И, вроде, жив и здоров,
И, вроде, жить не тужить.
Так откуда взялась печаль?
Цой

    К одиннадцати она проснулась. Если честно мне уже надоело лежать вот так вот, но встать я не мог – боялся ее разбудить. До часу ночи она ревела, прижавшись ко мне, так что вместо привычного вечернего траха пришлось прижать ее к себе и ждать когда она проплачется. Хуево, конечно, но Яна того стоит. Она, наверное, единственная девчонка, которая вообще хоть чего-то стоит. Ну, из всех кого я знаю – точно единственная. Хотя, как говорит Игорь, любовь – это заблуждение в том, что один человек чем-то отличается от других. Яна, проснувшись, поняла, что я ждал ее пробуждения, и посмотрела на меня с благодарностью. Я прикрыл глаза и поцеловал ее.
    Потом мы умылись, позавтракали и поехали к ней. Я помог ей собраться. Пару раз она чуть не расплакалась снова, но сдержалась. За это я был особенно благодарен – я ненавижу, когда кто-то плачет. За полтора часа до отправления я вызвал такси.
    На вокзале она долго не садилась в поезд, а сев еще дольше смотрела на меня через открытое окно. Я так и не понял, она не хотела уезжать от меня, или не хотела ехать домой, на похороны…
    Домой я добрался на метро. Я отварил пельменей и начал было есть, но тут в дверь позвонили. Это был Игорь. Как всегда по субботам – немного под градусом. Я пригласил его на кухню и предложил поесть, но он отказался. Вместо этого он сел напротив меня, пододвинул пепельницу и закурил.
    -Я к тебе по делу охуенной важности, - сказал он, сбив первый пепел с сигареты. – Мне нужна твоя помощь.
    -Ну… Если смогу…
    Он кивнул:
    -Поговори с Яной, пусть она тебя отпустит погулять. Мне надо пропить столько бабок, что пиздец…
    -Яна уехала. У нее дома тетка умерла.
    -Хреново, конечно, но зато можно пойти теперь бухать, - он дождался моего кивка и пояснил, - Я ж опять на работу новую устроился. А первую зарплату надо спустить к хуям…
    Это у него традиция такая. Устроился на новое место – пропивает всю зарплату. Или на блядей спускает. Вообще странный он. Я познакомился с ним еще когда нам было по семнадцать. Я как раз переехал в эту квартиру, родители оставались в Харькове. Пришлось становиться на учет в военкомат здесь. Очередь в тот день, как и всегда, к слову,  была нехреновая. Мы организовали список, и когда подходило время, выкрикивали следующую десятку. Так получилось, что список был у меня. И ко мне подкатили два здоровенных тупорылых быка. Когда я их обрадовал, что очередь свою эти мудаки проебали, они еще не грубо, но очень настойчиво попросили записать их в ближайшую десятку. Записать я их не мог – начали бы возникать (кстати абсолютно правильно) те, чьи места они бы заняли. Отказать… Оба долбоеба были немного злы, и пиздюли от них мне светили ярче фары. А остальные в очереди явно не стали бы за меня заступаться. Я правда пытался вяло отнекиваться, но неубедительно. Этих дуболомов я, признаться, боялся. К счастью, к нам подошел один паренек, на вид еще слабее меня, спокойно взял у меня список и обратился к мудакам:
-Парни, щас без проблем вас поставим куда надо. Только чтоб остальные не возражали. Договоритесь с ними и сразу.
    Говорил он спокойно и уверенно, всем видом показывая: действительно, сейчас запишет, только вот надо договориться с остальными. И не ему надо, а им. Остальные, коих было человек тридцать, все это слышали и своим видом показывали: хуй кому место дам. Быки матюкнулись пару раз и ушли. Тогда паренек посмотрел на меня и сказал:
    -Давай мне список, я все равно в конце самом.
    Я, почему-то слабо соображал. Я вяло кивнул, буркнул что-то вроде «спасибо» и отошел в сторону. Потом оказалось что этот паренек живет со мной в одном подъезде. Так я и сошелся с Игорем.
    Пошли мы с ним пропивать его зарплату в один клуб в компании его сестры, ее подружки и той девчонки, с которой он в последнее время трахался чаще всего. Кстати сестра его, довольно красивая такая девчонка восемнадцати лет, явно ко мне не равнодушна. А Игоря то ли забавляет это, то ли он просто хочет, чтобы я стал парнем его единственной сестры, но он часто дает нам поводы для совместного общения.
Сидели мы не весело, но и не тоскливо. Похоже, что зарплата у него нехреновая такая, потому что вместо того чтобы танцевать, мы впятером сидели за столиком и лакали один за другим коктейли. Не дешевые такие. Правда, недолго. Уже после третьего девчонки пошли на данспол. Пытались вытащить и нас, но мы оба отказались. Игорь вообще не любит танцевать, а я… так. За кампанию. Тем более, что Игорь никогда не умел веселиться, только тоскливо налакиваться до синих соплей. Или просто налакиваться.
Игорь сидел, потягивая дымок из кальяна и задумчиво смотрел на танцующих. Вид у него был какой-то странный. Самое странное в нем – это глаза. Когда я читал Лермонтова, то думал, что глаза которые никогда не смеются -  выдумка, так для красоты написано… Оказывается нет. У Игоря так. Всегда.
Вдруг он медленно повернулся ко мне и сказал:
-Хреново тут. Надо к блядям будет съездить завтра, а?
-Знаешь, я…
Он улыбнулся:
-Как хочешь. Только ты все равно рано или поздно изменишь ей. Я знаю что ты ее любишь, но это закон природы… Хотя, если ты его нарушишь, я только сильнее буду тебя уважать…
Тут он ухмыльнулся:
-Помнишь, прошлым летом я ездил в Марсель на две недели? Так вот я там… Ты только не говори никому, но я там пытался в Легион записаться. – он заметил мое удивление. – Да, да, в легион. Тот самый иностранный… Сука, блядь, все продумал. За полгода начал готовиться… Ну там отжаться, подтянуться, присесть… Помнишь я даже курить бросил… так это я бегать не мог, отдышка была. И нехуево, кстати, натренировался. Все нормативы на отлично сдал лягушатникам. Главное, там меня спрашивают, а по какой причине я вообще туда стремлюсь. Ох, напиздел я им тогда… говорю, так ведь это же единственное прибежище и отрада настоящих мужчин в современном мире. Они, кстати, действительно в паре мест черножопых отстреливают. Чего я, собственно, к ним и сунулся… Даа… А они это говно прямо и слопали как миленькие… Хуй ли, все любят когда им жопу лижут… А потом тесты всякие были, хуе мое… А на вторые сутки позвал меня офицер который собеседование проводил… Из русских видно, или наш, ну по-русски он говорил короче… И говорит он мне, мол все, извините Игорь Алексеевич, мне, сопляку двадцати одного года… Игорь Алексеевич… Говорит, извините, но Вы нам не подходите. Сильно умный. Я говорю, это кого ж вам надо, тогда, Эйнштейна с Менделеевым. Я хоть и не гений, но и не дурак же. А он объяснил мне, что у них в легионе есть критерии разные. И на IQ порог не только нижний, но и высший. Сильно умные им не нужны, из них вояки хуевые… А меня ведь, Витя, еще в школе умником называли… вот пиздец-то… сука, умником…
Он говорил что-то еще, но я уже не слушал. Я думал о том что он сказал… я вдруг представил, что я вот так же… и получить пинок под жопу из за того что ты умнее других… А ведь так всегда, про Игоря мало кто говорит хорошо. И мало кто говорит плохо… Его просто не понимают… А что же чувствует он…
Потом мы пошли танцевать. Так и не напились в тот вечер. Но выползли из клуба только под утро. Домой ехали на двух такси: Игорь со своей девчонкой, я с Иркой в одном, а Иркина подружка с каким-то перцем – в другом… Каждой твари по паре.
-Знаешь, Ира, - говорил я держа ее за руку, - я хочу чтоб сегодня ты легла спать у меня дома, но не знаю какой повод придумать… Давай поводом будет то, что мы оба хотим этого…
А потом, уже в квартире, хотя мы оба устали и хотели спать, я встал перед ней на колени и поцеловал ее в оголенный животик.
-Я… мне надо в душ…
Она говорила так, словно ей лет четырнадцать… Я улыбнулся и кивнул. Она метнулась в ванную, а сел на не заправленную кровать. Я посмотрел на подушку, на которой чуть больше суток назад плакала Яна. Янотик… Я провел по подушке ладонью, но она, конечно же, была сухой…