У нашего поколения нет великой войны или великой депрессии…
Ч. Паланик

    Капли пота стекают мне в глаза и, самое неприятное, в уши. Я быстро снимаю кроссовки и прохожу в ванную. Там я стягиваю с себя все. Одежда влажная от моего пота. Я украдкой нюхаю у себя под мышкой, бросив все в корзину для белья. Потом встаю в ванну и включаю душ на полную. Минут пять я стою то под горячими, то под холодными струями. Дедушка-контрастный душ делает свое дело, и выхожу я уже бодренький.

    На кухне я открываю окно пошире и слушаю шум просыпающейся улицы. В одних трусах, с запотевшей кружкой холодного чая в руках я стою перед окном и смотрю вниз. Чай сегодня, правда, какой-то гаденький. Привкус не хороший. Но я не настроен расстраиваться по мелочам.

    По асфальту процокивают каблучки. Ира. С каким-то пареньком ее лет. «Хер ему что обломится», - с гадливостью думаю я. Не даст она ему. Вообще странно все устроено. Девчушки влюбляются в парней старше себя. А парни в своих ровесниц. Ну, у меня так было. Я долго любил Катьку, смотрел робко, как она играет своими волосами, или покусывает кончик ручки на контрольной. А Ира любила меня. Робко так, как и положено девочке младше меня на четыре года. И вроде ей скоро уже шестнадцать, а все равно… звонит… Мы с ней иногда часами по телефону говорим, когда я не занят. Она мне рассказывает что-то. А я поддакиваю. Даже не слушая… Впрочем, ей лишь бы знать, что по ту сторону провода я.

    Я отворачиваюсь от окна, и взгляд падает на календарь. Еб твою мать! Это ж сегодня Макса хоронят. Сука, вот завтыкал… Перевожу взгляд на  часы. Так нормально, Игорь не скоро подъедет. Хотя хрен ли там. Костюм одеть. Галстук завязать. И нормально. Но все-таки допиваю чай торопливо. Привкус этот…

    Игорь заезжает за мной как раз тогда, когда я смотрю на себя в зеркало. Жалкое зрелище. Костюм вроде нормальный. По размеру и вообще… Но сидит на мне как на корове седло. Раздолбай раздолбаем… я выхожу на улицу. Игорь с Анькой стоят у машины. Я здороваюсь. Анька озаряет меня свей улыбкой:
-Привет, Андрей. Тебе так костюм идет. Я и забыла, какой ты в нем…
    -Спасибо, - бурчу я. На похороны мы едем… Ну не дура ли? Шлюха сраная, сучка… Бля, а я ведь с ней еще и спал… Давно, правда… очень давно.

    На кладбище полно народа. Все в черном, стоят у могилы. Вспоминается та картина из детства… когда я видел, как стая ворон жрала труп здоровенного пса… Я закрываю глаза и мотаю головой. Под тихий плач какой-то мужик рассказывает всем нам, о Максе. О том, каким классным чуваком он был. Как его все любили, какой он был добрый и отзывчивый. О его любви к жизни и людям. О том, что он ушел от нас слишком рано…

    «Долбоеб, грязный мудак!!! Кого ты хочешь наебать, этот пиздюк был совсем не таким…» - хочу крикнуть я на все кладбище… Я помню Макса. Помню эту мразь. Он всегда был двуличным скотом. Он подлизывался ко всем подряд, а потом, когда мы с ним играли в баскетбол один на один, или долбали план у меня на даче, обсирал их всех. А как он заваливал комплиментами Катьку… Восхищался ею и мило ей улыбался, а потом, на привале, в трех метрах от велосипедов, мы сидели уставшие, и Макс развлекал нас рассказом о том, как пропихивал ей в задницу. Я только сильнее сжимал челюсти. А Игорь, который хоть Катьку и недолюбливал, сказал: «Макс, всему есть границы». И отошел…

    Потом батюшка начинает читать молитвы или как там это называется… Что ж ты, батюшка, делаешь? Ты хоть знаешь как он погиб-то? А? Но ему все равно. Деньги уплочены. Так-то… Его густой бас выдавливает еще больше слез из присутствующих. Грязная сучка Аня тоже начинает плакать, и утыкается лицом в мое плечо.
    -Как это страшно, - тихо всхлипывает она.
    Ага, обосраться от страха можно… но все же я преобнимаю шлюшку. И она уже не отстает от меня даже в том кафе, куда мы приезжаем после похорон.

    Я много жру и вливаю в себя водку ударными дозами. Грустить так грустить. Начинает нарастать гул пьяного трепа. Хотя нет, не пьяного… Все пьют на редкость мало… Только я отличаюсь. Но и меня развозит слабенько. Я вообще плохо пьянею, а тут еще и закуска. Я стараюсь по мере сил поддерживать разговоры со всеми. Причем, получается неплохо. Отвлекает меня смс. Я читаю ее. Это от Иры: «privet, kak dela? 4to delaew?» Я выхожу в туалет, и там набираю ее номер

    -Алло?
    -Привет. Ты что-то хотела?
    -Да, мне хочется поговорить с тобой…
    -Я… я на похоронах…
    Пауза, потом она говорит с трудом:
    -Извини. Я не знала… я такая дура…
    -Господи. Ира, не говори глупостей. Все в порядке…
    -Я больше не буду тебе звонить…
    -Вот еще, звони обязательно. Только потом…
    -Правда?
    -Ну конечно, я всегда говорю правду.

    А потом я мочусь в писсуар.  Стряхнув и застегнув ширинку, подхожу к раковине и смотрю в зеркало. Говорю правду… Кому? Ты даже не можешь снять галстук, который так заебал тебя. Я открываю воду и старательно мою руки. Умываю лицо. Снова смотрю в зеркало.

    Выходя, сталкиваюсь в дверях с Наташкой. Она приобнимает меня и смотрит с многообещающей улыбкой. Потом молча тянет с собой обратно в туалет. Не глядя закрывает дверь и вешается мне на шею. Мы начинаем целоваться. Ее руки скользят вниз. К моей заднице. Я же топлю свою ладонь в ее волнистых волосах. Вдыхаю запах ее духов. Они не изменились. Странно, но это тот же запах, который я вдыхал в ночь выпускного, на даче, в комнате, полной лунного света…

    Наташка отрывается от меня. Но руки с задницы не убирает. Она озорно улыбается:
    -Мне нравится твой зад…
    Очень романтично. Молодец.
    -Яаа…
    Я всегда говорю правду…
    -А мне, Наташа, всегда нравился твой смех… и волосы…
    Одним движением я высвобождаюсь и выхожу. Сажусь на место. Аня тут же цепляется… Сука, как я раньше не замечал, что все одноклассницы – пиздаватые на всю голову… Идиотки… По двадцать лет уже, а мозгов…

    Через время я снова встаю и иду уже на улицу. Там стоит Игорь. Он задумчиво смотрит на асфальт, облокотившись на бортик лестницы. Я встаю рядом и закуриваю.
    -Рыдают все… Пиздец прямо.
    -Жалко его, хуй ли…
    -Ага… а помнишь как Саня из окна выбросился? Когда его девчонка бросила. Так никто не рыдал. А этот… Лизоблюд просто был, вот все и жалеют… сука… он так обдолбался перед тем как за руль сел, что его кровью можно было ширяться. Ладно бы сам… а та девчонка… Ей ногу ведь ампутировали… вот ее мне, блядь, жалко. И Саню мне жалко. А этого мудака… Ах, такой молодой… типа его кто то силой коксом накачал и за руль усадил.
    Игорь смотрит на меня так, словно хочет врезать. Но он сдерживается. Говорит мне:
    -А слабо это его родителям сейчас сказать? Ну вот если бы они с нами сидели сейчас.
    -Да, слабо. Мне их тоже жалко.

    Я снял галстук и ушел. По дороге забрел в какой-то кабак, выпил там еще водки. Дома допил мартини, которое хрен знает сколько стояло в баре. Завалился на кровать и почувствовал «вертолет». Меня кружило так, что в итоге пришлось вставать и по стене идти в сортир. Там я проблевался и вернулся в кровать.

    Час ночи. За окном шумит засыпающий город. я долго набираю смс, а потом пытаюсь отправить. «Позвони мне завтра, я хочу услышать твой голос». Я вру ей, но… но зато она обрадуется. Глупенькая влюбленная девчушка… она пока что совсем не умеет врать… Пока что…

    Уже засыпая я вспоминаю, что чай утром был дерьмовый.