям перевода и мы с ней попали в одну. Около месяца мы убивали себя и время, переводя никому не нужные статьи из какого то американского журнала. Она снова сидела передо мной все с той же подружкой, изредка оборачиваясь, чтобы спросить у меня или моего лепшего друга какую то ерунду, каждый раз лукаво смотря на мою физиономию. Шел день за днем, и я уже не мог обойтись без нее, не мог не смотреть на ее иссиня черные волосы и карие глаза, длиннющие ноги и аккуратные маленькие груди, шариками скакавшие при каждом ее движении. Наверное именно тогда у меня и сложился стереотип женщин, которые мне нравятся и поныне. Брюнетки. Яркие брюнетки. Именно такой яркой брюнеткой и была она. Как-то после занятий по практике я решился и предложил проводить ее. Она легко согласилась. Мы шли пешком через половину города, и казалось, что желание быть рядом с друг-другом волновало не только меня, но и ее. И для меня, и думаю для нее эти ощущения были новыми и волнующими. Мы шли и болтали о всякой всячине. Я весь горел как в лихорадке и мечтал, чтобы эта прогулка никогда не кончалась. Я уж и не помню, закончилась ли она приглашением на чай. Наверное, нет, ведь тогда мы лишь присматривались к друг другу. Смотрели и оценивали самих себя, свои желания и возможности. Потом было множество провожаний и пустых, как теперь мне кажется, разговоров. Постепенно мы втягивались в это, и помимо просто общения меня стала дьявольски волновать близость такой сексапильной девушки, тем более что она охотно втягивалась в обсуждение разных провокационных вопросов на эту тему. Мы почти не целовались. Странно, но тогда я не сразу полз в ширинки джинсов у девчат и не заворачивал подол им на голову. Впрочем, это не получается у меня и сейчас. Поцелуи были какие-то вороватые, с трудом сорванные с ее крепко сжатых губ. Я не понимал, почему она так отстраненна, почему не идет мне навстречу. Я неумело старался целовать как можно нежнее, но она была холодна. Несмотря на такие вот досадные заморочки, закрутило меня от нее крепко. Я стал приходить домой за полночь и, получив очередную порцию нравоучений от родителей, шел спать. Лежа в кровати, я всякий раз представлял наш ПЕРВЫЙ РАЗ и дрожал от возбуждения.
Надо отдать ей должное…она сразу сказала, что не намерена связывать свою дальнейшую жизнь со мной, и никогда не говорила что любит. Она вообще не говорила об этом. А я, оберегая свое самолюбие и питая какие то призрачные надежды молчал и не расставлял точки над «и».
Кстати, она рано не по-детски для себя решила, что не станет жить в этой стране, тогда еще Советском Союзе. 

За почти год наших странных и непонятных мне тогда отношений я лишь несколько раз с дрожью и волнением касался ее грудей, которые просто сводили меня с ума, кокетливо выглядывая из специально расстегнутого сверху на две пуговицы халатика. Когда я дрожа от возбуждения и затаив дыхание, слышав громкий бешенный стук своего сердца гладил эти восхитительные по своей красоте упругие холмики с ярко-коричневыми острыми сосками, то она затаив дыхание смотрела мимо меня. По своей неопытности я считал, что она еле сдерживается, чтобы не прогнать меня. До сих пор стоит в глазах, как мы большой компанией оказались в туристической избушке, и пока остальные яростно сражалась внизу за столом в «дурака», я, затаив дыхание и укрывшись за горой «спальников» расстегивал тугие пуговицы ее рубахи, под которыми дрожали от сладкого опасения быть застуканными товарищами ее груди. Ведь ей было жарко. Уверен, впечатления такой яркости и интенсивности остаются навсегда. Ведь в тот момент она была только моя, и так любить у меня уже не получалось. Именно вот так, без какой либо цели, понимая, что ничего впереди не получится.. так любить больше не получалось….Грусть…

Ей нравилось изводить меня. И я дурак искренне не понимал, что тогда ей было необходимо присутствие рядом такого безнадежно влюбленного кренделя как я. Она уже самоутверждалась, самоутверждалась как красивая женщина. Она не скрывала, что ей очень нравится приятель моего одноклассника, и мы часто ходили к последнему, надеясь застать его там. Она всегда старалась произвести впечатление и специально одевала максимально короткую юбку и  облегающие свитера без лифчика. Ее развлечением на грани было одеть кофту с большим декольте без лифчика и, нагнувшись, якобы одевая обувь, продемонстрировать свои груди ошалевшему от такого вида парню.
Прекрасное тело, стервозная душа.
Устал я от этого. Сделав чудовищное усилие я перестал с ней встречаться. Или может мы просто поссорились, или она сама положила этому конец? Я к своему стыду не помню. Мука была адская. Ко всему прочему я как-то заметил, что она после школы идет никак не домой, а двигается в сторону места проживания своего вожделенного приятеля моего одноклассника. Парень был старше нас года на четыре и думаю, производил на нее впечатление опытного мужика, который доставит ей райское наслаждение. Я был взбешен, я был унижен. Она и ранее не скрывала от меня, что не прочь попробовать….. э-э-э-э… пообщаться с ним. Каааак… она выбрала ЕГО?????????????? СУЧАРА…ПОБЛЯДЬ….ПАСКУДА!!!!!!!!!!!!!!!!! Когда я представлял, как он раздевает ее, целует, ласкает ее груди…живот … входит в нее, я просто сходил с ума. Думаю, это реально была белая горячка, как теперь, испытав ее после чрезмерного употребления спиртного, могу утверждать я.

Почти весь последний учебный год я старательно делал вид, что ее жизнерадостный вид, ее перемещения по городу и изменения во внешности меня не волнуют. Это было непросто. Она расцвела. Этому, конечно, способствовала и наследственность (ее мать была редкостно красивой и мудрой женщиной, которая не вмешивалась в наши отношения) и время. Девчата на рубеже 16-17 лет всегда милы, очаровательны и так сексуальны. В ее случае было на что посмотреть и чем насладиться. Вот таким манером прожил я почти до мая. Настала пора ручейков и вечной весенней грязи. Как-то сбегая вниз по лестнице, я буквально натолкнулся на нее, стоящую в школьном коридоре на первом этаже с лыжами наперевес. Она мило улыбнулась и как бы между прочим попросила меня помочь отнести ей лыжи домой. Стоп… Все…. Все было мною забыто…. И ее нарочитый эксбиционизм, и желание дать «возможность» другому…Все…абсолютно все было забыто. В тот момент я был готов закричать от восторга…  Я ЕЙ НУЖЕН…. Я СНОВА С НЕЙ. А ей снова нужен был воздыхатель, чтобы потешить свое самолюбие и ощутить власть своей чертовской красоты и молодости. Позднее я узнал от нее самой, что мои подозрения и горячечный бред по поводу чужого тела рядом с ней подтвердились. Она сама приходила к нему домой и там приятель моего одноклассника ласкал ее всю, лишь не преодолев ее последнего «рубежа обороны». Она призналась, что после его напористых ласок ее грудь нестерпимо болела.

И снова я с ней. И снова голова кругом от ее близости и  запаха. И опять редкие  поцелуи зажатых губ. Ее мама развелась и они переехали в другой район, в район, где кругом одни деревянные 2хэтажные дома с особым запахом мокрого умершего дерева. Теперь и этот запах ассоциируется у меня с тем горячечным периодом моей жизн. Она тогда очень хотела выглядеть старше, ну хотя бы на пару лет и поэтому пользовалась духами матери. Тягучий стойкий волшебный запах, маленькая пузатая бутылочка матового стекла в квадратной зеленой коробке (Франция?). Запах ее волос и тела, ее духов сводил меня с ума. Находясь с ней рядом я действительно сходил с ума, видя между полами специально не застегнутого до конца халата ее ноги, стройные, с упругими бедрами. Она смеялась, видя мои бешенные от вида ее молодости и тела глаза. А я по-прежнему боялся к ней прикоснутся, обходясь лишь случайными касаниями в то время, когда она проходила мимо. Иногда специально толкая меня бедрами. Думаю при определенной настойчивости и уверенности в себе, чего теперь в избытке, можно было бы добиться много большего, кроме как ее полуулыбки и якобы невзначай расстегнутых пуговиц. Но…….

В то время вечер…шумящие от ветра и дождя тополя у ее дома и песня Сюткина «Ты, с высоты, красоты своей меня не замечаешь….» стали рефреном моей жизни. Ее запах, запах уже опадающей  листвы, запах деревянных домов мне помнится и сейчас. А «дежурство» с розами у ее дома допоздна, когда она уезжала в соседний город к бабушке? Помню это…… До сих пор, проезжая мимо того дома, где она жила в груди щемящее чувство утраты уже прошедших лет юности, ностальгии, прошедшей Первой любви и черте знает чего еще. Едешь мимо и помнишь все. Помню, как не смог сдержаться после ее провокационно распахнутого после выпитого шампанского (да, ведь тогда она так хотела выглядеть старше) на груди халатика и накинулся на нее с поцелуями прямо на ковре. Она, не теряя самообладания, тут же предложила перейти на кровать, где в жарком сумрачном бреду я гладил и целовал ее лицо, губы, груди, живот, а она со скрещенными (на всякий случай) ногами и руками, сцепленными в судорожный замок на лобке, стоически переносила мое сопение и неумелые ласки. Целуя ее, мне постоянно мешал ее крестик, который попадал мне в рот вместо мгновенно отвердевших как стекло сосков. Отвязно шепча и судорожно упираясь с мягкий матрац вдруг задрожавшими руками, я признался ей в своей ПЕРВОЙ ЛЮБВИ. Она отнеслась к этому спокойно, не промолвив за ТЕ минуты ни  одного Слова…. Знала она уже это, видела, понимала. Лишь задирая от моих поцелуев подбородок, она шептала «все.. все…сейчас мама придет…». Все мои попытки опустить поцелуи ниже решительно пресекались скрещенными ногами и ее упорным нежеланием расстегивать пуговицы халата до конца. Стоических усилий мне стоило просто оторваться от нее и сесть. Она лежала рядом и, отвернув голову в сторону, спокойно застегивала халат, потом встала и пошла на кухню наливать чай. В моей голове все шумело, я был реально пьян от страсти, от ее близости и запаха близости такого прекрасного тела. Сказать, что я был потрясен, значит ничего не сказать вообще. Вывалившись на улицу после вновь сорванных холодных поцелуев ее губ (да как так…ведь мы же только что….это…почти… Она РАЗРЕШИЛА…значит я не просто так…) моя душа пела. Такого всепоглощающего счастья у меня не было больше ни разу. Я шел, и раз за разом прокручивал эту сцену - полумрак, ее грудь, запахи. Сумасшествие. А на следующий день, спеша по каким то делам и умышленно проходя мимо ее дома, встретив ее там, я был совершенно убит равнодушным ко мне отношением, и ничего не значащим фразам. И это после того, что испытал вчера я!?!?!?!?!?!?. Я искал ей какие-то оправдания, но в глубине души понимал, что она опять поигралась, ей так захотелось лишний раз почувствовать власть своего тела и красоты. Тогда он тренировалась. Она взрослела, она пробовала свои силы. На мне в основном.

Потом были выпускные экзамены. Как-то так получилось, что ее не было в городе и до выпускных экзаменов мы летом практически не виделись. Голова же моя была забита только ею. Какие к черту учебники и экзамены? Она, и только она была в моей голове.

Экзамены сданы. Выпускной. Она в голубом платье. На этом фоне ее черные волосы смотрятся потрясающе красиво. Я рядом, но в тоже время и далек от нее. Наверное это было видно всем. Или нет, ведь в то время не все так внимательны. Никаких обьятий, поцелуев. Ровное и холодное общение. Для прогулки по реке всем выпускным 11-классам был заказан теплоход, отход которого планировался от яхт-клуба в полночь. Мы с ней рванули к ней домой, чтобы она переоделась. Я стоял и ждал, пока она копалась в шкафах. Стоял и ждал, что она бросит все и предложит никуда не спешить и остаться у нее, остаться на всю ночь. Конечно, этого не произошло. Она вышла в ультра короткой коричневой вельветовой юбке, лишь слегка прикрывающей ее бедра, натягивая на ходу пушистый мохеровый свитер, так, чтобы я смог мельком увидеть ее грудь и плоский живот. А потом мы мчались бегом на пристань и еле-еле успели запрыгнуть на теплоход. Там стояли и отстраненно разговаривали о своем наши с ней мамы, которые были мудры и все понимали. Теплоход неспешно шел вниз по реке. Кругом было шампанское и счастливо-ошарашенные лица ребят и девчонок. Каких то не тех, которых я знал, еще не взрослых, но уже и не детей. Что-то другое. Выпив шампанского, я пытаюсь ее обнимать, она дает это сделать, но всякий раз с видом лишь подчиняющейся такой необходимости. Меня это просто коробит, но я стараюсь не обращать на это внимание. Осмелев, еще чаще стараюсь целовать при всех в губы (смотрите, она все-таки моя!!!!!!!!!!!), она отворачивается, старается скрыть неловкость. А мне пофигу.

Затем следует неудачное поступление в институт. Для меня засияла во всей красе перспектива армии. Она тем временем поступила учиться заочно в финансово-экономический. Я еще целыми днями пропадал у нее дома, благо занятий как таковых у меня не было, а имеющаяся работа не обременяла, вынуждая срываться туда каждый день лишь на несколько часов. Опаздывая, бежал туда сломя голову, откладывая расставание до последней минуты. Зачастую просто молча смотрел на нее, говорить было уже не о чем. Даже я осознавал, что наши пути разошлись окончательно и больше нас течением жизни не прибьет к друг-другу ни при каких обстоятельствах. У нее стремительно менялся круг знакомых. Она освоилась в жизни, и расцвела окончательно, сначала робко, а потом все активнее  крутила парнями. Еще после вступительных экзаменов она с восторгом рассказывала, что ее и маму один абитуриент, молодой парень, принял за сестер. Ей это здорово понравилось. Вернее ей польстило, что парень старше ее возрастом обратил на нее внимание и таким образом сказал ей об этом.

Я с огромной болью расстался с ней. Было невыносимо терпеть унижение от полного пренебрежения мною. Просто перестал приходить. Хотелось сделать это эффектно, но так и не придумал, как это сделать. Думаю, ее это совершенно не огорчило. Жизни наши как корабли в море разошлись, и каждого понесло по своему курсу. Я конечно по глупости и наивности лелеял надежду, что она позвонит, позовет, но естественно такого не случилось. Я маялся, мучался и корил себя за невменяемость, слабость, но никак заставить забыть и вычеркнуть из жизни ее не мог.

Незаметно настал май, призыв. По дороге на призывной пункт я за каким-то чертом зашел к ней. Она была дома не одна, с тем самым абитуриентом, на которого она смотрела с немым обожанием. Стало еще горше. Думаю, в тот момент моими поступками руководило какое-то мазохистое чувство. Желание растоптать свою любовь и себя до конца. Я суетно попрощался и пулей вылетел из квартиры.

Глуп. Я был беспросветно глуп, надеясь получить от нее письмо. В армии вообще остро чувствуешь оторванность от всего, от дома, от друзей, от событий. Ты заключен в маленьком мирке своей части, где все события оцениваются через призму скоро - не скоро дембель. Я часто представлял себе, как получу от нее письмо хотя бы с намеками на то, что небезразличен ей. Что ж, письмо от нее было. Единственное. Листы в клеточку ошеломительно пахли теми самыми ее духами. В нем она по-прежнему выстраивала мир вокруг себя, спрашивала совета, как ей подступится к парню, который ей интересен. Я конечно ответил, взбудораженный самим фактом получения письма. Писал и позже, даже отправлял какие-то фотографии, мол, вот какой я герой стал. В ответ молчание. Это единственное письмо я хранил еще долго. Оно еще сохраняло слабый, еле улавливаемый аромат ее духов. Выкинул его только после знакомства с будущей женой, решив навсегда вычеркнуть бестолковые воспоминания о ней.

В отпуске, когда мы с друганами разухабисто пили водку на квартире у моего того самого лепшего школьного друга, я вместе с ним, после его разведательного звонка решился таки подняться к ней в квартиру (она жила в тот же подьезде, что и друган), и пытаясь вести себя независимо и по разбитному, я во все глаза смотрел на нее. Она была восхитительна, стройна, мучительно – сексуальна и недоступна. Это чувствовалось  особенно остро. Ее отчим поинтересовался, чем планирую заниматься, а я, отвечая совершенно бездумно, глаз не сводил с нее. Впитывал ее, запоминал ее. Знал – не пересечемся мы уже никогда.

Больше я ее действительно ни разу не видел. Наступая на горло самому себе, я даже не интересовался, где она и с кем. От кого-то из друзей вскользь узнал, что она вышла замуж, потом вроде бы развелась. Глухая тоска о ней оставалась все время. Все время в голову лезли воспоминания о ней, ее волосах, губах и теле. Ощущения безвозвратной потери то росли как горы, то вновь истаивали под напором новых впечатлений от собственной молодой жизни. В то время я часто мечтал, как мы встретимся в нашей школе на каком-нибудь вечере встречи выпускников, и там, в знакомых до слез коридорах, в каком-нибудь темном углу она скажет, что помнит меня, ценит. Да…. юмор таков плох. Надежды такие несбыточны. Как то зимой, отводя свою дочу на подготовительные курсы в свою бывшую школу, повстречал своего лепшего другана, который так же приводил по субботам ребенка заниматься. От него узнал, что она вышла замуж и уехала жить во Францию, в хрестоматийный город Бардо. У нее уже двое детей и она построила там «русский дом» и все у нее идет отлично. Наверное кто-то скажет, что в тот момент я должен был радоваться, что у моей любви все сложилось как надо, как ей было надо, но в тот момент мое сердце кольнуло так, что я пошатнулся и остановил дыхание. Доча даже встревожено подергала меня за руку и что-то взволновано защебетала.

Я нашел ее на сайте одноклассников. Теперь там наших множество. Всех разметало в разные стороны – Питер, Нарьян-Мар, Москва, США и прочие городишки и местности. Мы с ней изредка скидываем друг-другу нейтральные, ничего не значившее письма. Внутри меня, прямо в груди есть пустота. Пустота, которую давным-давно занимала она. Это ее пустота, это пустота все еще для нее.