Один мой бывший аднакурснек Роман мечтал стать аццким песдолизом. Объяснял он эти свои устремления жгучим желанием заиметь среди бап пачотную репутацию мега-йобыря и настоящева мачи (ну хуле, нет штоп нормальных простых бап ибать – ему только гломурных пёзд с запредельными выебонами подавай).

Нада пояснить, что Ромко страдал йунашеским комплексом – щитал свой хуй мелким, похожим на акурок, и ни на что, кроме дрочки и ссанья, не годным. Кроме того, я как-то раз случайно наебнул слехка романов моск рассказами о Будде, который йазыком мог до лба достать, и об индийских йогах, которые йазыком могут до уха дотянуцца и в нём йазыком поковыряцца.

Потому он и стремилсо использовать йазык, так сказать, для массированной атаки. А хуй оставить как бы типа пелотке на сладкое. И этот старательный уебанец начал ежедневно тренироваццо по древнеиндийской методе – растягивать йазык, штоп тот сцука рос большим и мощным как слоновий хобот. Ну чиста как спарцмен мышцу тренирует перид алимпиадай.

Дело это простое – прецтавить, што тебе злые йайцеголовые ботаники из засекреченнова ваеннова института вкололи в сраку аццкий припарат, который превратит тебя в амёбу, а впереди лежит мега-таблетка, способная припарат нахуй угандошить, нейтрализовать то есть. Но при этом нада прецтавлять, што у тебя связаны руки/ноги и достать таблетку можна тока йазыком, вытягивая иво на всю вазможную длину.

Как-то раз за этими беспезды увлекательными упражнениями Ромку спалила иво мать. Он в ванной перед зеркалом упражнялсо. Хорошо понимаю опасения мамаши за умственное и душевное состояние сынульки. Прецтавьте картину: стоит перед зеркалом чувак и, вывалив наружу липкий вонючий сизый йазык, старательно тужиццо и паходу чёта щас произойдёт непременно – или пёрнет или сблюет, или вапще абасрёцца. Ромко попыталсо отмазаццо: мол, горлышко побаливает, смотрю – не воспалилось ли, вдруг простудилсо.

(кстати, с мамашей исчо был случай, какда Ромко-придурок драчил в ванной и апкончал сцуко зеркало, а ево мать думала, што это брызги от выдавленных сынулькой подростковых гнойных прыщей, исчо умилялась так по-матерински: мол, сынок, растёшь, гормон, бля, играит, пора тибе и девачку завести нах…)

После немалова количества тренировок Ромке стало казаццо, што его инструмент действительно вытянулсо (а мать спалила иво исчо пару раз и по ночам фтыкала кошмары – ей снилось, што у сыночка в пасти вместо йазыка шевелиццо счупальце асьминога, или даже несколько счупалец).

После какой-та студенческой пьянки на квартире у кореша он решил перед ачиридной деффкой устроить презентацию и, так сказать, полевые (блять, чуть не напесал «половые») испытания своей аццкой оснастки. Типа заперлись в комнате и пашло-паехало, блять, одежду – нахуй, ну то есть на пол, и панеслась. Тут Ромко всей своей ранимой душой схватил мощную психическую травму – у деффки пелотка была махнатая, как спина у сен-бернара (мега-цобачко). Но атважный лизун храбро погрузил ебасос в эти дебри и начал шлифовать своей тренированной мышцой деффкин клитор.

Ну а деффка чёта вовсе не спешила демонстрировать могучий термоядерный оргазм – она только пьяно гыгыкала, как бутта ей не песду, а пятки щекотали, и пердела. Ромка лизал и крепилсо, но хватило его ненадолго. Ну, частенько такое бывает, какда йобля в насиняченном виде превращяеццо в блюватинг, апдристинг, ну и в абасцаку. Но в случае с Ромкой всё было несколько иначе.

Он вдрук пачуфствовал, как у него что-то скрипит на зубах, как будто песок (я, выслушав иво росказ, пришол к  вываду, что это была крупнозернистая перхоть с махнатой пелотки). Ромко приподнял фейс из липких валасяных зарослей, паелозил накачанным йазыком па дёснам, вылавливая пещинки (ну или перхотинки), и сплюнул. Да так удачно, что слюни, перхоть (ну или пещинки) и немного пелоткиной смазки, в которой песдолиз испачкалсо, прилетели кучным мощным зарядом прям деффке в табло.

В следующий момент она протрезвела (примерно за 0,2353 секунды, судя по воспоминаниям Романа, видимо, рекорд в статистике мгновенных протрезвений) и закатила пащочину сваему палюбовнечку. Ну, дефку тоже можна понять – вот только што ей песду лизали и вдрук – хуяк! – в ебало харкают. Разразилсо скандальчик, чуть не переросший в побоище. Из соседних комнат набежали аднакурснеки и ихние деффки, стали слаткую парочку успакаивать и водкой отпаивать.

Такие истории разносяцца моментально, и уже на следущий день все скубенты факультета гыгыкали при виде грустнова пахмельнова песдолиза, прилепив к нему погоняло Верблюд.

А потом исчо был случай, какда Верблюд-Ромко познакомился с крайне зачотной на вид деффкой и стал её разводить на потрахацца. Дык вот она могла йазыком до кончика сваево носа достать. Но она оказалась лесбиянкой, да исчо и садисткой, и Верблюд, узнав об этом, долго плевалсо.